Марина Инаяни - Катенька [litres самиздат]

Андрей быстром шагом спустился по лестнице, прошел мимо кухни, в которой находилась женщина, и вышел из дома. На улице он увидел подъезжающую машину профессора, но останавливаться не стал, напротив, ускорил шаг и направился к выходу со двора, чтоб побыстрее уехать. Отъезжая, он увидел в зеркало заднего вида, как профессор и Анна на повышенных тонах о чем-то разговаривали. Наверняка ругает её за то, что пустила меня в дом, пришло в голову парню. Но ничего, цель была достигнута, теперь оставалось только отдать гребень Дмитрию и посмотреть, что экспертиза сможет обнаружить.

А обнаружила экспертиза на удивление много. На расческе были не только волосы найденной накануне девушки, но и волосы еще нескольких жертв.

Теперь у Дмитрия были основания задержать профессора и задать ему пару неприятных вопросов. И, хотя все понимали, что улика получена не совсем законно, расчет был сделан на психологический фактор, на реакцию преступника при виде неопровержимой улики.

На искреннее удивление капитана, когда полиция приехала задерживать профессора, тот не пытался преградить им доступ в дом, не было ни намека на ту спесь, с которой они с Андреем столкнулись в свой совместный визит.

-Оболенский Виктор Степанович? – формально начал капитан. Профессор молча кивнул. – Вы задержаны по подозрению в соучастии в серии убийств. Прошу Вас проехать с нами в участок.

-Это какая-то ошибка, – медленно отвечал профессор, – я не понимаю, какие убийства? Кого убили?

-Девушек, которых Вы держали в своем доме. – На звук голосов со стороны гостиной появилась взволнованная Анна.

-Почему Вы думаете, что их держали здесь? – женщина была на удивление спокойна, учитывая контекст происходящего.

-У нас есть доказательство того, что девушки были здесь. Улика из комнаты, которую …

-Нашел, значит, – женщина грустно ухмыльнулась. – Так и знала, что не только за своими вещами он пришел.

-Аннушка, – голос профессора звучал глухо и безжизненно, – зачем ты это сделала?

-Да полно Вам, Виктор Степанович, – женщина вышла в прихожую и стала искать на вешалке свой плащ. – Всё хорошо. Мы сейчас уедем. – Она смотрела на капитана. – Поедемте? Вам только я нужна.

***

-Давай я с ней поговорю, – Андрей смотрел на сидевшую в допросной женщину сквозь зеркальную стену. – Не из-за книги, просто я успел немного изучить этих людей. Мне почему-то кажется, что мне она расскажет.

-Хорошо, – Дмитрий быстро согласился. Он и сам думал, что в присутствии знакомого человека женщина будет более открыта, а опыт допроса у его друга был, – но спроси ее про способы, обязательно. Важно понять, что она действительно знает детали.

Андрей кивнул и прошел к Анне. Она смотрела на стену, даже не подняла глаза на вошедшего к ней. Андрея одолевали сомнения, и он решил прямо задать вопрос, который его больше всего беспокоил:

-Вы взяли на себя его вину, верно? – Андрей внимательно смотрел на Анну, надеясь уловить ее первую реакцию на свой вопрос.

-Думаете, Вы умнее всех? – женщина отвечала, не глядя в его сторону. – Вы сами не понимаете, что говорите. Да и потом, зачем мне чужая вина, мне своей хватает. Соучастие, сокрытие, да мало ли, как ещё можно это назвать.

-От того, что Вы молчите, Вы не помогаете, а только усугубляете свое положение, а настоящий преступник останется на воле, неужели Вы этого не понимаете?

Женщина продолжала немигающим взглядом смотреть на стену. Это молчание продолжалось несколько минут, показавшихся писателю целой вечностью, он уже собрался было уходить, но тут женщина обратилась к нему:

– Я не буду его ни в чем обвинять, если это Вам нужно, то можете уйти.

Андрей развернулся и направился в сторону двери. Уже почти постучал дежурному, но что-то его словно остановило. Он вдруг подумал о том, что они даже не знают имени последней девушки, а значит, ее близкие находятся в ужасном неведении, отравляющем их жизнь. Нужно хотя бы этот грех с себя снять, подумал Андрей, и сел напротив женщины:

– Расскажите мне о них. Где вы их находили, как их зовут, помогите нам найти их близких.

– Их имена я никогда не знала, – начала женщина медленным голосом, – но я расскажу, где найти личные вещи, которые были с ними, когда мы их забирали. Вы не понимаете, хотя это и нормально. Да, извините, но это не для средних умов. – Анна словно сомневалась, продолжать ли ей свой рассказ, но спустя несколько минут решилась. – Я расскажу.

Я училась на курсе профессора, это было 15 лет назад, чуть больше. Он был настоящим светилом. Знаете, он и сейчас такой, со всеми его работами и прочим. Такое впечатление, что ты разговариваешь не с человеком, а как будто бы тебе говорит какой-то голос, который ты просто слышишь, и не воспринимаешь ничего, кроме него. Я не знаю, такое ощущение, словно на его лекциях я находилась под гипнозом, понимаете?

Я с самого начала поняла, что никогда не стану ученым, потому что если становиться ученым, то только таким гениальным и значимым, как профессор. Посредственности много, слишком много, и становится одной из них – это по меньшей мере оскорбительно. Ты никогда не состоишься как личность, а в том, что ты делаешь, не будет ничего, что бы ассоциировалась именно с тобой.

Женщина наблюдала за Андреем. Теперь уже ей была интересна его реакция. А ему было интересно, что он впервые видит в ней не вечно недовольную женщину, помощницу профессора. Перед ним сидела взрослая, умная, очень образованная женщина, сделавшая свой осознанный выбор. И в глазах Андрея это было достойно только уважения. Анна продолжала свой рассказ.

-Но знаете, хоть я не стала учёным, но я прочитала все работы профессора, и хотя Вы скорее всего удивитесь, я помогала ему в написании нескольких трудов. Конечно, я не была музой этого великого человека, но, по крайней мере, я была той фокус группой, которая говорила ему как простой обыватель, как его студент, насколько его работы находят отклик.

А его работы всегда находили отклик. Потому что профессор – это не просто учёный, это явление, которое нельзя игнорировать, которое нельзя предавать, которое нельзя запирать в камеру.

Я практически сразу поняла, что хочу служить ему. Звучит не очень, но он меня буквально покорил. Я наверно очень слабая личность, и я очень быстро потеряла себя на его лекциях, хотя, с одной стороны они, казалось бы, нацелены на обратный эффект, но с каждой из них я выходила все более опустошенной. В один из дней он меня заметил, спросил, почему. Сказал, что мне никогда не стать ученым, если я не вступаю в диспуты и дискуссии. А я сказала, что не хочу с ним спорить, потому что его мнение единственно верное, и мне кажется, в тот момент он сразу все понял.