Елена Кралькина - Немчиновы. Часть 3. Беспокойная зима

Куранты пробили двенадцать. Мы чокнулись шампанским, настроение было отличное. Начались шутки. Вдруг у Пантелея Ивановича зазвонил телефон, который он использует только для экстренных разговоров с самыми близкими людьми. По ватсапу ему позвонил Недельский.

– Ну что, Пантелей, не ожидал? Я, конечно, надеялся, что ты уже на том свете, а ты живучим, гад, отказался. До Нового года дожил. Все равно я тебя и Юрку достану. Анька, что ты только в Пантелее нашла? Средней паршивости ведь мужичонка. Бросил тебя. Кишка тонка супротив тестя, а потом против меня оказалась. На кой он тебе? Вот и сейчас струсит, чистоплюй, руки об меня марать не захочет. Анька, смотри, сидит, молчит, даже ответить боится. – Пантелей Иванович сидел, сжав кулаки. Все его силы были направлены на то, чтобы не ответить на провокацию Недельского. Вдруг у Пантелея Ивановича мобильник выхватил Мишка:

–Слушай ты, Недельский. Может, кто и не захочет об тебя руки марать, а вот я захочу. Ты, сволочь, мой злейший враг.

– Ты кто будешь, щенок?

– Я – Мишель, сын Сергея и Луиз Немчиновых, которых ты, сволочь, заказал.

– Большой вырос, сучонок. Жалко, тебя тогда Варвара не замочила.

– И у меня к тебе, Недельский, счет есть. – Это уже взял трубку Колька. – Так что лучше сиди в своей норе и не суйся в Сосновск, здоровье можешь подорвать. Это я тебе обещаю.

– Ну что ж, встреча, по всему, будет трогательной. – Недельский выругался и отключился.

Некоторое время мы все сидели молча, только Генерал с Колькой отправились выяснять, сумели нужные люди отследить местоположение Недельского или нет. Выяснилось, что Недельский звонил с Западной Украины. Пантелей Иванович заметил по картинке, что за спиной Недельского было что-то похожее на вокзал или аэропорт. Видимо, Недельский позвонил перед отлетом, а может, никуда он не собирался улетать, а просто решил пустить нас по ложному следу.

Вадим был совершенно деморализован речью Мишки. Он поднял вопрос о том, что Мишку теперь опасно отпускать в Москву, а ему экзамены сдавать нужно. Виталий Петрович молчал, он не мог ругать Мишку, он Мишкой гордился, но страшно волновался за внука. Генерал нас всех немного успокоил.

– Вадим, во-первых, вы в состоянии нанять охрану Мише. Во-вторых, терроризм – это очень серьезное преступление, это сфера ответственности ФСБ. Не надо думать, что там люди просто так штаны просиживают. Изготовитель взрывных устройств уже арестован, выйдет он на свободу очень не скоро. Все счета Недельского заморожены. На него бесплатно никто работать не станет. Счета Клюева под полным контролем, здесь некоторые из сидящих за этим столом сработали профессионально. Делать что-то в Москве у Недельского просто силенок не хватит. Остается Сосновск. Я в штабе порядок наведу. Охрану города надо менять, это точно. Многие из начальников ваших силовых структур, даром что с погонами, штафирки штафирками. Толка никакого. У меня старший сын, Славка, скоро в отпуск идет. Он десантник, один роту недельских на куски порежет. Думаю, пусть сюда приедет, бодигардом у вас будет. У Славки не забалуешь, а я за город возьмусь. Мы с тобой, Пантелей, порядок наведем.

Я все время думаю, за что нам все это. Юрочка – просто святой человек. Весь в заботах о своих учениках, о школе, о нас. А поди ж ты, Недельский угрожает прежде всего ему. Я пришел к выводу, что так напоминает о себе карма нашего рода. Грехи отцов падают на головы детей. Это страшно. Неужели опасность грозит Мишелю, Сонечке и Сереже? Мне кажется, что это несправедливо. Дети ни в чем не виноваты. Всю первую ночь Нового года я не сомкнул глаз. Я должен решить, что делать, как защитить близких от Недельского. К сожалению, пока ничего путного я не придумал. Буду еще советоваться с Пантелеем и Генералом. За деньгами я не постою, но как организовать охрану надежно? Идея с приездом сына Генерала мне кажется разумной. Места у нас на всех хватит.

Утром дети, как проснулись, сразу побежали к елке за подарками Деда Мороза. Сейчас носятся по всему дому, хвастаются, что они хорошие дети, так как Дедушка Мороз приносит подарки только послушным ребятам. Им Дедушка Мороз принес не только то, что они просили, но кое-что еще, от чего они просто в восторге. Мы знали, что выбрать для детей.

В одиннадцать часов к нам привели дочек Николая и сыновей Светочки и Павла, началась детская елка. Паганель написал сказку, и они с Наташей представили ее в самодельном кукольном театре. Кукол и декорации нарисовал Вадим. Дети очень живо реагировали, кричали: «Елочка, зажгись!», и когда действительно зажглись огоньки на нашей огромной елке, восторгу не было предела.

Потом выступали сами дети: читали стихи, танцевали и пели. В конце Мишель с Таней, одетые Дедом Морозом и Снегурочкой, раздали подарки. Дети получили конфеты, взрослые – новые смартфоны. Я получил в подарок картину, которую нарисовали Вадим с Мишелем. Когда-то, еще когда мы жили в Париже, я пытался приобщить их к русской литературе. Мои усилия свелись к тому, что дети выучили две строчки Пушкина про кота ученого. На подаренной мне картине изображен громадный дуб, посередине которого проходила ломаная линия, разделяющая картину на две части. На левой части изображен кот-созерцатель, он сидит на ветке и смотрит на желуди, не видя их. Я понял: это – Вадим. На правой стороне изображен игривый кот – деятель. Он едва удерживается на ветке хвостом, а лапами старается достать и сорвать желуди. Выражение мордочки у кота хитрющее. Ясно, что это Мишель. У корней дуба с одной и другой стороны растет по цветку, их явно рисовали Соня и Сережа. Что может быть лучше такого подарка? Я обязательно повешу картину у себя в кабинете.

Кончился праздник фотографированием у елки. Паганель долго нас мучил. День был пасмурный. Паганель снимал нас со вспышкой и без нее, включал и выключал верхнее освещение. Я, откровенно говоря, даже устал позировать. Вечером Мишель принес снимки мне в кабинет, чтобы я выбрал лучший. У меня голова была полна совсем другими проблемами, поэтому я положил снимки себе на стол и пообещал посмотреть их перед сном. Я сидел в кресле, не зажигая свет. Зачем он мне, к сожалению, мысли мои от света светлее не становятся. Случайно я бросил взгляд на фотографию, которая лежала сверху, Паганель сделал ее при естественном свете без вспышки. Я остолбенел. Конечно, это игра теней от ветвей елки, но я явственно увидел, что рядом со мной, чуть позади, стоит Люси и улыбается. Люси – такая молодая. Мне показалось, что я вижу за ее спиной своих родителей, деда и даже Леонида Львовича. Я перевел взгляд на Мишеля. Сзади него стояла Луиз и обнимала сына. Серж стоял сзади Вадима и Юры. Он положил им руки на плечи и тоже улыбался. Рядом с Анечкой я увидел Соню и Федора. За Валечкой тоже кто-то стоял, видимо, ее родители. У меня на глаза навернулись слезы. Пусть я сошел с ума, но в это прекрасное мгновение я был абсолютно счастлив. Если наши покойные близкие улыбаются, может быть, все не так уж плохо. Им-то должно быть известно будущее.