Рекс Стаут - И трижды был опущен занавес

– Благодарю вас, – вежливо сказал Вулф. – Вы готовы, разумеется, подтвердить этот рассказ, мистер Джеймс?

– Готов, – угрюмо кивнул баритон. – Чушь какая-то.

– Действительно, все это становится похоже на чушь, – согласился Вулф. – Теперь доктор Ллойд? Ваша очередь, если не возражаете.

Доктор, разомлевший от четырех изрядных порций нашего лучшего бурбона, не возражал.

– Разумеется, – дружелюбно сказал он. – Я посетил пятерых пациентов: двух на Пятой авеню, одного на Ист-стрит (это в районе Шестидесятых улиц) и еще двух в больнице. Вернулся домой в седьмом часу, принял ванну и едва успел одеться, как мне позвонил Фред Уэпплер и рассказал про Майона. Конечно, я сразу отправился туда.

– То есть в тот день вы больше не видели Майона живым и не говорили с ним?

– После той встречи – нет. Стоило бы, пожалуй, но кто бы мог подумать… Хотя я и не психиатр, однако все-таки был его врачом.

– Мистер Майон обладал переменчивым характером, да?

– Да, так и было. – Доктор Ллойд облизнул губы. – Разумеется, это не совсем медицинский термин.

– Отнюдь не медицинский, – кивнул Вулф и перевел взгляд на импресарио. – Мистер Гроув, мне нет нужды спрашивать, звонили ли вы Майону, потому что вы признались полицейским, что беседовали с ним в тот вечер. Около пяти часов, верно?

Толстяк Руперт снова склонил голову набок. Очевидно, такая уж у него была манера разговаривать. А затем поправил Вулфа:

– После пяти. Скорее, в четверть шестого.

– Откуда вы ему звонили?

– Из клуба «Гарвард».

Надо же, подумал я, кого только не встретишь в клубе «Гарвард».

– О чем шел разговор?

– Да так, ни о чем особенном, – скривил губы Гроув. – Вообще-то, черт побери, это не ваше дело! Но раз уж остальные подчинились, то и я не стану возражать. Я забыл спросить у Майона, не хочет ли он участвовать в рекламе некоего товара. В агентстве пообещали за это тысячу долларов, но требовали немедленно дать ответ. Мы разговаривали меньше пяти минут. Сначала он сказал, что не хочет этим заниматься, но потом согласился. Вот и весь разговор.

– Можно ли было по его манере говорить догадаться о намерении совершить самоубийство?

– Ни в малейшей степени. Майон был мрачен, но это естественно, ведь он потерял голос и мог бы восстановиться не раньше чем через два месяца.

– Что вы делали после этой телефонной беседы?

– Я остался в клубе пообедать и еще не закончил трапезу, когда распространилась новость о самоубийстве Майона. Так что я остался без кофе и мороженого.

– Какая досада. Скажите, а когда вы звонили Майону, вы не предприняли новой попытки убедить его отказаться от своих требований к мистеру Джеймсу?

Гроув резко вскинул голову.

– Что вы сказали? – оскорбленным тоном вопросил он.

– Что слышали, – грубо ответил Вулф. – Что вас так удивляет? Естественно, миссис Майон все мне рассказала, раз уж я взялся помогать ей. Вы с самого начала противились намерению Майона требовать компенсацию и пытались отговорить его. Вы опасались, что газеты поднимут такой шум, что он больше потеряет, чем приобретет. Но Майон заявил, что вы обязаны поддержать его требования, и пригрозил разорвать с вами контракт, если вы не одумаетесь. Так было дело?

– Вовсе нет! – Темные глаза Гроува метали искры. – Даже и близко не похоже! Я попросту поделился с Майоном своим мнением. Когда он посчитал нужным выдвинуть требование о выплате компенсации, я поддержал его всей душой! – Голос Гроува поднялся на тон выше, хотя еще совсем недавно это не представлялось мне возможным. – Промашка у вас вышла, мистер Вулф!

– Ладно, – не стал спорить Вулф. – И каково же ваше мнение теперь? Что вы скажете о требованиях миссис Майон?

– Не думаю, что она имеет право что-то требовать. И вряд ли что-то получит. Во всяком случае, я на месте Джеймса точно не отдал бы ей ни цента.

Вулф понимающе кивнул:

– Она вам не особенно нравится, да?

– Если честно, то да. И никогда не нравилась. А с какой стати миссис Майон должна мне нравиться?

– Разумеется, вы правы. Тем более что вы у нее тоже не вызываете симпатии. – Вулф поерзал в кресле и откинулся на спинку.

Увидев, как вытянулись в струнку его губы, я догадался, что беседа со следующим свидетелем его вовсе не радовала, и нимало не удивился, когда взгляд Вулфа остановился на Кларе Джеймс. Держу пари, если бы он заранее знал, что ему придется иметь дело с подобной дамочкой, то вообще не взялся бы за это дело.

– Мисс Джеймс, – обратился он к ней не слишком приветливо, – вы следили за ходом нашей беседы?

– Я как раз сижу и гадаю, – посетовала она с явной обидой, – соизволите ли вы обратить на меня хоть какое-то внимание. Я ведь, вообще-то, тоже была в тот день на встрече.

– Знаю. Я не забыл про вас, – произнес Вулф таким тоном, словно бы сожалел о том, что не сумел этого сделать. – Итак, вы посидели немного со своим отцом и судьей Арнольдом в баре отеля «Черчилль», а затем они отправили вас обратно в студию Майона. С какой целью?

Арнольд и Джеймс одновременно принялись громко протестовать. Однако Вулф, не обращая на них никакого внимания, ждал ответа от Клары, чей голос совсем потонул в шуме.

– …никакого отношения, – закончила она. – Я отправилась туда сама.

– То есть это была ваша собственная идея?

– Целиком и полностью. Время от времени у меня в голове возникают подобные мысли.

– И какова же была цель этого нового визита?

– Вы не обязаны отвечать, дорогуша, – вставил Арнольд.

Клара и глазом не моргнула.

– Они рассказали мне, что происходило на собрании, и я вышла из себя. Я решила, что это настоящий грабеж… но я не собиралась говорить об этом Альберто. Мне казалось, я смогу отговорить его и убедить не выдвигать иска.

– Вы хотели воззвать к нему в память о старой дружбе?

Она довольно улыбнулась:

– Вы так чудесно все излагаете! Только представьте – старая дружба у девушки моего возраста!

– Рад, что вам нравится моя манера выражаться, мисс Джеймс. – Вулф с трудом сдерживал ярость. – В любом случае вы отправились туда. И прибыли в студию приблизительно в четверть седьмого?

– Ну да, где-то так.

– Вы встретились с мистером Майоном?

– Нет.

– Почему же?

– Его там не оказалось. По крайней мере… – Клара умолкла. Глаза ее блестели уже не столь ярко. Помолчав, она продолжила: – Так мне тогда подумалось. Я поднялась на тринадцатый этаж и позвонила в дверь, ведущую в студию. Звонок громкий… Альберто специально выбрал такой, чтобы перекрывал пение и музыку во время репетиций… Но мне его не было слышно, потому что дверь там тоже звуконепроницаемая, и, нажав кнопку несколько раз, я не была уверена, что звонок работает, и на всякий случай постучала в дверь. Я люблю доводить дело до конца, поэтому я еще несколько раз позвонила, а потом сняла туфлю и стала колотить в дверь каблуком. Но, так ничего и не добившись, я спустилась по лестнице на двенадцатый этаж и позвонила в дверь квартиры. Глупо, конечно, ведь я знала, как ненавидит меня миссис Майон, но все равно позвонила. Она открыла дверь и заявила, что Альберто в студии. Но я сказала, что его там нет, и тогда она захлопнула дверь перед моим носом. Я отправилась домой и сделала себе коктейль… Да, кстати… У вас превосходный виски, хотя я впервые слышу о такой марке. – Подняв стакан, она покачала им, разгоняя лед. – Будут еще какие-нибудь вопросы?