Елена Кралькина - Немчиновы. Часть 4. Я смогу!

Клад – это даже интереснее, чем расследования Флавии. Я так и знала, что Леонид Львович был большой выдумщик, недаром его портрет мне подмигивает. Папа признался, что из хранилища, которое устроил Леонид Львович, практически ничего не достали. Хотели передать в музей, только начали зал готовить, а тут Сонька с Сережкой родились, не до музея стало, а потом часть музея взорвали. Какой смысл что-то отдавать, когда настоящей охраны нет. Старшие аж подпрыгнули, хотели бежать сразу в хранилище лезть. Папа их остановил, объяснил, что надо подготовиться. Ясное дело, что надо. Хотя бы Глебку с Тошкой позвать, без них никак нельзя.

На следующий день, когда все ребята пришли, папа с дядей Колей открыли Сезам. Меня сто раз предупредили, чтобы я ничего не боялась. А чего бояться то? Скелет? Кто сейчас скелета не видел? А пауки мне даже понравились, только уж очень пыльные, надо их пропылесосить. Папа открыл двери в хранилище, включил освещение, и я даже ахнула, сколько там всего.

По правой стороне шкафы с китайским фарфором. Вот это да! Катька с Шуркой стразу заверещали, что надо опись составить, каждый предмет со всех сторон сфотографировать. Это их дядя Юра научил, они у него в кружке первые ученицы. Девчонки даже про какие-то китайские династии стали распространяться. Я не разобрала. Динь-динь какие-то. Мне лично на опись и на династии плевать, а вот от живописи я в полном восторге. Чувствую, в ближайшее время буду рисовать одних драконов. Нет, не только. На вазе пейзаж: гора, дерево, туман и река. Как лаконично и красиво! Я пока весь фарфор не рассмотрю, ни за что отсюда не уйду. Папа предупредил, что в хранилище прохладно, хорошо, что я тепло оделась, а то Сонька уже замерзла – побежала одеваться. Чувствую, что она на посуду запала. Ее здесь столько! Мама говорит – кузнецовский фарфор. Это уже наш российский, дореволюционный. Тоже очень красивый, но совсем не такой, как китайский. Дедушка говорит, что на китайских вазах рисуночки не просто так, там зашифрована вся китайская философия. Это чувствуется, хотя я пока в этом совершенно не разбираюсь, но обязательно разберусь… со временем.

Мальчишки стали шкафы и сундуки обследовать и нашли ящики с картинами. Папа не хотел их трогать, а я его очень попросила, чтобы ребята их перетащили в нашу с папой мастерскую. Я потом все картины пересмотрю, а если что понравится, по дому развешу. Слава богу, дом у нас огромный. Катька с Шуркой вдруг завизжали от восторга. Открыли шкаф, а там старинные платья. Даже у меня сердце дрогнуло: оборочки, цветочки, вышивка. Голова пошла кругом. В шкафу рядышком оказалась мужская одежда. Все мальчишки, даже Мишка, сразу же нацепили цилиндры, их почему-то в шкафу оказалось очень много. Вдруг Сережка спросил у папы, где находится «святая святых», о которой пишет Леонид Львович в своих мемуарах. Я даже подпрыгнула, когда папа ответил, что кроме этого хранилища, где мы все сейчас находимся, больше ничего не нашли. Мы все, даже я, не сговариваясь, закричали: «Ура!!!». На нашу долю тоже что-то интересное осталось. Будем искать, читать и расшифровывать мемуары. Жить стало куда веселее. Жаль только Мишка с Танькой завтра уезжают, у них эксперимент «стынет». Хорошо хоть Дюшка недели на две останется. Мама и бабушка Зина считают, что ему надо больше бывать на свежем воздухе, а где взять в Москве свежий воздух? Мы сегодня с Дюшкой целый час с горки катались, воздух у нас самый лучший, сосновский. Дюшке очень понравилось, завтра я начну учить его рисовать. Пора уже!

За ужином папа попросил всех нас сохранить в тайне все, что мы увидели в хранилище. Он боится, что хранилищем могут заинтересоваться воры. Я выразительно посмотрела на Тоху, он явно слабое звено, уж очень любит прихвастнуть.

Потихонечку страсти улеглись. Соня с Сережей ушли с головой в учебу – все-таки выпускной класс. Сережа окончательно решил, что будет поступать в архитектурный. Вадим, Валечка и я вздохнули с облегчением. У меня, наконец, появилась возможность заняться своим проектом. Я решил вложить деньги в организацию научной лаборатории в Сосновске, где могли бы трудиться Мишель с Танечной, а потом и Соня. Конечно, первым человеком, с которым я посоветовался, был Вадим. Он, как всегда, взял время на раздумья. Вадим – мой сын, и мне до сих пор кажется, что он еще очень молод. Однако когда он пришел ко мне и изложил свои соображения, я понял, что имею дело «не с мальчиком, но с мужем». Во-первых, сын попросил меня пока сохранить мой проект втайне от Валечки и детей. Он боялся, что если что-то сорвется, то Валечка очень расстроится. Это разумно, пока все должно быть только между нами. Во-вторых, Вадим настоятельно порекомендовал найти коммерческие проекты, над которыми могла бы работать лаборатория в Сосновске. Одних фундаментальных исследований для нормальной работы лаборатории недостаточно. Мы можем вложить деньги в помещение, в приборы, в зарплату для сотрудников, но только на первых порах, а вот дальше лаборатория сможет выжить, только если научится зарабатывать сама. Эту проблему надо обсудить с Елизаветой Андреевной, научным руководителем Мишеля, и Анатолем. Может быть, Анатоль сможет помочь найти проекты. В-третьих, надо поговорить с Елизаветой Андреевной о Мишеле. Логично, если Мишель станет во главе сосновской лаборатории, однако достаточно ли у него опыта и знаний. Вадим опасается, что Мишель может потерять веру в себя, если что-то пойдет не так. Груз ответственности будет очень большой.

Откладывать в долгий ящик беседу с Елизаветой Андреевной мы не стали и собрались в Москву очень быстро. Встреча должна была быть конфиденциальной, поэтому мы организовали ее в ресторане, которым заправляет сын Анатоля – Борис. Анатоль отнесся к нашему проекту с большим энтузиазмом и обещал всяческую поддержку, включая спонсорскую. Единственное – он попросил, чтобы куратором проекта с его стороны был Борис, которого он считает абсолютным лоботрясом, но не теряет надежду заинтересовать каким-либо стоящим делом.

По возрасту Елизавета Андреевна находится где-то между мной и Вадимом. Мне кажется, что это хорошо. С одной стороны, она уже не девочка, с другой – еще вполне работоспособна. Я изложил суть наших предложений. Мы организуем лабораторию в Сосновске, которая должна стать филиалом ее лаборатории. Мы с помощью Анатоля постараемся найти финансирование фундаментальных и коммерческих проектов, которые должны дать возможность лаборатории быть самоокупаемой.

Елизавета Андреевна очень внимательно меня выслушала.

– Что ж, что и говорить, предложение заманчивое. Интересные приложения, которые могут быть использованы промышленностью, у нас есть. Но вы сами знаете, у нас в промышленности никому ничего не нужно. Это первая трудность. Вторая трудность – кадры. Как я понимаю, вы все это затеваете, чтобы Миша с Таней уехали работать в Сосновск. Они у меня коренники. Ребят талантливых много, но зарплаты у нас такие, что прожить на них просто невозможно. Ребята вынуждены уходить работать черти куда.