Владимир Полудняков - Телепат

– Марина Алексеевна, он все про нас знает, дуй отсюда со своими «сто рублей, пятнадцать боковых», – передразнила бухгалтер, и крикнула охраннику:

– Петрович, иди сюда! Тут закидоны по твоей части.

– Погоди, погоди. На психа мужчина не похож.

Дубцова оценивающе оглядела Ивана Ивановича, остановила рукой сонного Петровича в дверях и деловито предложила:

– А что, может у него есть команда, пусть попробует. Только возьмем гарантию, а то испортит дорожку. Документы есть?

– Водительские права.

Председатель внимательно изучила водительское удостоверение:

– Субботин Иван Иванович, а паспорт…

– Воздержусь, мне тоже нужны гарантии, а то не вернете документы, что я буду делать… у вас хоть Петрович есть…

– Ладно, но тогда ключи от машины на стол… Согласны.

Иван Иванович положил ключи и спросил:

– Какую линию хотите попробовать, какое покрытие – асфальт, гранитную крошку, бетон?

– Бетонную, только не плитами, а сплошную… а линию – четвертую, я на ней живу, я буду и принимать. Когда будет готова? Недели хватит?

– Сегодня, к семи утра…

Может начать с главной дороги, подумала Дубцова, но тут же отказалась от этой мысли, во-первых, не поверила во всю эту чушь, а во-вторых, если главную сделать гладкой, то водители будут нарушать ограничение скорости 20 км/час, а это опасно.

– Вы правильно решили начать с боковой линии, а не с главной, хотя она раздолбана основательно… понимаю ваши сомнения.

У председательши от удивления округлились глаза, затем взгляд ее стал пронзительным: не похож на жулика, а ведь сядет в свой жигуль и митькой звали, а мы – дуры, о чем-то договариваемся, сомневалась она, прокручивая в голове последствия, да уж нас все засмеют…

– Дайте, мне, пожалуйста, ключ от дверцы, а от зажигания оставьте у себя…

Куда я денусь без машины… все на полном серьезе… примите работу, готовьте к утру аванс… я пошел, посплю в машине.

Субботин прилег на заднем сидении. Напряжение этого нервного дня сказалось – отключился сразу же.

Проснулся около двух часов ночи, будто к нему кто-то прикоснулся.

Кругом тишина – ни души, темнота – фонари отключены для экономии. Иван Иванович побрел по главной дороге, фонариком нашел табличку «4-линия» и пошел в самый конец двухсотметровой дорожки.

Встал на старт, поднял руки на ширину плеч и сделал первый шажок. От ладоней дорогу осветили два тонких, искрящихся голубых луча, а за спиной начал клубиться трехметровый в ширину и высотой четверть метра дымчатый слой.

Пройдя, очень медленно, пять метров, Иван Иванович оглянулся и обомлел – за ним появилось бетонное полотно во всю ширину, от канавки до канавки, линии.

Утром в домике правления было тесно: пришли садоводы с четвертой и соседних линий. Все возбужденно обсуждали это чудо – за одну ночь корявая, с промоинами, бугорками дорожка превратилась в ровную, гладкую и прочную.

Все хотели такого же, но всех интересовало, кто это сделал, за чей счет,

сколько предстоит заплатить.

Дубцова и бухгалтер немедленно собрали правление. Надо было решить, если согласны, то как оплатить всю работу. Посчитали – с каждого садовода потребуется две тысячи. Несмотря на явную выгоду по расходам, единства не получилось, а уж о собрании и говорить нечего.

Марина Алексеевна решила не упускать такую заманчивую ситуацию. Она встретилась с Минченко Юрием Сергеевичем, пожалуй, с самым состоятельным садоводом. Имеющий в «Восходе» три участка, он ожидаемо для нее согласился дать взаймы без процентов сто тысяч, но потребовал расписку с обременением: в случае невозврата, покупает реально свободный участок за эту сумму. Сделка состоялась, так как была взаимовыгодна и для него и для садоводства.

Все сошлось – Субботин покрыл бетоном пятнадцать линий, это больше, чем договаривались, Минченко получил участок, все неизбежные проверки нейтрализованы его частным инвестированием и решением общего собрания о продажи ему земельного участка. Конечно, нарушение было установлено, все-таки участок стоил значительно дороже, но садоводство сэкономило еще больше.

Впрочем, из-за этой истории Дубцовой пришлось сложить с себя полномочия председателя, но была единодушно оставлена в правлении.

Разумеется, слухи быстро облетели регион. Каждый день приезжали из других садоводств, кооперативов и даже государственных дачных хозяйств. И уж, конечно не обошлось без частников, имеющих серьезные средства и жаждущие облагородить свои огромные фазенды качественно и по-быстрому.

Всех страждущих ждала неудача: некто Субботин Иван Иванович исчез бесследно. Автомашины с его номерами в базе ГАИ нет, просто гаишник у Литейного моста это не проверил: выбитый вдрызг из себя «антирадарным» водителем, лейтенант забыл сделать элементарную, примитивную вещь – «пробить» нарушителя.

В городе и области, как оказалось, Субботин не зарегистрирован. Несколько полных тезок к нему не имеют никакого отношения. Так и остались красивые бетонные дорожки памятью на многие годы об этом необъяснимом, обрастающим легендами событии в рядовом садоводстве.

Иван Иванович из таксофона у Финляндского вокзала позвонил Назаровой:

– Любовь Степановна, – голос его дрожал от волнения, но он продолжил. – Вам поступят деньги, сто тысяч рублей…

– Какие деньги, кто звонит, – как хорошо он знал эти металлические оттенки в ее голосе, когда она с порога, с первых слов ставила на место наглецов и шулеров. – Вы ошиблись номером!

– Нет, нет, не кладите трубку… это спонсорские для детского дома, купите два компьютера, а оставшиеся на лекарства, питание и замену устаревшей мебели…

Обнадежило, что Назарова слушала, не перебивая, но он не ошибся, зная, что таким образом она добывает дополнительную информацию, а потом положит трубку и обратится в милицию для установления номера звонящего телефона.

– Сюда не звоните, мы ни в чем не нуждаемся… но знайте, что об этом разговоре будут знать, кому следует…

– Любовь Степановна, деньги принесут вам через пять минут, так что не надо никуда обращаться… вы же понимаете, что это бессмысленно. Деньги заактируйте, как благотворительность от анонимного спонсора, ну вы знаете, как это бывает. И еще, если деньги передадите в РОНО или куда еще, то они никуда не дойдут. До свидания.

Субботин положил трубку, через полминуты набрал тот же номер и засмеялся короткие гудки – это то, в чем он не сомневался в своей маме Любе.

Действительно, через пять минут дверь ее кабинета открылась, мальчишка лет тринадцать положил на стол директора пухлый конверт и убежал.

Назарова растерялась от такой стремительности, уж слишком все быстро произошло. Посмотрела – точно, сто тысяч, пачка из сотенных. Никогда не брала взяток, хотя намеки от некоторых усыновителей были. Она понимала, что это не взятка, но все равно испугалась.