Елена Кралькина - Нам не дано предугадать

– Я бы приударил, но, во-первых, я ее постарше, а во-вторых, она начальников не любит. Сказала, что вообще к мужчинам у нее отношение посредственное, и это мягко сказано.

– Ну ты же не вообще мужчина, а самый-самый и начальник самый справедливый, к тому же временный. Надо до нее донести все, что нам дед рассказал. Если не дура, сама все поймет. А если дура, то дура у тебя уже была. Повторять свои ошибки – это не для таких умников, как ты.

Утром Георгий приехал в институт пораньше и стал у входа в сторонке, вроде покурить решил. На самом деле решил Лизу с Дмитрием дождаться. Ребята Георгия увидели, заулыбались. Георгий тоже изобразил улыбку до ушей и попросил Дмитрия помочь ему с машиной, выдумал дурацкую неисправность. Когда к машине отошли, Георгий объяснил, что машина – предлог, ему с Дмитрием посекретничать надо, ничего лучшего не придумал. Объяснил, что им с Кирюхой дед кое-что такое рассказал, что Полянским и Зиминым неизвестно. Вероятность – один процент, но все неприятности Полянских могут идти из военного прошлого их предка. Поступок Зарянского настораживает, где-то что-то у кого-то кипит до сих пор. Георгий высказал опасение, что Лиза с Леной могут затеять расследование и вляпаться. Он попросил Дмитрия быть начеку. Дмитрий отвел глаза.

– Если Лизка с Ленкой чего-то сделать решили, то их танком не остановишь. Только с еще большим упорством за дело возьмутся. Думаю, так. Нам надо собраться и все обсудить. Потом план наметить, как во всей этой ерунде разобраться, причем самое важное в кавычках задание дать девчонкам. Будут при деле и под присмотром. Будем хоть приблизительно знать, что затевают. Старшему поколению пока лучше ничего не говорить, не надо их волновать раньше времени.

– Мудро. Тогда можно собраться у брата. Все, что дед рассказывал, Кирюха записал и много чего еще интересного нарыл. Ему тяжело из дома вырваться. Настасья беременна, плохо себя чувствует, сам понимаешь, все может быть.

– Заметано. Узнаю, когда Ленка освободится, и позвоню.

Ребята собрались в тот же день вечером. Кирка постарался. Все факты изложил четко, потом разобрал свои версии и предложил план совместных действий. Георгий с Кириллом его еще до встречи согласовали. Кирка уже успел закинуть удочку насчет уголовного дела старого Якова. Ему пообещали сделать все, что возможно. Теперь надо ждать. Под видом подготовки к юбилею института Лизе поручили сходить в отдел кадров и узнать список тех, кто работал в лаборатории за всю ее историю. Из списка решили выделить тех, кто работал в одно время с Мариной. Им Лена предложила положить в почтовые ящики рекламу бесплатной ветеринарной помощи. Если кто-то клюнет, тут уж Лена с Лизой найдут способ клиента разговорить.

Георгий был доволен. Вроде все прошло, как задумано. Девчонки, кажется, прониклись. Скорее всего, еще и на собственное расследование у них банально не хватит времени. Кирка под столом показал Георгию большой палец. Георгий заранее расстраивался, что домой Лена поедет с Лизой и Митей, но ему повезло. У ребят были еще дела в городе, так что домой Елену повез он.

Поначалу Лена на сходку ехать не хотела. Приготовилась сразу дать отпор, пресечь попытки мужчин начать руководить и навязать свой план действий. Реальность ее порадовала. Кирилл все здорово рассказал и обосновал версии. Теперь есть над чем подумать. Надо же, в какой исторический водоворот попал прадед! Хорошо, что Кирилл с Георгием предложили до времени ничего не говорить родителям. Пока все досконально не выяснится, Яшу с Мишей лучше не волновать.

Самое интересное, что план сработал. Лене позвонила некая Лидия Павловна, одна из тех, кто когда-то работал с ее бабкой Мариной. Сейчас она на пенсии, считает каждую копейку, а вот любимая собака явно этого не учла, ввязалась в собачью драку и вынуждена была отступить с некоторыми потерями. Рану собаке Лена промыла и обработала, сделала укол обезболивающего и, естественно, завоевала сердце хозяйки. Лена получила приглашение выпить чаю и только расположилась за столом, как к Лидии Павловне притащилась Лизка с приглашением на юбилей института. Лена с Лизой разыграли радость от неожиданной встречи, и Лиза как бы невзначай назвала Лену по фамилии – Полянская. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы.

– Деточка, я смотрю, кого это Вы мне напоминаете? Неужели Вы внучка Мариночки? Какая же Вы уже большая. А глазищи – ну точно Мариночкины.

Через пять минут женщины втроем уже пили чай с конфетами, которые догадалась принести Лиза. Лидия Павловна, не избалованная вниманием, с удовольствием ударилась в воспоминания.

– Столько лет прошло, а день, когда Мариночка умерла, стоит перед глазами, как будто это вчера случилось. Вы, наверное, знаете, что у Марины с Кузьмичевой отношения не сложились. Кузьмичева ведь даже нашей начальницей не была, так, старший научный сотрудник. Только власти у нее было куда больше, чем у начальника. Как же, жена директора! Эта гадина все делала, чтобы Марине жизнь испортить. То начнет за дисциплиной следить, не дай бог Марине на пять минут опоздать, то распускает сплетни, что Марина – мать плохая. Как будто не видела, как Мариночка о Яшеньке пеклась. Тяжело Мариночке было, только она не унывала. Работой очень увлечена была. Совсем над ней тучи сгустились, когда ее на конференцию в Германию, не в Восточную, в Западную, с докладом пригласили. Этого уж Кузьмичева пережить не могла. Естественно, что партком Маринину поездку зарубил. Разве можно было непроверенного человека в капиталистическую страну отправить? Мы, молодежь, считали, что партком отнесся к Марине предвзято. Она была честным советским человеком. Из комсомола она уже вышла по возрасту, тем не менее наш комсорг Гена Сомов пошел к Кузьмичеву просить за Марину. Он считал, что Марина может достойно представить нашу страну на международной конференции. Это тогда был весомый аргумент. Не знаю, о чем говорили Гена и Кузьмичев, но как-то так получилось, что в это время в кабинет к Кузьмичеву заглянула Марина. Секретарша Кузьмичева потом под большим секретом нам рассказала, что из кабинета вылетела совершенно белая Марина с криком: «Как Вы смеете! Я буду жаловаться! Я на Вас в суд подам!» За Мариной выскочил из кабинета Кузьмичев, секретарше показалось, что испуганный. Он кричал Марине вдогонку, чтобы она успокоилась, что она все не так поняла. Потом попросил Гену догнать Марину и дать ей успокоительного. Гена Марину догнать не сумел. Потом выяснилось, что она побежала к Смирнову. Он по ней сох, и она это знала, наверное, поэтому другом его считала. По мне, так скользкий он человек, Смирнов этот, флюгер. Куда ветер дует, туда и он. Через час мы узнали, что Марина скоропостижно умерла. Нам сказали, что от сердечного приступа. Слухи ходили, что она какие-то таблетки не те приняла, и у нее сильнейшая аллергия началась. Не знаю. Нам Кузьмичева строго-настрого запретила обсуждать Маринину смерть, премии обещала лишить. Мы, дураки, и молчали. Когда Кузьмичев умер, тяжело Кузьмичевой было от старых привычек отвыкать. В один момент стала как все.