Дилан Райт - Дом на распутье: Человек без лица [litres самиздат]

Он резко открыл глаза, вынырнув из сна, и оглядел потолок своей комнаты. Затем пальцами зарылся в собственные волосы и наконец, успокоился. Снова кошмар. Уже который раз. И никак от них не избавиться. Они всегда навевали мысли об обречённости, что всегда бросали Гейба в дрожь, какая бывает при сильном страхе или злости.

Было раннее сумеречное утро. Настенные часы показывали половину шестого. В комнате мрак. Полежав пару минут, Гейб встал, подошёл к книжному шкафу, стоявшему напротив окна, и достал "ту газету". Вернувшись в постель, он включил ночник и принялся читать, открыв одну конкретную статью. Чтиво было, мягко говоря, скучноватое. Текст был сухой, фактов и зацепок мало, а события вообще прямиком из прошлого десятилетия. Ровно, как и сама газета. Но делать нечего. Сотня фунтов сама себя не отобьёт. Так что, вооружившись терпением и заранее спрятанным термосом с кофе, мальчик принялся за дело, которое полиция, к слову, давно уже разгадала.

В газете говорилось об ограблении, произошедшем в 1975-м году в округе Ноттингема. Группа из трёх человек посреди бела дня остановила банковский грузовик, до отказа набитый разными купюрами, и обчистила его, после чего каждый скрылся в неизвестном направлении.

Конечно, преступников давным-давно поймали, и одноклассник Гейба прекрасно это знает. Но желание проверить умственные способности юного детектива, а за одно и "немного заработать", было для школьного друга непреодолимым. Таким же непреодолимым, как и желание Гейба доказать всему классу, что троечники тоже могут быть умными.

От отвлекающих мыслей становилось дурно, голова забивалась совсем ненужным хламом, и разгадка становилась всё дальше и дальше. Гейб понял, что не может обдумать ровным счётом ничего, а потому свернул газету в рулон и положил на прикроватную тумбочку. На ней так же покоилась вещь, как раз таки и служившая причиной плохих снов. Из-под стекла толстой чёрной рамки глазами, полными счастья, глядели Эрне, Рик, Хёлле и сам Гейб. Все четверо корчат забавные лица, на фоне проглядывает пейзаж последних сентябрьских дней. Помнится, тогда они украли фотоаппарат у кого-то из учеников школы, и Джерри с несколькими преподавателями гонялись за ними по всей территории. В нижнем правом углу стоит подпись:"29.09.1982". Фотография была сделана за несколько недель до приезда Ната.

* * *

За окном медленно падают листья с клёнов, растущих прямо возле стен особняка. Дождь что-то настукивает по стеклу. Время тянется словно резина.

Эрне сидел в огромном уютном кресле, правой рукой подперев голову, а левой уже, казалось, в десятый раз, перетаскивая иглу патефона на край пластинки. Все те несколько часов с того момента, как они прибыли в поместье Мортен он провёл словно в вакууме – не проронив ни единого слова. Если бы ему довелось писать автобиографию, то этот момент, а за одно и несколько последних месяцев его жизни, он бы описал без какой-либо реплики, пусть даже самой короткой.

Настенные часы пробили пять вечера. До вечернего торжества оставалось всего какие-то три часа, но никто из друзей так и не появился. Эрне уже начинал подумывать о том, что родители его обманули, чтобы затащить на это дурацкое мероприятие, как вдруг в комнату вошла мама и как всегда тихо и спокойно проговорила:

–Эрне. Спустись вниз. Там кто-то приехал.

Эрне быстро обернулся и, поймав смеющийся взгляд матери, выскочил из кресла и помчался на первый этаж. Минув несколько заранее приготовленных комнат для гостей, он скатился по перилам лестницы, чуть не уронив вазу с цветами, стоявшую внизу подле ступеней и, спустя несколько резких поворотов коридора, очутился на пороге главного входа.

На крупной усыпанной гравием площади помимо их тёмно-синего кэпа стоял ещё один автомобиль. Не такой вычурный, как тот, что принадлежал Робертсонам. Гораздо проще и меньше. Возле него от одной дверцы к другой и обратно сновала супружеская пара: мужчина, лет сорока, с виду напоминавший завсегдатая какого-нибудь простого заведения, и женщина, чуть-чуть пониже мужа, в белом платье и чёрной кожаной куртке. Эрне, сбежав по длинным ступеням, что отделяли площадь от входа в особняк, оказался возле женщины.

–Здравствуйте, миссис Уилсон!– поздоровался он и по отработанной привычке слегка поклонился.

Увидев сероволосого, миссис Уилсон сразу же улыбнулась.

–Здравствуй, Эрне,– ответила она на приветствие.

Они стояли долю секунды, не разрывая радостных взглядов, после чего Эрне, как бы невзначай, взглянул через окно автомобиля на сплошное заднее сиденье, ожидая увидеть классическую кепку, совсем как у Шерлока Холмса. Но в машине никого не было. Миссис Уилсон, заметив несколько разочарованный и удивлённый взгляд мальчика, сказала:

–Гейбу стало плохо, он вышел незадолго до того, как мы проехали озеро.

–Значит он там?

–Полагаю, что да.

–Дина!– позвал басистый голос, кажется, из-за багажного места.– Куда ты дела наш чемодан?

–У нас их два, милый, какой именно?

–Тот, в котором лежат мои книги.

–Мы же договорились, что ты не будешь пить на этих выходных!

–Прости, милая, но ты же знаешь…– из-за автомобиля показался мистер Уилсон,– Ненавижу банкеты.

Заметив Эрне, он сказал:

–Здарова, Роберт.

–Мистер Уилсон.

Они пожали друг другу руки. Когда это происходило, Эрне фальшиво улыбнулся. Не то из уважения, не то от страха. Мистер Уилсон работал барменом в одном из лондонских пабов, и вид его собрал в себе все стереотипы о внешности таких людей: неприметная, но аккуратная одежда, седые волосы, густая ровная борода.

–Ладненько,– мистер Уилсон разорвал рукопожатие,– Гений вышел перед мостом, так что ищи его возле озера.

–Хорошо, спасибо,– Эрне поспешил удалиться, дабы больше не терпеть этот холодный суровый взгляд.

Родителей всех друзей Эрне знал по именам, но отец Гейба запомнился ему больше всех. Гейб, или, как его называл мистер Уилсон, "Гений", был абсолютно не похож на своего отца: ни внешностью, ни характером. Это были совершенно разные люди, и никак не представлялись Эрне выходцами одной семьи. Однако хуже всего приходилось от того, что Гейб никак не походил и на мать. К слову, о причинах подобного различия мальчик старался не думать. Становилось жутко. Пусть эта тайна пока что остаётся тайной.

Путь до озера занимал около десяти минут. Вдоль совершенно пустой дороги, на небольшом съезде, росли самые разные деревья: клёны, дубы, сосны и другие вечные обитатели леса. Небо было таким, каким оно и должно быть в середине осени: всё ещё тёплым, но уже с нотками грядущей зимы. Саму дорогу местами заняли скромные лужи, тогда как остальное пространство оставалось просто мокрым, и от того чистым. Но главным атрибутом октября, несомненно, являлся воздух. Влажный, с ароматом жёлтой или красной листвы, он успокаивал всякого, кто отдавался в его власть более чем на час, заставляя тратить всё больше и больше личной свободы.