Сирил Хейр - Простым ударом шила. Смерть бродит по лесу

— Думаю, нет… За исключением того, что хочу еще раз попросить вас не устраивать осложнений для мисс Браун за ее неблагоразумное, но вызванное самыми благими намерениями сокрытие факта нашей встречи в пятницу днем. Я знаю, что в результате случившегося она пребывает в большом нервном напряжении, так что, надеюсь, вы не станете судить ее слишком строго.

— Мы оставим этот вопрос на наше усмотрение, сэр. Всего хорошего.

— Бойкий, — таков был вердикт инспектора Джеллаби, когда дверь за Филипсом закрылась. — Слишком бойкий, на мой взгляд.

— Да, у него есть ответы на все вопросы, — согласился Моллет.

— Но зачем такие длинные речи там, где достаточно короткого «да» или «нет»? Я всегда терпеть не мог болтунов, однако некоторые люди так уж устроены. И есть еще одна странность в том, что он нам поведал. Не сомневаюсь, вы тоже это заметили.

— Вы имеете в виду несоответствия между его рассказом и рассказом мисс Браун?

— Совершенно верно. Они противоречат друг другу во всем.

— Давайте разберемся, — сказал Моллет. — Начнем с того, что касается его встречи с мисс Браун в ее комнате в пятницу днем. Рискну предположить, его объяснение того, почему она о ней не упомянула, правдиво. Ну а то, что он добровольно рассказал об этой встрече, говорит в его пользу. Теперь перейдем к расхождениям между тем, что рассказывала им о себе мисс Дэнвил.

— Именно на это я обратил внимание в первую очередь, — вставил Джеллаби. — Оба они претендуют на то, чтобы считаться лучшими друзьями мисс Дэнвил, но создается впечатление, будто они говорят о двух разных людях. Мисс Браун отрицает ее психические отклонения, а Филипс относится к ней как к человеку из сумасшедшего дома. Мисс Браун она рассказывала о своем романе, а ему, похоже, даже не упоминала о нем. И наконец, выходит, что каждого из них она побуждала к браку, выдвигая разные причины.

Моллет рассмеялся:

— Ну, в этом я не вижу ничего необычного. Естественно, она подстраивалась к каждому из них разными своими сторонами. Единственное, что меня действительно удивляет, так это то, что Филипс даже не намекнул мисс Браун на то, что их подруга лежала в психиатрической больнице. Должно быть, он очень осмотрительный человек.

— И очень себе на уме, — убежденно сказал Джеллаби. — Однако могу сказать вам, в чем совпадают их истории, а также и истории всех остальных.

— И в чем же?

— В том, что у них нет алиби. Ни одна живая душа из тех, с кем мы встречались, не считая управляющего, не может представить достоверного алиби на время убийства. Это поразительно, и у меня такое ощущение, что это сильно осложнит дело.

— Что ж, быть может, кто-то из оставшихся сможет предъявить нам алиби, — предположил Моллет. — Нам ведь предстоит побеседовать еще с несколькими лицами. Не знаю, как вы, а я склонен следующим попытать мистера Иделмана.

— Итак? Зачем я вам понадобился?

Интонация Иделмана была менее воинственна, чем его слова. Он, скорее, производил впечатление человека доброго, но чрезвычайно занятого, которого некстати отвлекли от работы в очень важный момент, вынудив уделить внимание детям. Кое-какое внимание он был готов им уделить, если так уж необходимо, но при этом был раздосадован.

— Я детектив-инспектор Моллет из столичной полиции, а это детектив-инспектор Джеллаби из окружного полицейского подразделения, — ровным голосом представил себя и коллегу Моллет. — Мы расследуем случившуюся в прошлую пятницу смерть мисс Гонории Дэнвил.

— Ах это! — сказал Иделман так, словно это было последним, что он ожидал услышать. — Простите, ничем не могу вам помочь. Я ничего об этом не знаю.

— В таком случае мы надолго вас не задержим, — по-прежнему спокойно и уравновешенно заверил его Моллет. — Не желаете ли сесть?

— Могу и сесть, — невежливо пробормотал Иделман и плюхнулся на стул. — Единственное, что я могу сказать вам о мисс Дэнвил, — добавил он, — так это то, что она была не в своем уме. Впрочем, вы наверняка это уже знаете.

— Вы ее очень не любили?

— Не любил? Я находил ее весьма забавной — несознательно забавной, разумеется. Вероятно, я ненавидел бы ее до глубины души, если бы имел несчастье работать вместе с ней, но поскольку бог миловал, я мог наблюдать за ее причудами со стороны и должен признать, что своим концом она меня удивила. Смерть совершенно не вписывалась в ее характер.

— Где вы были в пятницу днем, мистер Иделман?

— Ну, на этот вопрос довольно трудно ответить. Могу лишь сказать, что у себя в кабинете — точнее, в конуре, которую величают подобным образом, — я не был. Ходил по зданию и собирал там и сям то, что меня интересовало. Я здесь всегда так делаю. Кстати, мисс Кларк этого не одобряет.

— Не случилось ли вам в какое-нибудь время дня оказаться возле буфетной?

— Дайте вспомнить. Думаю, я знаю это место. Это недалеко от кабинета Петтигрю, так ведь? Разумеется, в какое-то время дня я находился в этой части здания, но, боюсь, даже приблизительно не смогу сказать, когда это было. Простите за такую расплывчатость, но прошло уже несколько дней, а я ведь не мог предположить, что придется отчитываться в своих передвижениях.

— Будучи в этой части здания, вы слышали свист чайника?

— Не припоминаю. В этом сумасшедшем доме столько посторонних шумов, что мог его не заметить. У меня, слава богу, есть способность отрешаться от окружения и сосредоточиваться на работе.

— И это все, что вы можете сказать по существу дела?

— Абсолютно все.

— Есть еще один вопрос, который я должен с вами обсудить, мистер Иделман. Он имеет прямое отношение к мисс Дэнвил, и полагаю, что по нему вы сможете сообщить нам гораздо больше.

— Совершенно не понимаю, что вы имеете в виду, инспектор, но я в вашем полном распоряжении.

— Это связано с затеей, которую ее участники называют «сюжетом».

— С «сюжетом»?! Боже милостивый! — Иделман поджал губы, потом улыбнулся и пробормотал: — «Но боги правы, нас за прегрешенья казня плодами нашего греха» [13] Уильям Шекспир. Король Лир. Акт 5, сцена 3. Перевод Б. Пастернака. .

— Что вы сказали? Я не совсем разобрал, что вы сказали, — вклинился Джеллаби, занеся карандаш над блокнотом.

Иделман серьезно повторил сказанное и добавил:

— К вашему сведению, это цитата. Простите, что озадачил вас, но эта реплика Гамлета очень подходит к характеристике настоящего момента.

— К вашему сведению, это не «Гамлет», а «Король Лир», — поправил его Джеллаби, резко захлопнув блокнот. — Но если вы считаете эту цитату уместной, то объясните почему.

Иделман откинул голову назад и расхохотался.

— Touche [14] Туше — прикосновение лопатками к ковру как момент поражения борца или укол, нанесенный фехтовальщиком сопернику в соответствии с правилами ( фр. ). ! — воскликнул он. — В конце концов, вы правы: неприлично с моей стороны не рассказать вам все, что я знаю. Но я по-прежнему не понимаю, какое отношение эта в общем-то детская забава может иметь к несчастной мисс Дэнвил.