Елена Кралькина - Немчиновы. Часть 1: Беспокойное лето [litres самиздат]

– Хочешь остаться жив сам и оставить в живых этого ублюдка, – он показал на Мишку, – отдай проект и бумажку подпиши, что опознал артефакты, которые в завещании указаны. Обманывать нас не вздумай. Игорек проверит, тот ли проект отдаешь. На это его умишка хватит.

– Я все сделаю, только отпусти Валю.

– Как бы не так, пока нужный человек наследство не получит, я Вальку в заложницах держать буду, и каждый день мы с Сеней будем ее трахать, чтобы тебе потом даже смотреть на нее противно было. Это ведь Игорек с твоей Жаклин спал, ох и смеялись мы над тобой, когда ты из-за этой шлюхи в страдания ударился.

– Я очень благодарен Игорю за Жаклин. Ведь я действительно мог на ней жениться, а потом всю жизнь страдать. Я давно понял, что Игорь с Жаклин любовники. Ты же мне по мейлу все время снимки слал, как они там в постели… Лицо Игоря ты закрывал, но я все равно догадался, что это именно он с Жаклин. Сначала я фотографии удалял, а потом зачем-то в отдельный файл складывать стал. Как-то решил файл стереть, но почему-то прежде фотографии просмотрел. Я тогда уже Валечку полюбил, и мне на Жаклин было плевать. Посмотрел я фотографии и понял, что со мной Жаклин все время притворялась, а с Игорем – была сама собой. Я понял, что Жаклин чужая и совсем не нужная мне женщина. А Валю ты никогда и ничем испачкать не сможешь. Я Валю люблю и женюсь на ней, что бы ты с ней ни делал.

– А если дядя не женится на тете Вале, то на ней женюсь я, когда вырасту. – Мишка даже сейчас был верным моим поклонником.

– Ты-то, может, и женишься, ты такой же дурак, как твой отец был. Правильно, что мы с ним разделались.

Мишка кинулся на Недельского, Вадим еле-еле удержал его.

– За что ты Сержа на смерть послал? Что он тебе сделал?

– Как что? Ему же Варвара русским языком объяснила, чтобы он бумаги подписал на наследство, а он честный… Как же его можно было в живых оставить, он бы к тебе приехал и Варвару сразу узнал. Он сам себе смертный приговор подписал. А тебе, граф, я шанс даю. Будешь молчать и все сделаешь, как я велю, жив останешься и Валентину свою получишь, только позже, когда мы с Варенькой с денежками далеко будем.

Тут из кустов вышла Варвара.

– Хватит разговоров, граф, – она доставала из кармана пистолет.

– Да, кончай торговаться, граф. Варенька у нас чемпионкой области по стрельбе была, ты же сегодня сам видел, как чисто она пенсионера сняла.

Я неотрывно следила за Варварой, она стала наводить пистолет на Мишку, Вадим вышел вперед и заслонил племянника собой. Я начала читать «Отче наш»… Но тут почти одновременно раздались два хлопка. Варвара удивленно обернулась и упала навзничь. В тот же момент Павел одним движением пнул Семена и выбил у него нож. Мишка стрелой кинулся и схватил его. Семен поднял руки вверх. Недельский толкнул меня на Павла и бросился бежать. Тут мелькнула серая тень, и Рекс сделал все так, как его учил Вовка.

Не помню, как я оказалась в объятьях Вадима, я только почувствовала, что приплыла в родную гавань. Я огляделась. Я увидела, что к нам стремглав бежит Светка, что Колька застегивает наручники на Недельском, а Манечка – на Семене, потом увидела, что появился ОМОН, потом мое «я» куда-то провалилось, и я потеряла сознание.

Париж. Москва. Дом Батищева. Виталий Петрович

Такси уже пришло, я последний раз обошел дом. Надо ехать, но ноги не идут. Почему-то я знаю, что французская часть моей жизни закончилась. В последние дни я обошел все свои любимые места в Париже, посидел в кафе, съездил на русское кладбище, где покоятся мои предки, Люси и Серж с Луиз. Я переговорил со смотрителем, конечно, я уже много лет оплачиваю уход за могилами, и всегда все бывает сделано на высшем уровне, но сейчас мне захотелось еще раз убедиться, что и без меня за могилами будет надлежащий уход. Уже уходя с кладбища, я зашел в церковь. Я раньше нечасто заходил туда. Я подошел к иконе Спаса Нерукотворного. Мне показалось, что он смотрит мне прямо в душу. Вдруг мне пришла в голову мысль, что все испытания были посланы нам, Немчиновым, за то, что мы оставили нашу Родину, за то, что жили во Франции в тепле и достатке, когда наши соотечественники, русские люди, терпели холод, нищету, лишения. Человеку естественно стремиться к лучшей жизни, но мы, Немчиновы, оставшись во Франции, не просто жили сытой, удобной жизнью, мы кичились нашим положением. Мы пытались обмануть нашу судьбу. Дети это поняли раньше меня. Мне это понять мешала гордыня. Я попросил Господа простить меня и немного продлить мои дни, чтобы я мог хотя бы попытаться исправить сделанные ошибки. Я поставил свечки за упокой души близких, а Богородицу, попросил, чтобы у Вадима с Валечкой все получилось. Уже в самолете у меня зазвонил телефон, за секунду до того, как по радио передали просьбу выключить гаджеты. Звонил Вадим. Он произнес только три слова: «Валечка – моя невеста», и отключился. Богородица помогла.

В Москве в VIP-зале меня уже ждал Батищев. Когда-то Анатоль подолгу жил у нас в доме. Его отец, мой друг, был видным дипломатом и часто вместе с супругой был вынужден находиться вне Франции. Постоянные переезды могли повредить образованию Анатоля, поэтому он и оставался у нас. Это не было нам в тягость, Анатоля связывала крепкая дружба с моими мальчиками.

Раз уж я оказался в Москве, я попросил Анатоля отвезти меня на Красную площадь. Конечно, я много раз видел по телевизору Красную площадь и Кремль, но я не отдавал себе отчет в том, что они такие большие и красивые. Конечно, храм Василия Блаженного – чудо мировой архитектуры, но самое большое впечатление на меня произвела Спасская башня! Она оказалась такой строгой и величественной. Под стать ей и куранты. Они звучат очень торжественно. Совсем не так, как в телевизионных трансляциях. Увидел я и мавзолей. Первый раз в жизни я пожалел Ульянова. Столько лет лежать не похороненным.

Я осмотрелся вокруг. Все люди говорили по-русски; смешно, но для меня это было совершенно удивительно. Люди ели мороженое, делали селфи, смеялись. Я увидел не безликую, серую толпу, а вполне цивилизованных, довольных жизнью людей. Такую толпу можно увидеть в любой европейской столице. Я еще раз упрекнул себя в былом снобизме и попросил прощения у Господа.

Анатоль показал на часы. Мы сели в машину и поехали на аэродром, где нас уже ждал личный вертолет Анатоля. Я не отрываясь смотрел в окно. Я понял деда, который рассказывал мне о бескрайних русских лесах и полях, которых ему так не хватало в эмиграции. С нетерпением я ждал встречи с моей сестрой Анечкой, последние дни мы подолгу беседовали с ней. Я не переставал удивляться, как много у нас общего. Мы подлетели к усадьбе Анатоля уже ночью, но еще в воздухе я заметил на земле фигурку сестры, смотрящую в небо.