Игорь Ривер - Последний из Баскервилей

Мортимер посерьезнел. Мы ведь с ним действительно вызвались на очень опасное дело, по сути: на разведку боем. Я-то привык к опасности, а для него такое ощущение было совершенно новым. Ну да ничего! Мы пока не под огнем.

Развести маленький костерок у меня заняло всего пару минут. На растопку пошла вчерашняя “Таймс”. Потянулся дымок, я срезал складным ножом пару веточек, насадил на них колбаски и быстро поджарил на огне. Несколько кусков хлеба и две бутылки пива послужили хорошим дополнением к острому мясу. Мы с Джеймсом увлеченно заработали челюстями.

– Смотри-ка! – воскликнул он вдруг. – Мы гадали, как вас познакомить со Степлтонами, а тут и придумывать ничего не надо. Вон он, Джек! Легок на помине.

Я обернулся. Действительно, из-за кустов, росших в сотне шагов от нас, появилась чья-то фигура в клетчатом пальто и широкополой шляпе. Значит это и есть главный подозреваемый? Любопытно… В одной руке сачок, в другой большая коробка. Сразу видно, что человек и правда увлекается энтомологией, а подъем в такую рань говорит о том, что это не игра на публику, а настоящее хобби.

Мортимер привстал и помахал рукой. Степлтон в ответ взмахнул сачком и направился к нам.

– Здравствуйте, доктор! – воскликнул он еще издали. – Вернулись из Лондона.

Джеймс утвердительно кивнул.

– Да, вернулся. Познакомьтесь. Это мой старый друг, доктор Ватсон. Приехал в отпуск со службы.

Степлтон пристально посмотрел на меня и под этим взглядом я невольно ощутил себя каким-то редким видом махаона.

– Военный врач? – переспросил он.

– В отпуске после болезни, – подтвердил я. – Решил проведать старушку Англию и вот удача: встретил в Лондоне Джеймса! А вы…

– Джек Степлтон, хозяин Баскервиль-холла.

– Сэр… – я коротко поклонился.

– Нет, титул я пока не унаследовал, – он покачал головой. – Будете жить у доктора?

– Да.

– Скажите, а не тот ли вы Ватсон, который пишет такие интересные рассказы?

– Что вы, мистер Степлтон! Если бы я попробовал написать что-то подобное, то вся бригада легла бы от смеха. Не удивляйтесь. Ватсонов в армии полно. Даже у нас в госпитале есть один сержант с такой фамилией. Причем мы с ним ни с какого боку не родственники. Он из Плимута, а я из Кенсингтона.

Степлтон рассмеялся и сказал:

– Тогда навещайте нас в Баскервилль-холле. Тут у нас редко видишь новые лица. Сестра будет рада гостю, а я покажу вам свою коллекцию.

– Охотно, охотно! – согласился я, внимательно разглядывая его.

Лицо, как лицо. Худощавый блондин, гладко выбрит, а в такую рань это выдает в нем педанта. Его можно было бы даже назвать красивым, если бы впечатление не портил длинный подбородок. Одет аккуратно, хотя вещи не новые. Ну да, он же не на бал собрался, а по болотам побродить. Видно, что бережлив. Вон прореха на сером дождевике и она аккуратно заштопана…

Я быстро отвел глаза и принялся раскидывать остатки костерка. Прореха была двойной и это был след от собачьих клыков, которые проткнули ткань насквозь, слегка разорвав ее. Расстояние между штопками было таким, что у меня снова словно мороз прошел по коже. А на рукаве была еще одна пара таких же отметин! Играл с собачкой и она прихватила хозяина за плащ?

Пора было начинать играть роль недалекого служаки. Справившись с собой, я закончил с костром, снова повернулся к хозяину Баскервиль-холла и спросил:

– По-видимому, это коллекция бабочек, раз уж вы увлекаетесь… Как это называется?

– Энтомология, – охотно ответил он. – От греческого слова “энтомон” – “насекомое”.

– По мне – что греческий, что латынь, что китайский – один черт! – грубовато пошутил я. – Бабочку от таракана конечно отличу, но вряд-ли смогу объяснить, как я это сделал.

Мортимер и Степлтон рассмеялись. Последний повторил свое приглашение и убежал, размахивая сачком.

– Что скажешь? – спросил Джеймс, когда он удалился подальше.

– Ничего особенного, – ответил я, хотя у меня уже не было никаких сомнений.

Это дело наверняка провернул именно Степлтон. Занятия энтомологией и ловля бабочек давали ему возможность бегать по болотам, сколько душе угодно. Где-то там, в их глубине, подальше от человеческого глаза, он и держал собаку. То, что сидящий на цепи пес выл по ночам, его нисколько не волновало. Вой только добавлял легенде ужаса.

“Интересно, сестра была его сообщницей?” – подумал я. – “Скорее всего да. А что, если… У человека, способного придумать план с собакой, хватило бы ума использовать свою сестру в качестве приманки. Нужно взглянуть на нее”.

– Однако, он сам пригласил меня в гости. Не нанести им визит было бы невежливо, – сказал я, изображая полнейшую безмятежность.

Мы продолжили наш марш, но перед тем, как снова отправиться в путь, я долго смотрел на болото. Отсюда оно совсем не казалось опасным. Туман рассеялся и ничего не напоминало о том ощущении жуткой тайны, которое я испытал при первом взгляде на пустоши. С людьми то же самое: внешне у них всё хорошо и благополучно, но под красивой, добродушной маской иногда скрываются звериные клыки, покрытые чужой засохшей кровью.

Весь следующий день доктор Мортимер был очень занят. Его не было почти неделю и теперь его буквально осаждали больные. У меня был выбор: помочь ему на их приеме, или отправиться гулять по окрестностям самостоятельно. Я выбрал второй вариант, вооружился картой и биноклем, сунул в кобуру револьвер и двинулся в направлении Лафтар-холла. Мне все-же хотелось поговорить со старым Франклендом. Я всерьез рассчитывал на то, что он соскучился именно по обычному человеческому общению и если так, то выложит мне всё, что думает о местных жителях.

Конечно местные считают, что он не в своем уме – ну и что? Мне уже приходилось иметь дело с солдатами, у которых от перенесенных лишений начинал, как у нас говорили, "течь потолок". Я знал, как с такими общаться, хотя и не считал себя опытным психиатром.

Погода стояла великолепная и несколько миль по дороге я прошел с удовольствием. После лондонского смога приятно было вздохнуть полной грудью весенний сельский воздух. Никто не обращал на меня особого внимания. Конечно лондонский джентльмен в здешней глухомани выглядел не слишком обычно, но и на местную достопримечательность я тоже не тянул. По крайней мере, встречавшиеся мне люди не оборачивались, не глазели мне в спину и до Лафтар-холла я добрался без каких-либо происшествий, а когда увидел на веранде дома телескоп на штативе, повод завязать разговор нашелся сам собой. Дело в том, что во время учебы меня весьма занимала астрономия.

Франкленд обнаружился тут же. Он что-то выкапывал из клумбы, недовольно ворча. Я остановился рядом с опоясывающим участок невысоким забором и начал демонстративно рассматривать телескоп, а когда старик обратил на меня внимание, чуть приподнял шляпу, здороваясь и спросил: