Виктория Колобова - Очень большое наследство!

Наташа сидела прямо на тротуаре, положив на колени голову Нади. Она плакала. Увидела Мишу:

– У меня нет телефона. Я выбежала без него. Позвоните скорее, вызовете «скорую помощь», она дышит, но так и не пришла в себя. Что с ней? И что с вами? Вы так побледнели! Вам плохо?

– Я сейчас позвоню законникам и врачам. Ваш Игорь Владимирович лысый?

– Да, лысый.

– Полный и среднего роста?

– Да. Что с ним? Вы сказали ему про Надю? Почему он не вышел? Он очень любит ее.

– Его убили. Кто был дома кроме него?

– Я … Господи! Как убит? Кем убит? За что? Я стирала! Я ничего не знаю! Я думала, что я в доме одна! Позовите его!

У нее началась истерика, она рыдала и била себя кулаком в грудь. Миша сквозь ее крики не слышал людей, с которыми говорил по телефону. Он дал ей пощечину. Она удивленно посмотрела на него и замолчала. Зато пришла в себя Надя и начала стонать и звать папу. Первыми приехали законники. Осматривали дом, приглашали понятых, беседовали с Мишей. Он сильно устал, говорил как во сне. Просил перенести все переговоры на завтра, дать ему отдохнуть. Подписывал какие-то бумаги, договорился, что придет сам завтра утром. Но все равно его расспрашивали снова и снова. У него разболелась голова. Миша так часто говорил следователю про концерт джазовой музыки, что следователь начал испытывать раздражение, что отнюдь не способствовало взаимопониманию. Следователю хотелось знать, зачем Миша пришел в дом. А Миша только и твердил про джазовый концерт и головную боль. Оба расстались со вздохом облегчения. Миша ушел на автобусную остановку. Следователь остался «мучать» Наташу.

Миша доехал до площади Ленина, дальше можно пересесть на другой автобус, но Миша предпочел пройтись, чтобы успокоить нервы. Он шел медленно, хотелось спать. Прийти домой, принять душ и спать. Его внимание привлекла маленькая очередь в газетный киоск. Он подошел из любопытства и вздрогнул, увидев портрет хозяина Наташи крупным планом на странице газеты «Свободное слово».

– Когда только успели? – подумал он.

Тоже купил газету. Статья на первой странице с окончанием на второй. Постоял, пробежал глазами. С удивлением узнал, что Литвинов Игорь Владимирович был заместителем директора ООО «Стройка». Миша сунул газету в урну и медленно пошел домой. До дома оставалось уже метров десять, когда перед его взором, устало опущенным в тротуар, предстали две очаровательные ножки в черных туфельках на каблуках.

Миша поднял взгляд и увидел Наташу. На ней была черная блузка с длинными рукавами, что не вязалось с жарой июньского вечера. Такая же черная юбка едва прикрывала коленки. Только что он видел ее плачущую, в истерике. А сейчас от слез не осталось и следа. И все же она выглядела немного смущенной:

– Они все уехали, а я осталась одна в пустом огромном доме. Мне там страшно. Миша, можно провести этот вечер с вами? Мне просто необходимо отвлечься, иначе можно сойти с ума.

– Можно, – улыбнулся Миша, – мы находимся рядом с моим домом. Зайдем ко мне?

– Извините, – смутилась Наташа, – но зачем же сразу домой? Вы говорили вчера про концерт. Уже седьмой час, а по-прежнему жарко. Давайте выпьем квас. Вы любите квас?

– Очень люблю. В Ростове самый вкусный квас на свете. Вам большую или маленькую?

– Маленькую. Ой, простите, я наступила вам на ногу!

– Ничего, угощайтесь квасом. Я тоже выпью.

– Ой! Снова! Наверное, каблук сломался. Подержите, пожалуйста, секунду, я посмотрю, что там? Это новые туфли!

– У вас замечательные туфли! Вы хотите послушать джаз? У меня есть два билета. Правда, мы немножко опоздаем…

– Давайте квас. Ой, это ваш стаканчик? Извините! Я такая рассеянная. Очень вкусный и холодный! У вас есть билеты? Значит, мы попадем на концерт? Зачем же опаздывать? Разве нельзя взять такси?

– Можно. Сейчас я вызову такси.

– Миша! – засмеялась Наташа, – зачем вызывать такси, когда рядом свободная машина стоит, смотрите!

Миша обернулся и увидел машину. Допил квас:

– Какой неприятный привкус, бочкой пахнет. У вас тоже такой квас?

– Нет, что вы! Квас очень вкусный! Поехали? Машина еще стоит.

– Поехали.

Они сели в машину. Таксист сразу поехал. Миша почувствовал головокружение и тошноту, хотел сказать, что надо ехать в Александровку, но язык не слушался его. Мысли путались.

– Откуда он знает, куда ехать? – подумал Миша, – почему не спросил? Почему Наташа так странно смотрит на меня? Все-таки мы с ней вместе! Она такая красивая! Моя Наташа!

Машина слилась с потоком других машин, помчалась по проспекту Ленина по направлению к Сельмашу. По тротуару шли люди. Было много детей. На каждом углу продавались квас и мороженое. В летних кафе под открытым небом собиралась молодежь. Это был обыкновенный летний вечер. Никто не обращал внимания на машину, которая мчалась в потоке других машин по проспекту Ленина.

Окна в одной из квартир на девятом этаже были распахнуты настежь, но Алексею Ивановичу было душно. Он нервно ходил из угла в угол и размахивал газетой «Свободное слово». Его жена испуганно смотрела на него, прижимала к себе маленькую дочь. Малышка ничего не понимала, тревожно смотрела то на маму, то на папу, хотела заплакать, но мама целовала ее, гладила по светлым волосам, малышка успокаивалась.

– Алеша! – Люба молитвенно сложила руки у груди, – я тоже скорблю по Игорю Владимировичу, его жизнь оборвалась неожиданно! Но такова судьба. Мы все там будем! Рано или поздно мы все умрем.

– Люба! При чем здесь скорбь? Вспомни о его дочери!

– Я хорошо знаю Надю. Литвинов назначил тебя опекуном Нади. До ее совершеннолетия ты распоряжаешься всем…

– Дудки! Я распоряжаюсь ничем! Это в твоем понимании заботливый отец передает все единственной дочери, а у этого Литвинова все через … Сказал бы через что, но дочь рядом сидит. Люба, уложи ее спать!

– Но еще рано!

– В самый раз! Уложи спать и пригласи тетю Нюру с ней посидеть, мы сейчас поедем вместе с тобой выражать соболезнование.

– Алеша, я ничего не понимаю. Объясни мне, пожалуйста, мы поедем к Наде?

– Зачем она мне нужна! Бесприданница! Литвинов все отписал племяннику, а не дочери! Я же говорю, что у него все через одно место, не как у людей! А к Наде все перейдет, если племянник отправится следом за Литвиновым. Но Артуру туда еще рано. Ему тридцать шесть лет, он преподает в колледже, ведет здоровый образ жизни и собирается дожить до ста лет вместе со своей женой. И сейчас мы с тобой поедем выражать соболезнование Артуру.

– Я не знакома с ним.

– Зато я знаком. Подожди! Где же наш семейный альбом?

– Зачем он тебе? Он здесь, на самой нижней полке. Вот он.

– Мне нужны фотографии со свадьбы Литвинова.