Морис Леблан - Необычайные приключения Арсена Люпена

Вельмон расхохотался.

— Победа! Мрак все более и более рассеивается! Дважды шесть — двенадцать.

— Смейтесь, сколько вам угодно, — сказал священник, — однако это не мешает тому, чтобы разгадка заключалась именно в этих двух фразах, и когда-нибудь сумеют их понять.

— Прежде всего их разберет Шерлок Холмс, если только его не предупредит Арсен Люпен. Что вы об этом думаете, Вельмон? — шутливо спросил Деван.

Вельмон встал, положил руку на плечо Девана и объявил:

— Я думаю, что данным, почерпнутым из вашей книги и из книги Национальной библиотеки, не хватало одного, очень важного, объяснения, которое вы были любезны мне сообщить. Я вам очень благодарен.

— Так что?..

— Так что теперь, после того как топор перевернулся, птица улетела, а дважды шесть составили двенадцать, — мне не остается ничего другого, как только, не теряя ни минуты времени, приступить к делу.

— Вы уходите? Я вас провожу. Мне надо встретить Андроли с его женой и еще одну их знакомую, молодую девушку. Они приезжают с ночным поездом. Во всяком случае завтра мы все встретимся здесь за завтраком, — не так ли, господа, — прибавил Деван, обращаясь к офицерам. — Я рассчитываю на вас, потому что по плану маневров этот замок должен быть окружен вашим отрядом и в одиннадцать часов взят приступом!

Приглашение было принято, и через несколько минут автомобиль мчал Девана и Вельмона в Дьеп. Деван простился с художником около казино, и сам отправился на вокзал. В полночь приехали его друзья. В половине первого автомобиль уже въезжал в ворота Тибермениля, а в час, после легкого ужина, накрытого в зале, все разошлись по своим комнатам. Мало-помалу погасли все огни.

Луна выплыла из-за скрывавших ее облаков, и вся зала наполнилась ее серебристым светом. Но это продолжалось только одно мгновение. Луна вскоре скрылась, и опять наступил мрак.

Большие часы бесконечно отбивали минуты за минутами. Пробило два часа. Затем в тишине ночи снова монотонно и торопливо застучали минуты. Потом пробило три часа.

Вдруг что-то стукнуло; так стучит стрелка на железной дороге, когда через нее проходит поезд. Узкий луч света пробежал по зале; он походил на след, оставленный пролетевшей огненной стрелой. Луч этот выходил из стены около того места, где стоял книжный шкаф. Сначала он в виде блестящего кружка остановился на противоположной стене, затем, подобно взгляду, старающемуся проникнуть в темноту, скользнул по всей зале, исчез, и снова появился в ту минуту, когда часть книжного шкафа повернулась и открыла скрывавшееся за ней широкое отверстие в виде свода.

Вошел человек, державший в руке электрический фонарь. Затем показался второй и третий; они несли связку веревок и различные инструменты. Первый осмотрел комнату, прислушался и сказал тихо:

— Позовите остальных!

Через подземный ход пришло еще восемь человек, и началась переноска вещей. Это происходило быстро. Арсен Люпен переходил от одного предмета к другому и, смотря по их размерам или художественной ценности, щадил их или приказывал: «Возьмите!» Взятая вещь пропадала в глубине туннеля.

Таким образом исчезли из башни шесть кресел и стульев в стиле Людовика XVI, ковры Обюссона, канделябры работы Гутьера, две картины Фрагонара, одна Натье, бюст работы Гудона и несколько статуэток.

Через сорок минут зал был, по выражению Арсена Люпена, «очищен от всего лишнего». Все было совершено в образцовом порядке, без малейшего шума, как будто все вещи, передвигаемые этими людьми, были покрыты толстым слоем ваты.

Когда все было кончено, Люпен обратился к человеку, выносившему стенные часы Буль.

— Вам незачем возвращаться. Как только воз будет нагружен, вы отправитесь к риге в Рокфор.

— А вы, патрон?

— Пусть мне оставят мотоциклет.

Оставшись один, Арсен вплотную закрыл подвижную часть шкафа и, уничтожив все следы своего хозяйничанья, приподнял портьеру и проник в галерею, которая соединяла башню с замком. Посреди нее находилась витрина — главная цель всех стараний Люпена. В ней хранились чудные вещи: удивительная коллекция драгоценных часов, табакерки, кольца, цепочки и миниатюры редкой работы.

Сломав щипцами замок, Люпен принялся опустошать витрину. У него через плечо был надет в виде перевязи большой холщовый мешок, приспособленный для неожиданных находок. Люпен наполнил вещами и мешок и все карманы платья. Он захватил несколько жемчужных ниток, когда легкий шум донесся до его слуха.

Он прислушался. Да, он не ошибся: звуки становились яснее. В этот момент он вспомнил, что в конце галереи находилась лестница, ведущая в комнату, предназначенную той молодой девушке, которую Деван ездил встречать в Дьеп.

Люпен поспешно нажал пальцем кнопку фонаря, он потух. Едва успел он войти в амбразуру окна, как на лестнице открылась дверь, и слабый свет озарил галерею.

Он почувствовал — потому что, скрытый наполовину портьерой, видеть он не мог, — что кто-то осторожно спускался с первых ступеней лестницы. Очевидно, это была приезжая. Он надеялся, что она дальше не пойдет, но она продолжала спускаться и вошла наконец в комнату. Вдруг она вскрикнула. Она увидела взломанную и наполовину опустошенную витрину.

Ее одежда почти касалась скрывавшей его портьеры, и ему казалось, что он слышит биение ее сердца и что она тоже догадывается о присутствии другого существа сзади нее, в темноте, так близко, что она могла бы достать до него рукой… Он подумал: «Она боится… Она уйдет… Она не может не уйти!» Но она не ушла. Рука ее, в которой она держала свечку, перестала дрожать. Она повернулась и, казалось, прислушивалась к зловещей тишине. Простояв минуту в нерешительности, она вдруг сразу отдернула портьеру.

Они увидали друг друга.

Арсен, потрясенный, прошептал:

— Вы!.. Вы!..

Это была мисс Нелли.

Мисс Нелли! Пассажирка трансатлантического парохода, та самая, которая вместе с ним мечтала во время этого незабвенного путешествия, присутствовала, пораженная, при его аресте и вместо того, чтобы его выдать, таким красивым жестом бросила в море «Кодак», в котором он спрятал украденные драгоценности и банковые билеты…

Случай, который свел их в этом замке в такой час, был так необыкновенен, что они не двигались и не произносили ни одного слова, как бы загипнотизированные. Шатающаяся, подавленная волнением, мисс Нелли должна была сесть.

Он стоял перед нею с руками, полными дорогих безделушек, с набитыми карманами и мешком, готовым разорваться от множества положенных в него вещей. Им овладело сильное смущение и он покраснел, сознавая свое позорное положение вора, застигнутого на месте преступления. Одни часы упали на пол, за ними последовали другие… Тогда, внезапно решившись, он кинул часть вещей на кресло, вынул все из карманов и отбросил мешок в сторону.