Рекс Стаут - Тройной риск

– Вздор! Я не фанат этого жанра, но время от времени для поддержания культурного уровня заглядываю в комиксы. Это нисколько не повредило бы и вам.

Я прошел в прихожую, оделся, спустился с крыльца и направился на Десятую авеню ловить такси. В спину мне дул холодный порывистый ветер с Гудзона, и я несколько раз взмахнул руками, чтобы разогнать кровь.

Вулф был прав: я недолюбливал Ослепительного Дэна, героя комиксов, публиковавшихся по всей стране одновременно в двух тысячах, если даже не в двух миллионах, газет. Не питал я приязни и к его создателю Харри Ковену, явившемуся к нам в кабинет в субботу вечером, сорок часов назад. Он беспрестанно жевал верхнюю губу неровными желтыми зубами, и мне подумалось, что если уж без этого совсем нельзя, то он мог бы жевать хотя бы нижнюю, по крайней мере не демонстрируя при этом зубы. Более того, не пришлась мне по душе и предложенная им работа, как он ее обрисовал. Только, пожалуйста, не подумайте, что слава Ниро Вулфа ударила мне в голову и я задрал нос. По-моему, парень, у которого умыкнули пушку, имеет такое же право нанять за свои деньги хорошего детектива, как и обвиненная в убийстве богатая герцогиня. Однако этот Харри Ковен составил план, согласно которому провести расследование собирался самостоятельно, и сегодня единственная разница между мной и мальчиком на побегушках заключалась в том, что я поехал на такси, а не на метро.

Как бы то ни было, Вулф взялся за предложенную работу, и деваться было некуда. Я извлек из кармана листок бумаги – список, который составил после беседы с клиентом, и пробежал по нему глазами.

МАРСЕЛЬ КОВЕН, жена

АДРИАН ГЕЦ, друг или примазавшийся (возможно, и то и другое)

ПАТРИЦИЯ ЛОУЭЛЛ, агент (менеджер?), промоутер

ПИТ ДЖОРДАН, художник, рисует Ослепительного Дэна

БАЙРАМ ХИЛЬДЕБРАНД, художник, тоже рисует О. Д.

Если верить Харри Ковену, один из этих пяти украл у него пушку, «марли» 32-го калибра, и он намеревался выяснить, кто именно это сделал. Конечно, всегда неприятно лишиться собственности, но и дураку ясно: исчезни у нашего клиента электрическая бритва или пара запонок, он не стал бы так нервничать и жевать губу ему бы не требовалось. Не один, а целых два раза он специально подчеркнул, что у него нет никаких причин подозревать кого-либо из этой пятерки в намерении использовать похищенное оружие по прямому назначению, причем во второй раз вложил в свои слова столько эмоций, что Вулф хмыкнул, а я приподнял бровь.

Поскольку «марли» 32-го калибра отнюдь не является раритетом, оказалось не столь уж невероятным совпадением, что таковой имелся и в нашем арсенале, поэтому мы смогли снабдить Ковена реквизитом, необходимым ему для задуманного представления. Что же касается самого представления, наиболее благоразумным в данной ситуации представлялось занять выжидательную позицию, но какой смысл проявлять благоразумие, если затея изначально тебе не нравится.

Добравшись до нужного мне дома на Семьдесят шестой улице, восточнее Лексингтон-авеню, я отпустил такси. Фасад здания был обновлен в нашем столетии, в отличие от принадлежащего Ниро Вулфу старого особняка из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице: тот до сих пор щеголяет парадным крыльцом в том же виде, в каком его в свое время и выстроили. Здесь же, чтобы войти в здание, нужно было не подняться по семи ступенькам, а спуститься по четырем, что я и сделал, но сначала обратил внимание на розовые ставни на окнах на всех четырех этажах и на кадки с вечнозелеными растениями по бокам от входа.

Меня впустила горничная в униформе, курносая и с толстенным слоем помады: примерно такое количество сыра камамбер Вулф обычно наносит на вафли. Я сообщил ей, что у меня назначена встреча с мистером Ковеном. Она ответила, что хозяин пока не может меня принять, и, судя по всему, сочла свои обязанности выполненными, даже не удосужившись принять у меня шляпу и пальто.

– А в нашем старом особняке, в котором живут одни мужчины, – заметил я, – хозяйство ведется куда лучше. Когда Фриц или я впускаем кого-нибудь в дом, то принимаем у него пальто и шляпу.

– Как вас зовут? – спросила она тоном, выдававшим сомнение, что у меня вообще имеется какое-либо имя.

Откуда-то изнутри донесся громкий мужской голос:

– Это от Фурнари?

Сверху донесся громкий женский голос:

– Кора, это мое платье?

Я завопил в ответ:

– Это Арчи Гудвин! Мистер Ковен ожидает меня в полдень! Уже две минуты первого!

Мой отчаянный вопль не остался без ответа. Женский голос, уже не столь громкий, предложил мне подняться. Горничная с разочарованным видом ретировалась. Я снял пальто и повесил его на спинку стула, сверху водрузил шляпу. Из двери в конце коридора вышел мужчина и направился ко мне, выговаривая на ходу:

– Опять шум. Черт побери, более шумного места не сыскать! Наверх, пожалуйста. – Он двинулся по лестнице. – Если договариваетесь о встрече с сэром Харри, всегда прибавляйте час.

Я последовал за ним. Лестница поднималась к просторному квадратному холлу с широкими арками, которые вели в комнаты справа и слева. Он свернул налево.

В целом свете наберется не так уж много комнат, которые я не могу осмотреть одним беглым взглядом, но эта оказалась как раз одной из них. Два огромных телевизора; в углу клетка с обезьянкой; кресла всех размеров и расцветок; роскошные ковры; пышущий жаром камин, из-за чего температура в помещении была никак не ниже восьмидесяти [4] Восемьдесят градусов по Фаренгейту – это около 27 °C. . Я сдался и сосредоточился на обитательнице комнаты. Это было не только проще, но и приятнее. На мой вкус, ростом она не вышла, но в остальном очень даже ничего: широкий гладкий лоб, серьезные серые глаза, румянец на щеках. Должно быть, у нее в роду были саламандры, поскольку даже в подобной парилке кожа женщины выглядела необычайно свежей и шелковистой.

– Дражайший Пит, – произнесла она, – хватит уже называть моего мужа сэром Харри, пора отвыкать от этой привычки.

Я пришел в восторг от такой экономии времени. Вместо обычного перечисления имен хозяйка одной фразой дала мне понять, что она Марсель, миссис Харри Ковен, а этот молодой человек – Пит Джордан, да вдобавок еще и передала ему сообщение.

Пит Джордан немедленно двинулся к ней с решительным видом – уж не знаю, намеревался он заключить ее в объятия или стукнуть, – однако в шаге от дамы остановился.

– Вы не понимаете. – Его баритон звучал несколько агрессивно. – Я говорю так специально, исходя из намеченного плана. Это единственный способ доказать, что я не какая-нибудь ничтожная вошь. Только ничтожество корпело бы здесь не разгибая спины, месяц за месяцем выдавая все это дерьмо, лишь бы заработать себе на пропитание. У меня кишка тонка бросить все и, оставшись без средств к существованию, заняться настоящим искусством. Именно поэтому я и называю вашего мужа сэром Харри, чтобы вас позлить. Потом я придумаю, как называть в глаза и его самого, чтобы он рассердился. А со временем дойду до критической точки и вычислю, как добиться того, чтобы Гец рассвирепел, и уж тогда меня точно вышвырнут. Ну а после этого мне уже ничего не останется, как начать голодать и сделаться настоящим художником. Вот такой у меня план. – Он обернулся и злобно уставился на меня. – Я тем вернее доведу дело до конца, если объявлю о своем начинании в присутствии свидетеля. Вы свидетель. Моя фамилия Джордан, Пит Джордан.