Лера Леонтьева - В лабиринтах убийств

Однажды «бабушка» попросила меня сходить с Вовчиком к ней домой и принестиь парочку растений в горшках для парадного оформления вестибюля. Со дня на день ожидался приезд городского начальства.

Разведение цветов было любимым хобби нашей начальницы, не считая Джета. О ее рабочем кабинете нечего было и говорить: он утопал в райских кущах из пахнущих и цветущих растений. В период вегетации она щедро раздавала всем желающим отростки и листочки. Благодаря дарам начальницы, и моя квартирка вскоре украсилась живописной драценой, воинственно цветущим спатифиллумом и строгим фикусом.

Итак, для придания роскоши нашим казенным «хоромам», по мнению «бабушки», требовались непременно камелии. За ними мы и отправились…

Холодный ветер гонял по улицам мусор и пыль с обочин. С темного неба срывались струи дождя. Вовчик, закутавшись в пальтишко из плащевки, вышедшее из моды несколько лет назад, быстро шагал впереди, засунув руки в карманы и не оглядываясь. Я семенила сзади, вцепившись в зонт и, как на велосипеде, огибая лужи. Злость на Вовчика, его пренебрежительное поведение распирала меня. Я сверлила взглядом его давно не стриженный затылок и мысленно приказывала убавить шаг и взять мой зонт. Но он этого не сделал. Не поймал мой посыл или не посчитал нужным.

Мы подошли к угловому дому, стоявшему в плотной шеренге особняков старого квартала. Я огляделась по сторонам. Недурное местечко! Прямо передо мной возвышались купола Собора, а сразу за ним, через бульвар – ботанический сад. Живут же люди! За все свою жизнь в Городе, мне еще не приходилось бывать в таких домах. Все мои друзья-подружки проживали в «хрущевках» или панельках, в лучшем случае, в «сталинках». Сейчас же передо мною мрачной громадой возвышался «царский» дом. Через ярку с остовом от ворот зашли во двор. Желтые стены, довольно облупившиеся, были густо покрыты рисунками и цитатами эпистолярного жанра.

– Откуда ты знаешь, где Валентина Ивановна живет? – как можно дружелюбнее поинтересовалась я, решив не обострять ситуацию. – Ты что, уже бывал здесь?

– Да. С Джетом гуляю, когда хозяйка в отпуск уезжает, – неохотно процедил Вовчик. – По хозяйству иногда помогаю. Прибыть или починить что. В женских квартирах вечно что-нибудь ломается. – Мой напарник замолк, явно не желая продолжать разговор.

Покурили, сидя на хлипком заборчике, окружавшем нечто вроде палисадника, и зашли в парадное. Я непроизвольно ахнула. За непритязательным фасадом скрывался пусть запущенный, но настоящий дворец. Потускневшая лепнина на потолке, разбитая узорчатая плитка на полу, кованая лестница с ажурным орнаментом. Оконные проемы между этажами были забиты фанерой, лампочки не горели, но все равно в парадном было светло. Свет лился откуда-то сверху. Я запрокинула голову. Наверху красовался стеклянный световой фонарь. Почти за сто лет он покрылся вековым слоем грязи и пыли, но все равно поражал архитектурно-инженерной задумкой. Выскочила мысль о том, что, может зря в семнадцатом свергли буржуев? Жили бы их потомки в таких вот дворцах, капитализм развивали с «человеческим» лицом, социальные слои бы не перемешивались. Люмпены общались бы с люмпенами, торгаши с торгашами, интеллигенты с интеллигентами. И я бы не мучилась в поисках своего места между успешными, но подлыми, и образованными, но бедными. К сожалению, история не имеет сослагательного наклонения.

Все той же молчаливой процессией гуськом поднялись мы на площадку второго этажа. Жаль, не пришлось лифтом воспользоваться. Я такой только в кино видела – с открытой шахтой, решетчатой дверцей и ручкой.

На просторную площадку выходили двери двух квартир. Одна –металлическая, вся в замках. Вторая – старенькая, обитая черным дерматином. Именно к ней мы и подошли. Вовчик, по-хозяйски, вставил ключ и открыл дверь. Мы вошли в квартиру. Из темной прихожей кто-то угрожающе заворчал.

– Свои, – кому-то сообщил Вовчик и включил свет. Черно-белый кокер с развевающимися ушами, галопом метнулся к нам.

– Сидеть Джет, – кратко приказал Вовчик и схватил пса за ошейник. – Ну ты на кухне побудь, – буркнул он, гладя пса и не поворачивая ко мне головы, – а я быстро. – И он шмыгнул вместе с Джетом за дверь.

Я огляделась по сторонам. Небольшая прихожая, из которой налево выходил узенький коридорчик, ведший, по-видимому, в кухню, а направо – закрытая массивная дверь, за которой скрылся Вовчик. Под высоким потолком – самодельные антресоли с выглядывающими тюками макулатуры. Не иначе, те самые новинки литературной мысли середины прошлого века!

Сама кухня оказалась, на удивление, небольшой. В моем воображении теснились картины огромной коммунальной кухни, почерпнутые из старых фильмов о временах нэпа. А тут довольно узкое помещение с маленьким окошком, да еще забранным решеткой. Я подошла вплотную к окну и выглянула наружу. Все понятно. Окно выходило прямо на крышу подвала.

Обстановка внутри тоже была какой-то странной. Я не могла найти объяснение своим ощущениям. Вроде бы кухня, как кухня. Обычная пластиковая мебель. Кухонный уголок, холодильник. Газовая плита, тоже не новая. Белый пластмассовый плафон свисал с потолка на длинном шнуре. И только внимательно осмотревшись по сторонам, я поняла, в чем дело. Здесь не было уюта. Чисто и пусто, по-солдатски. Ни тебе вазочек, ни зановесочек, ни кухонной техники, ни красивой посуды. Странно, Валентина Ивановна ведь женщина, обеспеченная и со вкусом, живет одна, могла бы позволить себе некоторые изыски в жилище.

Поймав себя на мысли, что я обсуждаю постороннего, тем более, приятного мне человека, пусть и мысленно, я почувствовала себя неловко и, чтобы отвлечься от ненужных мыслей, решила попить водички. Стаканов под рукой не было. Преодолев внутреннее смущение, открыла дверцу навесного шкафчика и заметила на полке пару чашек. Осторожно вытащила одну. Чашка была тоже «старорежимная», глубокая, дивного кобальтового цвета. В детстве меня бабушка потчевала из такой же дивным сливовым узваром.

Только собралась закрыть дверцу и вдруг увидела в глубине, под самой стенкой, небрежно засунутую черно-белую фотографию-картину. Помните, раньше по домам ходили фотографы-халтурщики и делали из альбомных снимков открытки на подставке. Как сейчас говорят, баннеры. Странно. Семейным реликвиям совсем не место в кухонном шкафчике. Не знаю почему, но я вытащила фото. Просто стало интересно, какой «бабушка» была в молодости. Но со старой фотографии на меня смотрели совершенно незнакомые люди. Эффектная светловолосая женщина с греческим носом и высокой прической в стиле 70-х, в кримпленовом, судя по внешнему виду, костюме. Похожий, голубой, с выдавленным слабым рисунком, я видела в шкафу у своей мамы. В нем она открывала весенне-летний сезон, выходя на первомайскую демонстрацию. Затем родители вместе с коллегами по НИИ отправлялись к нам домой. Раскладывали обеденный стол, быстро поедали винегрет и цыпленка «табака», а затем начинались танцы и песни под гитару. И так мне моя молодая мама нравилась в своем кримпленовом костюмчике, с высокой прической и жемчужными сережками! Я даже однажды не удержалась и в ее отсутствие примерила костюм. Важно расхаживала я по квартире, разглядывая себя со всех боков и представляя взрослой и красивой!