Ширли Джексон - Солнечные часы

Виктор Лаваль

После похорон все вернулись в дом, теперь уже несомненно принадлежащий миссис Хэллоран, и неловко топтались в просторном холле. Миссис Хэллоран направилась в гостиную сообщить мистеру Хэллорану, что церемония прошла без мелодрам.

– Может, свáлится замертво на пороге, – пробормотала молодая миссис Хэллоран, глядя вслед свекрови. – Фэнси, милая, ты бы хотела, чтобы бабушка свалилась замертво?

– Да, мама, – ответила Фэнси, одергивая длинный подол черного платья, которое бабушка заставила ее надеть.

Молодая миссис Хэллоран считала, что черный не подходит десятилетней девочке, да и вообще платье чересчур длинное, к тому же слишком простое и грубое для престижа семьи Хэллоран; утром у нее случился приступ астмы, словно в доказательство, однако Фэнси все равно одели в черное. Длинная юбка развлекала девочку во время похорон и в машине, и, если бы не присутствие бабушки, день определенно выдался бы чудесный.

– Я буду молиться об этом, пока жива, – заявила молодая миссис Хэллоран, набожно складывая руки.

– Хочешь, я ее столкну? – предложила Фэнси. – Как она столкнула папу?

– Фэнси! – воскликнула мисс Огилви.

– Пусть говорит, что хочет, – возразила молодая миссис Хэллоран. – Пусть запомнит хорошенько. Фэнси, детка, повтори, что ты сказала.

– Бабушка убила папу, – послушно повторила Фэнси. – Столкнула с лестницы и убила. Это сделала бабушка, правда?

Мисс Огилви возвела глаза к потолку, однако понизила голос, как приличествует в день траура:

– Мэри-Джейн, вы извращаете ум ребенка и к тому же лишаете ее шансов на наследство…

– В этот день, – заявила молодая миссис Хэллоран, придавая мышиному личику выражение укоризненного достоинства, – я хочу, чтобы вы все до единого запомнили раз и навсегда: Фэнси стала сиротой из-за мерзкой старухи, которая не вынесла, что дом принадлежит кому-то другому! А ведь я была его женой, возлюбленной спутницей жизни!

Она часто задышала и прижала руки к груди.

– Столкнула его с лестницы, – добавила она угрюмо.

– Я твоего отца бессмертный дух [1] «Гамлет», пер. А. Кронеберг (здесь и далее прим. перев.). , – процитировал Эссекс, обращаясь к Фэнси.

Он зевнул и поерзал на бархатной кушетке.

– А где «похоронные пироги»? [2] «Гамлет», пер. А. Кронеберг. Не собирается же старуха морить нас голодом, раз захапала все себе?

– Это неслыханно! – воскликнула молодая миссис Хэллоран. – Думать о еде, когда Лайонел еще не остыл в гробу! Фэнси!

Она протянула руку, и Фэнси неохотно подчинилась, взметнув черным подолом. Молодая миссис Хэллоран двинулась в сторону главной лестницы.

– Теперь мое место подле сироты, – сказала она через плечо. – Пусть принесут мой обед наверх, в детскую. Все равно у меня сейчас начнется приступ.

«Когда жить, если не теперь?» [3] Изречение римского философа Сенеки. – гласила надпись черными готическими буквами с капелькой позолоты над аркой окна, расположенного на лестничной площадке. Молодая миссис Хэллоран остановилась у окна и обернулась. Фэнси все еще поднималась по лестнице, путаясь в подоле юбки.

– Горе мое горькое, – вздохнула молодая миссис Хэллоран, прижав одну руку к груди, а другой едва касаясь широких отполированных перил. – Фэнси, поторопись же!

Слегка опираясь на плечо дочери, миссис Хэллоран исчезла в левом верхнем крыле, которое до недавнего времени делила с Лайонелом.

Эссекс с отвращением смотрел им вслед.

– Муженек-то небось только и мечтал о смерти, – пробормотал он.

– Не надо вульгарностей, – нахмурилась мисс Огилви. – Даже наедине со мной, пожалуйста, не забывайтесь: мы – всего лишь наемные работники, а не члены семьи.

– Вообще-то, я тоже здесь, – внезапно подала голос тетя Фэнни из темного угла. – Вы этого, конечно, не заметили, но прошу вас, не смущайтесь. Хоть я и член семьи, вовсе не обязательно…

Эссекс снова зевнул.

– Есть хочу!

– Интересно, подадут ли настоящий обед? – поинтересовалась мисс Огилви. – Я впервые на похоронах с тех пор, как живу здесь; даже не знаю, что она решит. Пожалуй, надо присесть…

– Никому нет дела, если тетя Фэнни останется у себя в комнате, – пробормотала тетя Фэнни. – Передайте жене моего брата, что я присоединюсь к ней после ужина.

– И я впервые на похоронах. – Эссекс встал и лениво потянулся. – От них в сон клонит. Как думаете, старуха заперла джин ради такого случая?

– На кухне полно, – отозвалась мисс Огилви. – Для меня самую капельку, спасибо.

– Все закончилось, – объявила миссис Хэллоран.

Она стояла позади инвалидного кресла мужа, глядя ему в затылок безо всякой цели. В прежние времена, еще до того как мистер Хэллоран навечно занял место в инвалидном кресле, миссис Хэллоран с трудом контролировала выражение лица и жесты, однако теперь, когда он не мог резко обернуться, миссис Хэллоран была с ним любезна (предусмотрительно занимая место за спинкой кресла).

– Его больше нет, Ричард. Все прошло как надо.

Мистер Хэллоран заплакал – впрочем, не первый раз: с тех пор как до него дошло, что второй молодости ему не видать, он плакал часто и охотно.

– Единственный сын, – прошептал мистер Хэллоран.

– Да…

Миссис Хэллоран поджала пальцы, чтобы не барабанить ими по спинке: не стоит суетиться в присутствии больного, прикованного к инвалидному креслу – нужно проявлять терпение. Она беззвучно вздохнула.

– Постарайся держать себя в руках.

– А помнишь, – спросил Хэллоран с дрожью в голосе, – когда он родился, мы велели звонить в колокола на конюшне?

– Верно, – с энтузиазмом подхватила миссис Хэллоран. – Я могу распорядиться, если хочешь.

– Пожалуй, не стоит, – ответил мистер Хэллоран. – В деревне нас не поймут. Нельзя потакать сантиментам за счет общественного мнения. Не стоит, пожалуй. Да и вообще, – добавил он, – Лайонел их не услышит.

– Теперь, когда его больше нет, нужно назначить управляющего имением.

– Лайонел совсем не справлялся. Когда-то с моей террасы был прекрасный вид на розовый сад, а теперь я вижу лишь живую изгородь. Я хочу, чтобы ее срезали, тотчас же!

– Не волнуйся так, Ричард, тебе вредно. Ты всегда был хорошим отцом. Я распоряжусь, чтобы изгородь подровняли.

Мистер Хэллоран пошевелился, глаза снова наполнились слезами.

– А помнишь, я хотел сохранить его кудряшки?

Миссис Хэллоран надела на лицо печальную улыбку и вышла вперед.

– Дорогой, тебе вредно волноваться. Я знаю, Лайонел любил тебя больше всех на свете.

– Нет, так не годится, – возразил мистер Хэллоран. – У Лайонела есть жена и дочь; нельзя ставить отца на первое место. Орианна, ты должна с ним поговорить. Скажи ему, что я этого не потерплю! Его главный и единственный долг перед женщиной, на которой он женат, и перед милой крошкой. Скажи ему…