Наталья Сундеева - Десятая печать или новогоднее убийство

– Ах, какая жалость! Ведь ты же интересвалась искусством, стихи писала, насколько я помню. И вдруг такая, – Зиборова на секунду замолкает, подбирая нужное слово, – прозаическая профессия.

– Мама, почему у тебя такое негативное отношение к юриспруденции?

– Вовсе нет, просто мне казалось, что Наденька – творческий человек.

– Но адвокат – это профессия, требующая именно творческого отношения, – возражаю я. – Тому есть немало исторических примеров.

– Что имеется в виду?

– Адвокатами были французский писатель Жан Ануй, Апулей – знаменитый автор «Золотого осла». Между прочим, ведь и великий Оноре де Бальзак был юристом.

– Что ты говоришь? А я и не знала. Это просто замечательно, что Славик тебя пригласил к нам. Мне совершенно не с кем поговорить о литературе и живописи. Конечно, Филипп – брат Славы – не лишен любви к искусству, но он слишком молод и нетерпелив – всегда чем-то занят.

– Мама, по-моему, ты с удовольствием просвещаешь Марго.

– Да, но твоя жена недавно мне заявила, что Венера Милосская не тянет на супермодель. Как ты думаешь, это позволительная оценка шедевра?

– Я просто высказала свое мнение, – оправдывается Рита. – Я вообще не понимаю, почему надо притворяться, что ты восхищаешься тем, что вызывает восторг у других. Если я не понимаю, в чем загадка улыбки этой самой Моны Лизы, то я так и говорю. Венера ведь богиня любви? А в этой скульптуре нет ничего сексуального. Мне больше понравилась композиция в другом зале. Там Афродита, которую врасплох захватил козлоногий Пан. Богиня замахнулась на него сандалией, а сверху крылатый Эрот толкает Пана к Афродите. Они все, как живые – сколько чувственности и секса! А если бы я стояла на подиуме, как ваша Венера, меня бы выгнали с работы.

– Какая ерунда! – всплеснула руками Людмила Михайловна. – Можно сказать, утилитарный подход к искусству. Ты, Марго, конечно, имеешь право на собственное мнение, но совершенно не обязательно высказывать его вслух. Кажется, еще Гете сказал, что глупость не так глупа, если она молчит.

– Ты могла бы быть потактичней, – замечает Славик, обращаясь к матери.

– И это ты мне говоришь? – усмехается ему в ответ женщина.

– У вас прекрасная библиотека, Людмила Михайловна, – говорю я, пытаясь несколько разрядить ситуацию.

– О да! Ее начали собирать еще родители моего покойного мужа, – откликается Зиборова. – Между прочим, здесь есть книга «Речи лучших дореволюционных адвокатов». Тебе, Надюша, может быть, будет интересно ее посмотреть.

– Конечно, спасибо.

– Ты чувствуй себя как дома – бери каталог без обиняков. Я уверена, что тебе будут интересны многие раритетные издания.

– Я надеюсь, у вас еще нет альбома «Флоренция» из серии «Города искусств»?

– Нет, я даже не видела его в продаже. Он на русском языке?

– Да. Римское издание этого года. Мне приятно, что вы не успели его приобрести, потому что это мой новогодний подарок для вас, Людмила Михайловна, – я передаю ей красочно оформленную книгу.

– Спасибо, Наденька! Вот уж угодила так угодила, – растроганно говорит мне хозяйка дома.

– Хотелось бы, чтобы и наш подарок доставил вам такое же удовольствие, – говорит Рита.

Славик в это время достает из сумки два красиво оформленных пакета. Зиборова по очереди разворачивает каждый. В первом оказывается чудесная шелковая блузка нежно-розового цвета.

– Это вещь из последней итальянской коллекции, – улыбается Рита. – Вам она очень пойдет.

– Спасибо, девочка! – голос Людмилы Михайловны теплеет. – В вопросах моды ты разбираешься лучше всех. А это что такое? О боже! Это же офицерский клинок восемнадцатого века. Славик, сыночек, где ты его достал?

– Такого у нас еще нет? – с довольным видом спрашивает Славик, заметно, что ему понравилась реакция матери на подарок.

– Нет. Это просто замечательный экспонат! Знаешь, Наденька, – объясняет мне Зиборова, – у нас очень солидная коллекция холодного оружия. Покойный Денис Васильевич очень увлекался собиранием, а потом и мы все заразились. Ты, наверное, не обратила внимания на ковер, что висит при входе в эту комнату?

– Нет, я его не заметила.

– Просто мы до него не дошли. Давай, Славик, укрепим этот клинок, а Надя полюбуется нашим собранием.

Людмила Михайловна быстро направляется к двери из библиотеки. Мы следуем за ней.

Я обращаю внимание, что простенок между библиотекой и гостиной закруглен и все это пространство занимает ковер, на котором закреплены кинжалы, ножи и другое оружие. Мои познания в этой области практически равны нулю, но даже я понимаю, что все предметы коллекции – это старинные и дорогие вещи.

Пока Славик крепит новый клинок, Людмила Михайловна говорит:

– Дети, спасибо вам за подарки, вы меня очень порадовали! А мои поздравления ждут вас в ваших комнатах. Риточка, проводи, пожалуйста, Надю в голубую спальню. Тебе там будет удобно, Надюша, – улыбается мне Людмила Михайловна. – Твои вещи Веня уже отнес. А с тобой, Славик, мне надо поговорить до приезда Горловых, поэтому попрошу тебя еще чуть-чуть задержаться.

– Хорошо, мама. Я только кое-что занесу из машины и приду.

– Отлично. Я жду тебя в библиотеке.

Улучив момент, Славик тихо говорит мне:

– Надя, я сейчас принесу документы к тебе в комнату. Сложим их под кровать. Горничной нет – их никто не увидит. Будет время – посмотришь, но это совсем не обязательно. Главное, отдыхай, может, я вообще ошибаюсь в своих предположениях. Маргоша! – уже громко обращается он к жене. – Ты покажешь Наде дом? У вас будет для этого время. Все равно ужинать будем поздно – Антон с Наядой еще не приехали.

Мы с Ритой поднимаемся на второй этаж по одной из лестниц.

– Просто не может Славик называть людей по именам, – сетует Рита. – Жену Горлова зовут Анаида, сокращенно Ида. Все ее так и называют, а Славик то Аной, то Наядой. Глупо, правда? Впрочем, она на Славика не обижается, а меня эта его манера раздражает.

– Не стоит обращать внимания на такие мелочи, – советую я. – Тебе вообще нельзя волноваться.

– Славик тебе сказал, да? У меня уже четыре месяца, представляешь? А ничего не заметно. Я даже не поправилась. Хоть бы после родов фигура не испортилась. Ладно, Надя, давай сейчас разойдемся по своим комнатам, переоденемся, рассмотрим подарки Людмилы, а через полчаса я за тобой зайду, и пойдем на экскурсию по дому.

Я принимаю это разумное предложение.

Рита указывает мне на дверь приготовленной для меня комнаты. Совершенно ясно, почему хозяйка назвала ее голубой. На стенах красивые голубые обои, а на огромном окне шторы соответствующего цвета. На весь пол в комнате распластался светлый пушистый ковер. Сама комната большая, но уютная. Широкая кровать покрыта покрывалом белого цвета, на котором вышиты крупные сине-голубые цветы. Я вижу на ней сверток с открыткой. Разворачиваю его и обнаруживаю тонкий шифоновый шарф. «Он как нельзя лучше подходит к наряду, который я решила надеть на праздничный ужин, да и Людмиле Михайловне будет приятно увидеть на мне свой подарок», – думаю я. На открытке с изображением елки написано: «Наденька! Сердечно поздравляю тебя с Новым годом. Желаю тебе крепкого здоровья – его не купишь, не украдешь. Это божий дар, и мы расплачиваемся им за свои грехи». Ниже стоит подпись Людмилы Михайловны.