Алевтина Чичерова - Короли вечерних улиц

Наблюдать за такими детьми Мике всегда было больнее всего, а потому, он не часто приходил в подобные места, чтобы не терзать себя. А если и случалось, он, стоя где-нибудь в стороне, предавался глупым грезам о том, чтобы однажды и его родители привели его сюда, и они вот точно также вместе гуляли, сидели в кафе, смеялись и веселились. И сейчас Мика, как самый обычный ребенок, ничем не отличающийся от тех, на кого он только издали смотрел, просто радовался, познав наконец, это чувство безмятежности и счастья. Пусть сопровождали его и не родители, только для Мики в эти минуты это было вовсе несущественно. Ведь он был не один. С ним был Ферид, который дарил ему эту радость и на что бы Мика не обратил внимание, или только намеревался обратить, он вел его туда, даже не спрашивая, словно читая мысли и предугадывая заранее все его желания.

Этот поход принес массу впечатлений, а последней завершающей каплей стал зоопарк. Микаэль всегда считал это развлечение совсем уж для маленьких и никогда не придавал ему особого значения. Более того, ему всегда было жалко зверей, томящихся в неволе, и он не был особо рад предложению мужчины посетить зоопарк, однако согласившись, пробегая глазами вольеры, он с трепетом созерцал все разнообразие фауны самого большого зоопарка в городе.

Подытожив сегодняшний день, который близился к концу, посиделкой в кафе, они поехали домой. Но проезжая по набережной, Ферид остановил машину у обочины и вышел. Без слов Микаэль последовал за ним. Спустившись по каменной лестнице к пустынному пляжу, они, присев на ступени, смотрели на море, имеющее в эти мгновенья зеленоватый оттенок. Свежий бриз обдувал лица, внося в легкие влажный, солоноватый воздух. Солнце едва касалось горизонта, выстилая неровным, колеблющимся полотном сверкающую дорожку. Гул автомагистрали заглушался шумом прибоя и криком чаек. Казалось, спустившись сюда, ты окунулся совсем в другой мир, такой загадочный и далекий, наполненный своими тайнами и сокрытый вуалью чарующей и манящей неизвестности глубоких вод.

– Тебе понравился сегодняшний день? – отведя взор от моря, спросил Ферид мальчика, сидящего рядом и бросающего на него украдкой взгляды восхищения и трепета.

– Что Вы, очень. Я никогда такого не испытывал. Это было так здорово, что я даже передать не могу, спасибо Вам большое, – быстро проговорил Микаэль, с улыбкой взглянув в серые глаза. – Я даже не думал, что все это может быть так весело.

– Я рад, – мягко улыбнулся Батори. – Надеюсь, ты ничего не имеешь против того, что мы не едем прямо домой, м?

– Нет, конечно, – ответил Мика. Его дико подкупало и располагало, что Ферид, с момента их встречи и по сей день, общается и считается с его мнением так будто бы они ровесники. – Я обожаю море, – он поглядел на волны, которые быстро приближались и разбивались о песчаный берег, – оно такое загадочное, красивое и в тоже время очень опасное и страшное, во время шторма. В один момент может превратиться в чудовище и унести тысячи жизней, а потом снова стать спокойным, тихим и ласковым и звать к себе.

– Некоторые люди напоминают море, – устремив взгляд перед собой, медленно произнес Батори, – они так же прекрасны и загадочны, кажется, они элементарно по своей природе не способны на плохие вещи, но в один момент они превращаются в жестоких, хладнокровных убийц, не останавливающихся ни перед чем в достижении своих разрушительных целей, и пока не смоют все на своем пути не остановятся, после чего вновь облачаются в рясу.

– Наверное, это ужасно – быть рядом с таким человеком, никогда не знаешь, чего от него ожидать, – подумав, произнес Микаэль.

– Ты прав, мальчик, это ужасно, – спокойно произнес Батори.

– Вам попадались такие люди? – поглядел на него Мика.

– Не единожды, – слабо улыбнулся мужчина.

Мика перевел взгляд на море и затих. Мысли, образовавшиеся сегодня во время ожидания, снова проникли в мозг, особенно после произнесенных слов.

– Господин Ферид, – украдкой бросил на него взор Мика и остановил его на своих скрещенных в замок пальцах, – ответьте…

Батори повернул голову и, убрав от лица длинные пряди волос, раздуваемые ветерком, внимательно поглядел на мальчика.

– Почему Вы общаетесь со мной?

– Хм, почему… – неспешно повторил Батори, и на его лице заиграла теплая улыбка, – возможно потому, что ты нравишься мне как человек и потому… что мне больше не с кем… Ты единственный с кем я могу быть самим собой.

– Правда? – распахнул глаза Микаэль.

– Правда, – тихо прозвучал мягкий голос.

Мика смотрел в его глаза, ощущая всем естеством эту нежность и тепло, сквозившее в них. Никто раньше не смотрел на него с такой любовью, и в этот момент что-то дрогнуло у Микаэля в сердце. Оно забилось в груди, щеки вспыхнули и, испугавшись странного прилива, слабые отголоски которого поселились в его душе некоторое время назад, он быстро отвел взгляд, уткнувшись им себе под ноги.

– Как не хочется прерывать такой вечер, но пора домой…

Мика взглянул на Батори, который поднялся и мягко смотрел на него сверху вниз.

– Эм, да, конечно, – несколько растерянно, будучи еще под гнетом странного ощущения, сказал Микаэль и поспешил встать.

Уже спустились сумерки, облачив своей полупрозрачной тканью огромный мегаполис, когда Батори остановил машину и Мика покинул салон.

– Спасибо Вам большое за сегодняшний день, господин Ферид, он был просто великолепным, – улыбнулся он.

– Тебе спасибо… дружок, – произнес Батори. – Увидимся.

– Ага, – кивнул Микаэль и, проводив машину взглядом, пока она не скрылась за углом, вздохнув, поплелся домой, осмысливая по пути все, что с ним сегодня произошло.

Подняв воротник куртки и сунув руки в карманы, Микаэль поглядел на затянутое тяжелыми тучами небо, с которого огромными каплями с невероятной силой хлестал дождь. Казалось, само небо плачет в такой тяжелый день, однако глаза Мики не выпустили ни единой слезинки. Его не трогали даже крики и стенания его рыдающей матери, которые пронизывая воздух, разносились завывающим ветром по полупустому кладбищу, еще больше нагнетая и без того тяжелую атмосферу. Небольшая кучка людей столпилась около свежей могилы; кто-то успокаивал женщину, давая ей стакан, дабы заглушить боль утраты, кто-то стоял в стороне и молча напивался, пользуясь случаем; кто-то просто стоял и с сожалением смотрел на всю эту картину, тихонько или громко причитая.

В день смерти отца, Мика, как подобает сыну умершего родителя, стоял у могилы и безучастно смотрел то на надгробную плиту, то на заливающуюся горькими слезами мать, но чаще возводил взор к небу или устремлял его к горизонту, слыша осудительное бормотание за спиной в свой адрес. В данной ситуации парню все это казалось каким-то глупым маскарадом, притворством чистейшей воды, он даже не мог воспринимать все всерьез.