Юлия Ефимова - Русская тайна Казановы

– Я сама не могу поверить, – сказала Кира тихо, но Янис и Валя, шедшие рядом, услышали ее слова и одновременно улыбнулись, словно узнали что-то хорошее.

– Как думаешь, все получится? – спросил уже в сотый раз Павел Петрович своего племянника.

– Ты же знаешь, тут гарантии быть не может, но мне кажется, что они не рискнут снова, это опасно. Если, конечно, у них есть чувство самосохранения, – ответил Глеб.

– Может, надо было все-таки полиции рассказать?

Павел Петрович сидел на скамейке в саду. На улице было плюс тридцать, но он чувствовал, как по его спине растекается холодок.

– Я уверен, что то, что произошло вчера, никак не связано с нашим делом. Не стоит валить все в одну кучу, – успокоил его Глеб и, подумав, добавил: – Ну я бы не стал. Решать, дядя Паша, тебе.

– Думаешь, даже похищение бриллианта тут тоже ни при чем? – еще раз уточнил Павел Петрович. – Как-то все намешано, тебе не показалось? Даже Платон со своей дурацкой маской, вот как он умудрился выбрать самый неподходящий момент? – было видно, что Павел Петрович раздосадован этим обстоятельством не меньше, чем вчерашними происшествиями.

– Уверен, – махнул головой Глеб. – Иначе все бессмысленно.

– Как хорошо, что ты у меня есть, – вздохнул Павел, видимо, успокоившись от слов племянника. – Что бы я без тебя делал?

– Дядя Паша, а тебе не кажется знакомым лицо жениха Киры? – вдруг спросил Глеб, резко сменив тему.

– Кого из двоих? – уточнил Павел Петрович.

– Первого, того, что с обожженным лицом, который заикается, хотя я уже запутался, кто из них с дефектом речи. Вот я смотрю на него, и у меня внутри гадкое чувство. Знаешь, когда просыпаешься утром, хочешь вспомнить сон и не можешь, а только что-то призрачное и непонятное летает в голове, и ты никак не можешь за него зацепиться, – сказал Глеб.

– Значит, надо узнать о нем больше, – снова забеспокоился Павел Петрович. – Ты думаешь, он как-то связан с моей историей?

– Не знаю, но от второго жениха с бородкой у меня такого ощущения нет. Надо узнать его фамилию, и я сделаю через своих друзей запрос. Не нравится мне этот краснолицый.

Страх перенес Павла Петровича мыслями в прошлое.

– Сынок, Пашенька, этот бриллиант Баута теперь твой, – сказала мама. Отец же молчал и смотрел в стол. – Все документы оформлены, – мама положила дарственную на имя Павла.

Он взял небольшой, по его мнению, камень в руки, тот не производил на него особенного впечатления. Павел думал о другом: о предательстве друзей, об Ольге, которая его отвергла, о несправедливости жизни – и камень на фоне этих мыслей казался мелочью, что совершенно не важна в жизни.

– Завтра, – сказала мама, – мы пойдем в банк и снимем на твое имя ячейку. Сегодня же пусть он будет в твоей комнате.

Павел был все-таки мужчина, поэтому не стал показывать родителям своих душевных терзаний, а просто, махнув головой, взял камень и вышел из комнаты. Упав на кровать, он уставился в потолок и хотел уже зарыдать, чтобы выпустить внутреннюю обиду, как в комнату вошел отец.

– Я смотрю, сынок, ты не оценил подарок, – он подошел и сел рядом. – Ну да ладно, это молодость, она, как кривое зеркало, выставляет неправильно приоритеты. Но это прекрасно, потому что только в молодости можно небрежно бросить бриллиант с двухсотлетней историей, подкрепленной бумагами, и переживать о девушке.

– Она не просто девушка, – Павел не был зол на Ольгу, он по-прежнему ее любил.

– Ну раз она особенная, то попроси помощи у камня, – усмехнулся отец. – Только при смене хозяина камень исполняет желание. Сейчас именно тот случай, попроси его помочь.

Он потрепал Павла по голове, как маленького, и вышел, плотно закрыв дверь.

Пашка был атеистом и не верил ни в бога, ни в черта, но мысли постоянно возвращались к словам, что сказал отец, и он не мог отвести от камня глаз. Вдруг совершенно мизерное семя надежды упало в благодатную почву его любви, и он уже не мог ничего с собой поделать. Осторожно, словно камень был живой, Павел взял его в руки и, приблизив к губам, прошептал заветное желание. Но даже шепотом оно звучало зловеще, и Павел испугался. Со всей силы он бросил бриллиант в стену и, уткнувшись в подушку, горько зарыдал.

Павел тогда не знал, вернее, не так, отец умолчал, что камень, исполняя желания нового хозяина, всегда требует крови.

Утром Павел узнает о взрыве в лаборатории при проведении несогласованного испытания.

Погрузившись в собственные мысли, Павел Петрович не заметил озабоченного и даже немного испуганного лица Глеба. Ему, в отличие от своего дяди, было очень жарко. Голова просто пылала, а мозги словно плавились, не в силах справиться с напряжением. И всего лишь одна мысль стучала в голове: «Неужели Ники блефовал и не было никаких фото? Если же они были, то почему до сих не всплыли?»

– В цирк не попасть, все билеты распроданы, – сказала Валя, вернувшись из касс. Янис и Кира остались ждать ее на улице в тени магнолии, ее запах пьянил и создавал курортное настроение. – Может, объяснишь, зачем нам все-таки туда? – спросила Валентина.

– Поверь мне, ты будешь в восторге, – сказал Янис. – Нам даже не надо на представление, просто попасть в подсобные помещения.

– Просто попасть в подсобные помещения, – спародировала его Валя. – Что б вы без меня делали, – вздохнула она и, покопавшись в телефонной книжке, набрала нужный номер.

– Дядя Витя, дорогой, привет! – радостно поприветствовала она собеседника. – Не узнал, богатой, значит, буду, хотя, кажется, куда еще, – засмеялась звонким смехом Валя. – Это я, Валька, племянница твоя. Да нет, я в Сочи у подруги в гостях. Ага, у той самой, только она уже без железа во рту. Не говори, и не узнаешь ее теперь. Ты в цирке-то до сих пор работаешь? Постоянство – это прекрасно, дядя Витя. Проведи нас посмотреть цирк изнутри. Да нет, нам представления не интересны, нам закулисье хочется посмотреть. Так нас трое всего: я, подружка, та, что с железом во рту, и ее жених. Да, у нее даже жених теперь есть. Не говори, каждой твари по паре. Жду.

– Кто у нас дядя Витя? – спросил Янис.

– Дядя Витя у нас главный человек в цирке, он уборщик клеток.

– Ну да, – согласился Янис, – без этого никуда. Шикарные у тебя знакомства. Кстати, ты сказала, что у вас никого в Сочи, а у тебя целый дядя. Соврала? Почему ты у него не останавливаешься?

– Скажем так, дядя – любитель коз и всех продуктов, которые они производят: молоко, сыр. А я, мягко говоря, не ем козий сыр. Отказов он не принимает, а я в ответ не принимаю приглашение в гости.

– Сложные у вас отношения в семье, – сказал Янис.

В этот момент кто-то их окрикнул. Из дверей высунулась огромная львиная грива и, призывно свистнув, исчезла обратно.