Евгений Сухов - Гиблое дело

Еще надобно получить ко второму году обучения в Киевском юнкерском училище звание унтер-офицера. И выпуститься в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году из училища по второму разряду в чине подпрапорщика с направлением в сорок седьмой пехотный Украинский Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира Александровича полк, стоящий в Виннице. В этом славном ратными делами на поле брани воинском подразделении под командованием полковника Дмитрия Петровича Обезьянинова надлежало прослужить шесть лет и дослужиться до чина поручика. После чего неожиданно для сослуживцев и начальства прервать карьеру и подать рапорт на увольнение в запас с намерением снова круто изменить свою жизнь и неожиданно для всех поступить на службу в Московскую городскую полицию на должность помощника пристава второго участка Сущевской полицейской части.

Служить на новом поприще надлежало ревностно, денно и нощно, не жалея живота своего, как гласила одна из строк принятой некогда воинской присяги. Дабы уже в январе одна тысяча восемьсот девяносто четвертого года начать исправлять должность участкового пристава, а в тысяча восемьсот девяносто седьмом году сделаться полноправным приставом Сущевской полицейской части и прослужить в такой должности три года, покуда не последовало в одна тысяча девятисотом году назначение на должность исправляющего обязанности начальника Московского сыскного отделения полиции вместо тяжко заболевшего надворного советника Платонова. А в феврале тысяча девятьсот третьего года формулировка "исправляющий обязанности" отпала. Пожалуй, нужно еще одно: любить то, чем занимаешься, иметь склонность к розыскным делам и обладать незаурядным умом. Как видите, – все просто…

С осени сего года, Владимир Иванович отпустил бороду, и когда Воловцов зашел к нему в кабинет, то поначалу даже не понял, кто это такой идет к нему навстречу, улыбаясь и протягивая руку для пожатия.

– Знаешь, встретил бы я тебя где-нибудь на улице, то прошел бы мимо, – заметил Воловцов, пожимая Лебедеву руку.

– Что, так трудно меня узнать? – улыбнулся главный сыщик Москвы.

– Непросто, – произнес Иван Федорович, вглядываясь в лицо своего товарища…

До сентября месяца тысяча девятьсот третьего года два коллежских советника, их высокоблагородия господа Воловцов и Лебедев, не имели чести быть лично знакомыми. Но друг о друге, конечно же, были наслышаны. Кроме того, это именно Владимир Иванович Лебедев вел поначалу розыск по делу о двойном убийстве в доме Стрельцовой супруги главного пивовара Хамовнического завода австрийского подданного Алоизия Осиповича Кара Юлии Карловны и его дочери Марты. И именно Лебедев вышел на Александра Кара, сына Алоизия Осиповича, как главного подозреваемого. Кстати, на этом деле Воловцов и Лебедев и свели личное знакомство и по прошествии менее суток уже перешли на "ты", найдя общий язык и начав сотрудничать. Вывести на чистую воду Александра Кара, убийцу матери и сестры, Воловцову удалось не без помощи начальника Московского сыска Лебедева.

Чуть позже, когда судебный следователь по важнейшим делам Воловцов вел дело об убийстве коммивояжера Стасько в Дмитрове, весьма запутанное и даже таинственное, Владимир Иванович также помогал Ивану Федоровичу по сыскной части. И дело было не только в том, что у Воловцова имелась бумага с гербом, в которой всем чинам и должностным лицам, невзирая на статус и ранг, предписывалось оказывать ему всяческое содействие и помощь по первому требованию. И не только в том, что одной из уставных служебных обязанностей чинов Московского сыскного отделения было выполнять поручения судебных следователей. Дело было еще и в том, что мгновенно вспыхнувшая между двумя служителями благочиния и правопорядка симпатия превратилась в крепкую дружбу и настоящее мужское товарищество. Поскольку между Воловцовым и Лебедевым было много общего: единые мировоззрение, пристрастия, вкусы и даже привычки; ревностное исполнение служебного долга; отношение к понятиям честь, порядочность и совесть как не к пустым звукам и иное прочее. Дружество, как известно, завязываются не на пустом месте.

– Что тебе опять нужна моя помощь, господин судебный следователь по особо важным делам ? – слегка прищурившись, поинтересовался Владимир Иванович.

– Откуда тебе известно, что я следователь по особо важным? – подивился Воловцов. – Я сам это только на днях узнал.

– Ты, верно, забыл, куда и к кому ты пришел, – усмехнулся начальник Московского сыска. – Впрочем, после отпуска и не такое бывает… Сколь по всей стране таких, как ты, судебных следователей по особо важным? Человек десять? Пятнадцать?

– Двенадцать, – сдержанно ответил Воловцов.

– Вот! – едва не воскликнул Владимир Иванович. – Таких, как ты, всего двенадцать человек. Вы прямо, как апостолы. Думаю, это число даже не случайно… Гордись!

– Так я и горжусь, – спокойно ответил Иван Федорович, постепенно привыкая к новому облику Лебедева.

– Что-то не видно, – заметил начальник сыскного отделения. – Признаться, в своей полицейской жизни я всего один раз имел дело с судебным следователем по особо важным делам.

– Вот как. И когда же?

– Когда он расследовал серию уличных убийств, в том числе и на моем участке, в бытность мою помощником пристава второго участка Сущевской полицейской части. Этот судебный следователь был по происхождению поляк. Звали его Владиславом Рудольфовичем Рыковским. Умница, каких мало. Хотя и не без странностей… – Главный московский сыщик немного помолчал… – Позже Рыковский сделался одним из моих предшественников на посту начальника Московского сыскного отделения. – Лебедев посмотрел на Ивана Федоровича: – Ну вот теперь я знаю еще одного следователя по особо важным делам… Так ты ко мне по делу? Или так, как говорится, мимо проходил? – кинул сыскарь острый взгляд на судебного следователя по особо важным делам.

– По делу, Владимир Иванович, – ответил Воловцов и в свою очередь спросил: – Ты что-нибудь слышал об убийстве генеральши Безобразовой в Рязани?

– Только то, что писали газеты, – таков последовал ответ. – Кажется, главным подозреваемым там является то ли племянник генеральши, то ли ее внук, – добавил Лебедев. – Его даже взяли под стражу и предъявили обвинение в двойном убийстве и поджоге…

– Вполне возможно, что в этом деле открылись новые обстоятельства, – раздумчиво изрек Иван Федорович.

– Все понятно… Тебе поручено с этими обстоятельствами разобраться, имеют они место быть или нет, – без всякой вопросительной интонации произнес начальник сыскной полиции Москвы.

– Именно так, – согласно кивнул Воловцов.