Виктория Колобова - Подарок к Золотой свадьбе

– Видите ли… Мне трудно отвечать на ваш вопрос, но я этого не исключаю. Поймите меня правильно, я не вникал в нюансы его работы. Он был самостоятелен в поиске и выборе партнеров, поставщиков зерна. Собственно говоря, в этом и заключалась его работа. Он умел налаживать связи, находить новых поставщиков зерна. Когда он пришел к нам, у нас на реализации было только то зерно, которое мы выращиваем в своем хозяйстве. А сейчас, как я уже говорил, это всего лишь 20 процентов в общем объеме экспортируемого зерна. Но кто такие эти Болботовы? Это же маленькие фермеры! Сколько у них там зерна? О чем речь? И вообще, при чем здесь зерно?

Сергей, его жена и дочь погибли при пожаре. Это несчастный случай! Насколько мне известно, уголовное дело никто не заводил, с экспортом зерна пожар не связывал. Вы меня удивили. Я был доволен работой Сергея. И вряд ли найду ему замену. Мне искренне жаль его, жаль его жену и дочь.

– Сергей был инициативным?

– Очень инициативным. За это мы все его ценили. У него всегда была разумная инициатива, с ним было легко работать.

– Я знаю, что вы крупная компания. Но, наверное, и вам трудно выживать?

– Не без этого. Не думаете же вы, что рынок – это конкурентная и честная игра? Монополизация, централизация и никакой честной игры. Как обуздать аппетиты монополий? Вопрос риторический. Давно всем известна истина, что в разгар финансового кризиса элита надеется получить еще больше власти. Сейчас еще, слава Богу, нет финансового кризиса, но…

– Кого-то занимают вопросы укрепления власти, а кого-то – элементарный вопрос выживания. Пожалуй, вы не будете спорить с тем, что условия жизни низших слоев общества ухудшаются?

– Спорить не буду. Но кто виноват? Они сами виновны в том, что не имеют образования, не проявляют инициативу. Не стыдно быть бедным. Стыдно, будучи бедным, не пытаться выкарабкаться.

– Так что же получается? Выживает только сильнейший?

– Об этом еще Дарвин сказал. А вы оказывается человеколюбец! Я не могу накормить всех обездоленных. Человек для меня прежде всего работник: умный, честный, образованный и инициативный, способный взять риск на себя. Мне нужны работники, если кто-то нуждается в социальной защите, то есть же государство, есть благотворительные организации. О Харитонове больше вопросов нет?

– Нет. Спасибо за беседу.

В это время в Москве в офисе Торгового Дома «Агробизнес» Самсонов разыскивал шефа. Он почему-то не отвечал на телефонные звонки. Зашел в его кабинет, пусто. Всегда улыбающийся Самсонов сейчас был очень встревожен и даже чем-то напуган. Он сел за длинный стол, где обычно проходили планерки, и, обхватил голову руками, раскачивался из стороны в сторону, закрыв глаза.

– Что случилось? – раздался над ним голос Матвеева.

– Я ищу тебя, – встрепенулся Самсонов, – в Ростове неожиданные, то есть, господи! Там какой-то сыщик занялся расследованием пожара в Шахтах!

– Расследованием? Но ведь ты сказал, что никто не заводил уголовное дело, что это короткое замыкание?

– Да, все так. Но некий Трубников считает иначе, проводит свое расследование. К тому же связал пожар с убийством фермера Шаховского и его семьи.

– А это уже плохо, – присел в свое кресло Матвеев. – Кто такой Трубников?

– Он очень опасен. Он разослал людей проверять бухгалтерию братьев Болботовых, был у Андрианова, он подошел уже слишком близко. А начал с расследования убийства фермера Шаховского и его семьи. Я же говорил, что это уже лишнее! Не надо было их убивать!

– Прекрати истерику! Из всякого положения есть выход. Как со здоровьем у этого сыщика?

– Прекрасно. Ему 63 года. В отличной физической форме.

– В 63 года невозможно быть в отличной физической форме. Годы берут свое, сердечко пошаливает.

– Он здоров. Не надо было трогать Шаховских, достаточно одного пожара в Шахтах. Разумному достаточно.

– Разумному? Где ты видел разумных фермеров? Да если бы Шаховской и Болботовы переметнулись в агрохолдинг «Атланты», то за ними пошли бы и другие. Я должен удержать поставщиков зерна! Я с братьями Болботовыми уже столько лет работаю! Они давно поднимали вопрос о слишком низких закупочных ценах, а мне на них плевать! Я буду работать так, как мне выгодно! Непокорных усмирить сумею. Не переживай!

Следствие обвинило в убийстве Шаховских Тонышева, мои люди подбросили ему пистолет. А фермеры без всякого следствия поймут, откуда ноги растут. Не поймут, намекнем, надоумим. Больше никто даже пытаться не будет сменить наш Торговый дом на кого бы то ни было. Ладно, иди. Мне надо побыть одному. Пришли ко мне Серафиму. И забудь обо всем, а то вид у тебя, как у истеричной барышни. Ступай.

Трубников ехал в машине домой на Западный. Застрял в пробке возле моста. Позвонил своему другу Виктору, спросил, что он знает о пожаре в Шахтах? Виктор удивился, сказал, что знает лишь то, что сообщалось в прессе.

– Тебя попросили расследовать причину пожара? Уже известна причина – короткое замыкание.

– Я в этом не уверен. Кто следователь?

– Никто. Дело не заводили. Я думал ты давно в Крыму.

– Там Люда с детьми. Я поеду позже. Расследование завершу, уже немного осталось.

– А где твой Игорь? Тоже в Крыму?

– В донских степях с кадетским корпусом в походе. Я тщетно соблазнял его Черным морем, ему степь роднее.

– Правильно, главное, чтоб ему по душе было. Ты же не забудь про конец августа, в последнее воскресенье рыбалка.

– Я помню про рыбалку. Это святое. Рыбалку я не пропускаю.

Они еще немного говорили, потом Трубников проехал по мосту. Больше пробок не было. Спокойно доехал до гаража, поставил машину. Дома было пусто и тихо. Он редко оставался один. Людмила почти всегда была дома. Только сейчас она была вынуждена уехать в Севастополь, чтобы помочь дочери. Курить вышел на лоджию, по привычке. На небе было много звезд. Тихая спокойная ночь…

На следующий день в квартире Трубникова постоянно звонили телефоны: стационарный, мобильный. Соседи удивлялись, думали, что он забыл дома мобильник. Удивлялся Саша, что не может дозвониться до шефа. Удивлялся Лукашов. Саша позвонил Липковичу. Он приехал, но дверь никто не открывал. В офисе Трубников не появлялся и не звонил. Липкович позвонил Виктору. Тот приехал с набором отмычек. Открыл дверь. В гостиной никого не было. В спальне разобранная постель. Зашли в ванную… Трубников лежал в ванне. Липкович прикоснулся к его руке.

– Господи! – сказал Виктор, – зачем он захотел принять горячую ванну? В августе! Жара! Он всегда любил холодный душ! Коля! – он обращался к Трубникову так, словно тот мог ответить ему, хотя прекрасно понимал, что его друг уже мертв.

Людмила с дочерью и внуками приехала на похороны. За Игорем съездил Урбан. Он хотел оформить опеку над Игорем, но Людмила сказала, что Игорь останется жить с ней. Тогда Урбан, Липкович, Абатуров и Широков решили, что будут оплачивать его обучение в кадетском корпусе. Людмила согласилась. После похорон Людмила с Юлей, внуками и Игорем собиралась уехать в Севастополь. До сентября еще целый месяц.