Евгений Сухов - Гиблое дело

Вследствие этого он периодически докучал своим подчиненным всяческими проверками, часто заставляя писать различного рода отчеты, доклады и рапорты по поводу и без оного. Характер окружной прокурор имел нервический и по-стариковски тревожный и зачастую не без вредности. Его норов усугублялся еще и тем, что, разменяв год назад седьмой десяток, Владимир Александрович рассчитывал в скором времени получить почетное и достойное его беспорочной службы и заслуг звание сенатора. А поэтому весьма опасался допустить хоть какую-либо промашку или, не приведи Господь, серьезную ошибку и тем самым перечеркнуть все надежды на сенаторское звание. В добром расположении духа, каковое виделось сейчас коллежскому советнику Воловцову, его превосходительство бывал нечасто, потому Александр Федорович немного успокоился и уверился, что уж чего-чего, а распеканции 3 3 Распеканция – от глагола "распекать", то есть учинять выговор, порицание, нагоняй. от Завадского не будет.

– Рад сообщить вам, Иван Федорович, что нами получены благодарственные письма от господ рязанского губернатора и прокурора тамошнего окружного суда о вашей помощи в расследовании известного вам дела, – бодро произнес окружной прокурор Московской Судебной палаты Завадский. – Весьма нашумевшего! – Несколько тише, продолжил: – Великий князь Сергей Александрович 4 4 Великий князь Сергей Александрович Романов – градоначальник Москвы (26.02.1891 г. – 1.01.1905 г.) о нем выспрашивал… Эти господа, помимо прочего, положительно ходатайствуют о награждении вас орденом, о чем мною уже написано представление. Так что в самом недолгом времени я надеюсь вручить вам орден Святой Анны Третьей степени, вполне вами заслуженный. Признаюсь, я очень доволен, что в нашей Судебной палате служат лица, считающие себя на службе государю и Отечеству и в вакационное время. Это весьма и весьма похвально…

– Благодарю вас, – привстал со своего стула Иван Федорович, но Завадский жестом усадил его обратно.

– И еще, – несколько строже продолжил его превосходительство Владимир Александрович. – Принято решение и уже получено письменное согласие от генерал-прокурора и министра юстиции действительного тайного советника Николая Валериановича Муравьева о весьма значительном расширении ваших полномочий. Вы теперь по должности являетесь судебным следователем по особо важным делам , то есть наделяетесь полномочиями расследовать уголовные и иные дела не только на территории округа Московского Окружного суда и Судебной палаты, но и на территории всей Российской империи. Хотя, полагаю, вам к этому не привыкать, – едва улыбнулся Завадский. – Это очень почетно, но и весьма ответственно. И заметьте: должность сия вам вменяется безо всякой предварительной аттестации. – После этих слов действительный статский советник Завадский со значением посмотрел на Воловцова и добавил: – Поскольку будем считать, что ее вы прошли, раскрыв такое непростое дело в Рязани. А теперь, – Владимир Александрович отвел взор от собеседника, – не смею вас больше задерживать…

У Радченко был посетитель, поэтому Воловцову пришлось с четверть часа подождать в приемной, пролистывая две газеты, лежавшие на небольшом столике. Когда статский советник освободился, Иван Федорович вошел в кабинет начальника с некоторой опаской, поскольку вспомнил его слова про "новое дельце".

– Ну что, как тебе наш окружной прокурор? – поинтересовался Радченко, складывая какие-то бумаги на столе в аккуратную стопочку.

– Я застал его в благостном расположении духа, – отозвался Иван Федорович.

– Значит, быть ему вскорости сенатором, – резюмировал статский советник. – А тут еще сам градоначальник его поддерживает. О новом деле для тебя он ничего не сказывал?

– Нет, – ответил Воловцов, насторожившись.

– Ясно. Решил все перевалить на мои плечи… Ну мне это не впервой, а потом в сенаторы я пока не стремлюсь, – после недолгого молчания и глубокого вздоха посмотрел на Ивана Федоровича Радченко. – Ты слышал чего-нибудь об убийстве в Рязани генеральши Безобразовой и ее горничной двадцать восьмого августа этого года? Тетушка тебе об этом ничего не рассказывала?

– Да что-то такое слышал, однако сейчас не припомню точно, – нахмурил лоб Воловцов.

– А вот и напрасно, – заметил ему на это Геннадий Никифорович. – Дело обещает быть весьма громким…

– Так, а я здесь при чем? – пытливо посмотрел прямо в глаза статскому советнику Иван Федорович.

– Хм… А вот сейчас ты узнаешь, – не отвел взора от Воловцова председатель Департамента уголовных дел Судебной палаты. – Третьего дня случилось одно происшествие, на первый взгляд странное и вызывающее множество вопросов. О нем нам сообщили вчера, когда уже ничего нельзя было предпринять и что-либо исправить.

– Вы говорите загадками, – почему-то перешел на "вы" с Радченко Иван Федорович.

– Все верно. Само это происшествие и есть не что иное, как полная загадка, – раздумчиво произнес Геннадий Никифорович, – которую именно тебе и придется разрешить…

– Или не придется, – добавил за своего начальника следователь теперь по особым делам.

– Или не придется, – согласился с Иваном Федоровичем статский советник Радченко. И добавил: – Но ты ведь постараешься?

– Постараюсь, куда же я денусь? – усмехнулся Воловцов. – Будем считать, что интригу ты подпустил. А теперь рассказывай поподробнее.

– Хорошо, – кивнул статский советник Радченко. – Слушай… Третьего дня, поздно вечером, в управление Сретенской полицейской части постучался молодой человек болезненного вида. Когда ему открыли, он представился мещанином Иваном Александровичем Колобовым и заявил дежурному полицейскому чину, что, дескать, его надлежит немедля арестовать, поскольку он проживал в августе месяце в Рязани и знает, кто совершил убийство генеральши Безобразовой и ее горничной. Более того, по его словам, возможно, и он сам принимал в этом душегубстве участие. Свой допрос Колобов попросил отложить до утра, сказал, что ему нужно все тщательно обдумать, после чего его закрыли в камере. А утром, когда камеру открыли, Колобов оказался мертв… Твоя задача состоит в том, – взглянул в глаза Воловцову статский советник, – чтобы прояснить личность этого Колобова, а также правдивость или ложность его слов.

– Так мне что, опять в Рязань придется путь держать? – с наименьшей долей вопросительной интонации промолвил Иван Федорович.

– По всей вероятности – да. Что поделаешь, у тебя работа такая. А потом ты ведь не любишь сидеть на одном месте, тебе ведь оперативным простор подавай! – ответил Радченко. – Ну и с делом генеральши Безобразовой придется познакомиться, поскольку без этого, похоже, тебе не обойтись, – добавил он.

Читать дальше