Рекс Стаут - Трое у дверей Вулфа

Он открыл глаза:

– Безусловно, она на это способна. Женщина, у которой нет совести, не остановится ни перед чем. Но зачем она приходила ко мне? Почему сама не приготовила свое рагу и не подала полицейским?

– Не знаю, но может, боялась, что они проявят излишнее любопытство, выяснят, каким образом она спасла свою честь и достоинство, расскажут родителям, и отец ее отшлепает. Должен ли я теперь угадать, почему вы сделали свое встречное предложение, вместо того чтобы заставить ее привести их сюда?

– Она не привела бы их. Она так и сказала.

– Разумеется, привела бы, если бы вы настаивали. Это всего лишь ваша гипотеза. Моя же заключается в том, что вас приводит в ужас мысль о том, что сюда придут сразу пять женщин. Когда вы велели мне собрать здесь всех двенадцать, вы сами прекрасно знали, что эта задача не под силу даже мне. Ладно, жду инструкции.

– Не сейчас, – пробормотал он и закрыл глаза.

Я поднялся на четвертый этаж старого дома без лифта на одной из Западных Девяностых недалеко от Амстердам-авеню. Не знаю, где там были кухня или спальня – или спальни, – потому что единственная комната, которую я увидел, была та, где мы сидели. Размера она была среднего, а диван, стулья и коврики выглядели по-домашнему – до той степени по-домашнему, какая появляется тогда, когда мебелью пользуются лет пятьдесят-шестьдесят, причем часто и разные люди. У стула, на котором сидел я, шаталась одна ножка, но это нестрашно, если не забывать об этом и не делать резких движений. Больше меня беспокоил паукообразный столик, на котором стоял мой стакан молока. Молоко я могу пить всегда и уж предпочитаю его газировке под названием «Баббл панг» (зарегистрированная торговая марка, десять центов за бутылку), которую пили они. Была среда, десять часов вечера.

Хозяйками комнаты были Пегги Чоут, с рыжими волосами и молочно-белой кожей, и Нора Джерет, с большими карими глазами и ямочками на щеках. Кэрол Эннис, с прелестным профилем и волосами цвета кукурузного шелка, приехала раньше нас. Мы с Хелен Яконо привезли с собой Люси Морган, с хрипловатым голосом, попросив таксиста сделать небольшой крюк, чтобы забрать ее на углу соседнего квартала. Все были красотки, хотя смотрелись, конечно, не так живописно, как в пурпурных сто́лах. Девушки всегда эффектнее выглядят в униформе или в одинаковых нарядах. Возьмите хотя бы медсестер, или лифтерш, или мисс Дыньку на празднике дыни.

Я теперь обращался к ней по имени, но не потому, что мне это нравилось, а потому, что, раз ведешь расследование, должен уметь общаться, хотя, разумеется, нужно блюсти свою честь и достоинство. В такси, пока мы еще не подобрали Люси Морган, она сказала, что долго думала и сейчас ей кажется, нам вряд ли удастся выяснить, у кого была причина убить Пайла, то есть это она так считала, что была, поскольку Пайл соблюдал все меры предосторожности, если приглашал девушку к себе в пентхаус. Единственный способ выяснить – это разговорить их, а в этом Хелен и сомневалась, так как признаться в знакомстве с Пайлом означало бы практически признаться в убийстве. Потому лучшее, что мы с Хелен могли бы сделать, – поболтать с ними вечерок и решить, кто из них, скорее всего, мог бы решиться на убийство, и тогда она сказала бы Вулфу, что видела, как та вернулась в кухню и взяла вторую тарелку, а Вулф сказал бы это полиции, и все было бы кончено.

Нет, мне не нравилось называть ее по имени. По мне, так лучше всего было бы держаться от нее подальше и не называть никак.

Хелен объявила о цели встречи, сказав, что девушки могут от меня узнать, что уже удалось выяснить полиции и Ниро Вулфу, чтобы быть в курсе. Она выразила уверенность, что это будет несложно, так как, встретившись со мной один на один, поняла, что я очень милый и очень отзывчивый. Потому хозяйки старались, чтобы вечер вышел немного праздничным и по-семейному теплым, и предлагали мне газировку, хотя я предпочитаю молоко. В какой-то момент у меня возникло подозрение, что по крайней мере одна из них, а именно Люси Морган, предпочла бы виски, или джин, или ром, или водку, а возможно, не только она, но тогда я мог бы заподозрить, что они совсем не те здравомыслящие и высоконравственные работницы искусства, какими я их себе представлял.

Вид у них был совсем не праздничный. Не сказал бы, что измученный, но цветы явно отцветали. И они не купились на слова Хелен обо мне, будто я милый и отзывчивый парень. На их лицах читался исключительно скепсис, когда они бросали на меня косые взгляды, особенно Кэрол Эннис, сидевшая на диване, положив ногу на ногу и склонив голову набок. Именно она после нескольких фраз о том, как все было ужасно, спросила, хорошо ли я знаю повара и второго человека, который был на кухне. Я ответил, что про Фрица можно забыть. Он вне подозрений, к тому же, когда уносили тарелки, он стоял у плиты. Что касается Золтана, то с ним я знаком давным-давно, но это не имеет значения, потому что, даже если бы он и знал, кто кого из гостей будет обслуживать, и если это он подсыпал отраву в тарелку и видел, как ее взяла одна из девушек, почему эта девушка или, допустим, другая пришла за тарелкой во второй раз?

– Нет никаких доказательств, что кто-то вернулся, – заявила Кэрол. – Никто ее не видел.

– Никто не заметил , – возразил я без какого бы то ни было напора, поскольку предполагалось, что я милый и отзывчивый. – Девушки не заметили, как она вышла, так как смотрели на Феликса и Марджори Куинн, которая уронила блин, а гости не обращали на них внимания. Единственным местом, где ее могли заметить, была буфетная, а если бы она там с кем-нибудь столкнулась, то сделала бы вид, что поправляет прическу или что-нибудь в этом роде. В любом случае одна из вас должна была вернуться за тарелкой, потому что, когда подошла Ферн Фабер, тарелок не было.

– Почему вы говорите «одна из вас»? – спросила Нора. – Вы ведь не имеете в виду нас, здесь присутствующих. Там нас было двенадцать.

– Я имею в виду одну из вас, здесь присутствующих, но это не то чтобы говорю я. Я лишь повторяю то, что говорит полиция. Полиция считает, что это был кто-то из пяти девушек, которые брали последние тарелки, то есть одна из здесь присутствующих.

– Откуда вы знаете, что считает полиция?

– Не могу сказать. Знаю, и всё.

– Я поняла, – заявила Кэрол. Она переменила позу и поставила ноги на пол. – Думаю, это был Золтан. В «Газетт» писали, что он шеф-повар в «Рустермане», а Ниро Вулф там попечитель, значит он там главный, и, наверное, Золтан по какой-то причине его ненавидит и хотел отравить, но отравленная тарелка попала не к той девушке. Ниро Вулф ведь сидел рядом с Пайлом.

Говорить ей, что она проигнорировала факт возвращения кого-то из них за второй тарелкой, не было никакого смысла, потому я сказал: