Глэдис Митчелл - Убийства в поместье Лонгер. Когда я в последний раз умирала

– Заходи внутрь! Заходи внутрь! – потребовал он.

Присцилла смотрела на него с любопытством.

– Я вот на что намекаю-то, – продолжил молодой человек со светлыми волосами. – Заходи внутрь и забери этих твоих братьев обратно в Лондон.

– Я тебя не понимаю, – холодно отозвалась она. – Что ты имеешь в виду?

Молодой человек выразительно помахал рукой.

– Все эти низкие земли около воды самые нездоровые, – сообщил он с обеспокоенным видом. – Все эти инфекции, которые солнце вытягивает из болот, торфяников, низин…

Присцилла рассмеялась. Молодой человек покачал головой.

– Вряд ли ночной воздух тут может быть полезным хоть кому-то, так что вернись домой, – добавил он, после чего взял Присциллу за левый локоть и повел обратно тем же путем, которым она только что прошла. На вершине каменной лестницы он выпустил ее руку и удалился, не произнеся более ни слова.

– Ну… – покачала головой Присцилла, опираясь на балюстраду и глядя вслед удаляющейся фигуре.

Оказавшись в самом низу лестницы, молодой человек повернулся и помахал ей рукой.

Присцилла нахмурилась, решив, что он выглядит странно. Хотелось бы ей знать, насколько ему понравилась идея: группа родственников его приемной бабушки приезжает в дом, чтобы сражаться за наследство, которое он считал своим много лет.

«Это нечестно со стороны тетушки Паддикет, – подумала Присцилла, проходя через большую дверь в дом. – И он выглядит так, словно принял все очень легко».

Она задала вопрос старой леди на следующий день.

– Тимон Энтони? – ядовито пропищала тетушка Паддикет. – Нет, племянница! Нет! Этот щенок хочет отправиться на сцену! Играть на сцене, ты слышишь? Я не оставлю ему ни пенни, так я ему и сказала!

– Но разве у него не будет шанса… ну, бегать и прыгать с другими парнями? – поинтересовалась Присцилла.

– Бегать? Да, он может бегать от кредиторов, когда растратит все содержание! Так что впереди его ждет много беготни!

И она отказалась продолжать разговор.

– Это очень смешно, – проговорил Джозеф Херринг по прозвищу Проныра.

Он снова обошел клетки и произвел повторный пересчет.

– Здесь у нас три бельгийских зайца и два белых ангорских, и с этой стороны все хорошо. Но затем у нас молодые фламандские гиганты [2] Бельгийский заяц, ангорский кролик, фламандский гигант – породы кроликов. – Прим. ред. … Чтобы мне лопнуть, если я не думал, что их три в каждой клетке! Но тут их только два!

Он сосчитал еще раз для полной уверенности, а затем почесал подбородок.

– Этот проклятый зверь удрал, чтоб его! И надо с этим разобраться. Старая дама не ограничится жалобами, если узнает, что здесь не все в порядке.

Это было прекрасное утро пятницы, восемнадцатого апреля, и легкоатлеты тренировались уже одиннадцать дней. Поскольку день выдался приятный и теплый, тетушка Паддикет, с триумфом завершившая обязательную встречу с кухаркой, выразила намерение посмотреть, как там резвятся юнцы на спортивном поле.

Первым человеком, с которым столкнулись она и ее эскорт, оказался тренер Кост, крепкий блондин решительного вида, чисто выбритый, с голубыми глазами, привлекательный в простой, твердой скандинавской манере, облаченный во фланелевые брюки и толстый шерстяной свитер. Кост выглядел распаренным и сердитым, он пятый день пытался посвятить Клайва Браун-Дженкинса в таинства прыжка с шестом.

– Никакого смысла нет проявлять застенчивость, мистер Браун, – презрительно говорил он. – Я не тренирую трусов. Нет.

Клайв Браун-Дженкинс бросил шест на землю, снял свитер, швырнул его туда же и решительно направился к тренеру. Его челюсть напоминала таран, а серые глаза сверкали.

– Кого-кого вы не тренируете? – спросил он тихо, но сердито.

Кост посмотрел на молодого человека столь же недобро.

– Дураков, возможно, – с усмешкой ответил он. – Что с твоим самообладанием?

Клайв развернулся на пятках и снова взялся за шест.

Тетушка Паддикет с одобрением кивнула. Тренер стоил вложенных в него денег. Она отдала приказ, и ее коляска покатилась по беговой дорожке в сторону ямы для прыжков в длину.

– Ты хочешь прыгнуть выше, – сказал Гилари Йеомонд своему брату Фрэнсису в тот момент, когда старая леди находилась рядом.

– Чепуха, племянник! – пропищала она. – Он хочет прыгнуть далеко и длинно, а не вверх!

– Прошу прощения, мадам, – раздался голос тренера из-за ее спины, – но мистер Йеомонд определенно прав, ага.

Он вышел вперед, оказавшись перед креслом, и ловко натянул полосу белой шерсти поперек прыжковой ямы, используя два четырехфутовых колышка, воткнутых в землю заранее именно для этой цели.

– Теперь, мистер Йеомонд два, – произнес Кост, отступая на шаг, – вперед, и так, чтобы не порвать эту нитку, ага.

Фрэнсис отошел на нужное расстояние и начал разбег.

– Быстрее, быстрее! Что за лентяй! Лентяй! – завопил тренер, изображая танец агонии и наблюдая за тем, как Фрэнсис срывает тонкую ленту и падает на собственную физиономию.

– Вам бы лучше отправиться обратно и поучиться ходить, держась за кресла, – усмехнулся Кост.

Улыбка Фрэнсиса стала шире, с невозмутимым видом он принялся снова отсчитывать шаги для разбега.

– Что за отличие, – пробормотала угловатая мисс Кэддик на ухо нанимательницы, – от отношения, которое демонстрирует мистер Браун-Дженкинс.

– Что? – спросила тетушка Паддикет, цокая языком.

Именно в этот момент Ричард Кауз в третий раз подряд потерял контроль над ядром, совершил дерганый прыжок через семифутовую зону толчка и уронил тяжелый снаряд почти на собственную ногу. Орлиный взгляд тренера не упустил этой оплошности.

– Да ты оживший кузнечик из часов, ага! – крикнул Кост. – Так ты заработаешь воспаление коленного сустава!

Он оставил покладистого Фрэнсиса на произвол судьбы и ринулся в сторону Ричарда. Тот поднял двенадцатифунтовый снаряд и, судя по виду, решал, то ли швырнуть его в тренера, то ли разрыдаться.

– Весьма примечательно, – оживилась мисс Кэддик.

– Не будь дурой, компаньонка Кэддик! – вскричала старая леди.

– О, я вовсе нет, дорогая миссис Паддикет, – ответила та, честно моргая блеклыми глазами. – Это весьма примечательно. Прекрасное, джентльменское поведение мистера Мальпаса, мистера Фрэнсиса и мистера Гилари, когда они призваны к трудам нашим дорогим тренером! И мрачный, унылый, почти негодующий вид, с каким мистер Ричард и мистер Клайв принимают его благожелательные замечания.

В этот момент колесо кресла наткнулось на что-то спрятанное в траве, поскольку Джозеф, повинуясь щелчку пальцев хозяйки, толкнул кресло к центру площадки. Там Гилари Йеомонд, который даже в шортах и майке выглядел больше греком пятого века до нашей эры, чем сами греки пятого века до нашей эры, совершал акт метания диска.