Оксана Обухова - В шкафу скелет и крылья

– Дуся, машина – в угоне, водитель мог напиться и сбежать…

– Олег!! Ты меня пугать не хочешь или нарочно тупым прикидываешься?!

– Не критикуй начальство. Я элементарно возвращаю тебя на землю, хочу напомнить: о твоих парковочных неприятностях не знают подозреваемые в убийстве Котова и Канипаловой.

Размеренная отповедь Олега не произвела Дусю ожидаемого впечатления.

– Ах да, – с видом дамочки, упустившей на распродаже перчатки, огорчилась Землероева, – ты же не знаешь. Ты не был на реконструкции и ничего не слышал. Дело, Паршин, было так…

В какой-то момент на девятинах затронули водительские качества покойного. Похвалили Колю, Рощин рассказал занятную шоферскую историю из его жизни…

Дуся сидела на поминках незаметной тихой мышкой. На нее не обращали внимания, с ней практически разговаривали – Котова Дуся не знала, добавить ей было нечего. Благородный Боря Рощин решил немного подбодрить девчушку, воспитанно вовлечь в застольный разговор:

– Евдокия, а вы к кому себя причисляете, к автомобилистам или пешеходам?

– К сожалению – автомобилист, – не попадая под восхвалительный настрой автолюбителей, отреагировала Землероева и шумно потянула носом воздух.

Боря поднял брови «почему к сожалению?», прочее общество тоже заинтересовалось. Землеровой пришлось развернуть ответ.

Довольно краткий рассказ Евдокии о парковочно-домовых неприятностях получил неожиданно широкий резонанс. Истерзанные теми же проблемами москвичи бросились давать советы.

Бабушка-отоларинголог продвигала детальные и грозные рекомендации насчет того, куда бежать, чего кричать – не быть вороной! – а тащить на место преступления участкового и возмущенную общественность.

Более рассудительный Борис Рощин предложил привлечь к вопросу остальных жильцов, пощекотать за ребра управляющую компанию. Не быть вороной тоже посоветовал.

Стас Леонидов не предлагал носиться по опорным пунктам и управляющим компаниям, а мудро намекнул, что стоит подключить милицейские связи: «У вас там, Дуся, кажется, все схвачено?».

Будущий автомобилист и младший внук Котовых допустил, что в борьбе с нечистоплотными парковщиками допустимы более изобретательные и радикальные меры. Мгновенно расписал компанию: он, Валик, берется подговорить «дозорных» (за небольшую мзду) на пикет с плакатами, на прозвон «Авторадио», «Дорожного патруля» и прочих шоферских программ. Через Инет можно устроить флеш-моб. На громкий в полном смысле скандал, возможно, отреагируют и прочие молодежные неформалы. С Дуси – «подогрев» и адрес парковки. Через неделю парковщики ее «фольксваген» на руках к себе внесут. «Суточные» для «дозорных» обойдутся дешевле всех прочих заморочек.

Дуся поблагодарила участливое общество. И сказала, что, прежде чем принимать к кому-то меры, сначала надо выловить вредителя.

Общество с разумным доводом согласилось, но осталось на своем – нельзя оставлять подобные выходки без последствий и позволять кому ни попадя устраивать протыкание колес.

… – Олег, они все, всё слышали! – кипятилась Дуся, уговаривая Паршина перепугаться за себя, любимую. – Вот подумай. Если бы меня сегодня на дороге от парковки сбила машина, к кому бы пошли с вопросами в первую очередь? А? – И ответила за сыщика: – Конечно же к этим парковщикам с бандитскими рожами. Я им скандал учинила, Серегу привлекла…

– Евдокия, – спокойно перебил Паршин случайно выжившую Дусю. – Нарочно сбить машиной человека не так уж просто. Вот посмотри – дорога окружена высокими сугробами, так? Что тебе стоило отпрыгнуть в сторону, даже без помощи охранника?.. Машине на сугроб за тобой не вскарабкаться. Это – первое. Второго набирается много: свидетели, встречные машины, твоя собственная бдительность, если в снегу завяз, как потом удирать от очевидцев ДТП…

– Олег. Ты что не понимаешь? – Совершенно искренне обескураженная бестолковостью (или наивным желанием успокоить) Паршина, Дуся округлила глаза. – Важен – прецедент. Повод. Подозрение. Разговоры о скандале. Еще перечислять?

Детектив опустил голову, и Дуся так и не поняла, какая из двух догадок верна: Олег вдруг отупел или подругу беспокоить не хочет?

– Но покушение ведь провалилось, – не очень внятно, но упорно не соглашался Паршин.

– Да что с того?! Если сегодня вечером или завтра-послезавтра меня найдут с пробитой головой? Где-нибудь поблизости от дома… На кого в первую очередь падет подозрение?! На охранников, которым я вселенский разнос устроила или на парковщиков, которым вдвое прилетело? Олег, если на меня устроят покушение неподалеку от дома, следствие обязательно опросит нашу охрану и узнает о скандале… который, кстати, мне посоветовали устроить на поминках. Олег, звони Ханькину, пусть проверяет алиби Котовых и «банды» на момент наезда!

Звонить Паршин не стал. И посему Евдокия заподозрила его в лукавстве. Изображает на голубом глазу недоверие словам и версиям, а сам давно определил задачу Ханькину и Павлову.

Сыщик запретил Евдокии уходить из дома, с трудом согласился отвезти ее хотя бы к Юлии. Вечером туда приехал Саша и рассказал, что удалось узнать об алиби подозреваемых.

***

Печальная бледная Юля накрыла в гостиной чайный стол. Дуся помогала ей со всем старанием, выглядела вдова, мягко говоря, на троечку: под глазами тени пролегли, губы сжались в две струны, волосы гляделись старым, пыльным париком. Беда – не красит.

Голодный Ханькин убрал с тарелок бутерброды, приготовленные в расчете на всех желающих, умял с десяток канапе, закусил яблоком и грушей. Пока капитан жевал и глотал, Дуся широким щедрым веером рассыпала версии, каждая из которых могла бы послужить неплохой основой для дамского детектива. Версий этих было такое множество, что Паршин, дабы Дуся не запуталась в них с головой, попросил не увлекаться. Не распыляться сразу на два убийства и одно покушение. А идти последовательно и с конца. Конкретно: с проколотых колес, скандала и наезда зеленых «жигулей».

Землероева не решилась плевать на рекомендации Командира и попросила озвучить алиби подозреваемых.

Объевшийся и потому добродушный Ханькин внял просьбе и кратко, затронув каждого из Котовых и «банды» парой предложений, обрисовал их местоположение на время неудавшегося покушения.

Застройщик Рощин выезжал в область, где у него объект. Время на дорогу ему потребовалось чуть больше, Борис уверял, будто просматривал какие-то участки в какой-то глуши.

Мадам Рощина сидела дома, что подтвердила верная, как пес, домработница, вкалывающая на Рощиных лет десять.

Тата и Эдик торчали в «цитадели» и снова давали друг дружке взаимное алиби.

Полковник мотался по ветеранским делам и есть свидетели.