Эжен Шаветт - Прокурор Брише

– Господи! Да тот самый, которому вы дали слово; и он, желая обладать любимой женщиной, вероятно, нашел средство сделать ее миллионершей и вдовой.

– Ох! – вздохнул капитан, вперив в молодого человека свои испуганные глаза.

– Потому что, – продолжал Лозериль, – можно наверно сказать, что обманутый жених постарался напомнить предмету своей любви о их прежних чувствах.

– Вот вздор-то! Аврора давным-давно забыла его! – вскричал Фукье, стараясь сохранить хладнокровие, хотя слова собеседника и возбудили в нем подозрения.

Лозериль сделал вид, что соглашается, и, смеясь, продолжал:

– Ну хорошо, капитан, пусть это будет вздор, потому что дело касается вашей дочери, которую я уважаю. Но оставим ее, и согласитесь, ведь часто случается, что человек, отвергнутый как муж, принимается потом как друг дома, а супруг и не видит его никогда.

Аннибал смешался. Эти последние слова напомнили ему о таинственном пребывании его дочери в павильоне, возле которого он еще сегодня бродил.

– Да, – продолжал Лозериль, – сперва принимается втайне от мужа… до того дня, когда наконец друг сочтет, что как муж ни скромен, но все же он лишний на этом свете, и тогда решаются отправить его к праотцам.

Не дождавшись конца фразы молодого человека, Аннибал медленно приподнялся со своего кресла. Выпрямившись и не произнося ни слова, он, казалось, пожирал глазами своего гостя, сидевшего напротив. Не понимая, к чему клонится этот разговор, капитан чувствовал, что Лозериль опасный враг.

«Проклятый! – рассуждал Аннибал сам с собой. – Ведь он готовит нам плохой сюрприз. Не раздавить ли лучше эту гадину, пока она еще не ужалила?»

По-видимому, совершенно спокойный, как бы чувствуя себя в безопасности, Лозериль улыбаясь смотрел на капитана, хорошо понимая в то же время, что ему угрожает.

«Ага! – думал он. – Кроткая Аврора поручила своему другу убить мужа… я открыл тайну прелестной девушки… выигрыш на моей стороне, но прежде придется выдержать нападение этого разъяренного кабана, уже готового на меня броситься».

Но, к несчастью, Лозериль был безоружен. Шпага лежала на кресле не более как в шагах шести от него. Он встал не торопясь и улыбаясь, и твердо решив увернуться хитростью, если бы Фукье захотел его удержать, но Аннибал, погруженный в свои мысли, дал ему пройти.

– Утомительно долго сидеть, – проговорил Лозериль, сделав несколько шагов по комнате. Вместо того чтобы прямо направиться к своей шпаге, молодой человек пошел в противоположную сторону, потом вернулся и пошел к ней. Это была самая критическая минута, потому что надо было идти мимо капитана, а тот, поняв его намерение, мог броситься сзади и повалить на пол своим страшным кулаком. Но Аннибал все еще находился в раздумьях и пропустил Лозериля.

– Теперь я не боюсь! – весело проговорил граф, кладя руку на шпагу.

И он быстро повернулся, чтобы быть лицом к лицу со своим врагом, но капитана уже не было в комнате; он успел выбежать и, запирая дверь на ключ, насмешливо прокричал своему пленнику:

– Не теряйте терпения, граф. Я скоро вернусь. Мне надо хорошенько подумать о всех сказанных вами глупостях.

Через несколько минут замолк шум его шагов. «Вот тебе раз! – подумал Лозериль. – Я попал в западню, старый плут пошел советоваться с дочерью и вернется убить меня, а я не могу даже позвать на помощь».

– Впрочем, – вскричал он, вынимая из ножен шпагу, – владея этим оружием, я не буду играть роль курицы в руках повара.

Но он тотчас же замолчал, ему послышался какой-то шум, и он подумал, что опасность приближается.

– Кто-то подкрадывается, – сказал он, прислушиваясь.

Действительно, кто-то подходил, осторожно ступая, чтобы не произвести ни малейшего шума, и, должно быть, прислонился к двери или посмотрел в замочную скважину, потому что дверь скрипнула. Но он не мог видеть Лозериля, так как граф встал у той самой стены, где находилась дверь.

«Должно быть, это капитан крадется, чтобы напасть на меня внезапно», – подумал Лозериль.

Между тем ключ в замке повернулся без всякого шума и в полурастворенной двери показалось бледное и испуганное лицо.

– Ба! Это господин Колар! – вскричал Лозериль, схватив вошедшего за плечи; при этом неожиданном прикосновении управляющий вздрогнул, но, увидев графа Лозериля, радостно проговорил:

– Слава богу! Вы еще живы!

При этих словах руки молодого человека опустились от удивления.

– Еще жив? Да почему же ты думал, что меня уже нет на свете?

– Я подумал, что капитан сделал здесь что-нибудь ужасное, потому что он очень мрачный прошел через переднюю и, бормоча про себя, отправился в сад.

– А! Так он в саду?

– Да, он, кажется, пошел в павильон госпожи Брише.

«Ну так я и знал! – подумал Лозериль. – Он пошел посоветоваться с дочерью, как ему поступить со мной. Мне нечего его дожидаться, а надо скорее уйти отсюда».

Он направился было к двери, но тотчас же остановился.

– Нет! – решительно проговорил он. – Я останусь и посмотрю, чем кончится эта комедия. – И, обращаясь к Колару, все еще стоявшему в дверях, Лозериль спросил его: – Так вы считаете, что капитан способен даже убить человека?

– Я считаю его способным на все, с тех пор как он решился сказать, что выгонит барышню из дома, который принадлежит ей одной, а никак не этим проклятым нищим.

Когда Колар произнес последние слова, то на лице его выразилась такая ужасная ненависть, что Лозериль тотчас же решил воспользоваться ею.

«Ого! – подумал он. – Старый дурак не очень-то любит папашу с дочкой. Он поможет мне усмирить капитана, когда тот начнет бесноваться». Граф сделал удивленное лицо:

– А я и не подозревал, что мне грозила смерть, и не могу понять, за что капитан хотел меня убить.

Колар с минуту колебался, потом, взглянув Лозерилю прямо в глаза, медленно проговорил:

– За портрет, который показал вам судья, а вы еще сделали вид, что не узнали.

– Как сделал вид? Да для чего бы я стал лгать?

– Из боязни обвинить капитана в убийстве моего господина. Потому что если бы вы сказали, что это портрет виденного вами мертвеца, то мы, зная достоверно о судьбе нашего господина, стали бы искать виновников этого преступления. И капитан…

Но Лозериль прервал его громким смехом:

– Твоя любовь к Брише ослепляет тебя, старик; будь уверен, капитану и в голову не придет, что на него возводят такое преступление.

Управляющий не обратил внимания на смех Лозериля и продолжал, пристально глядя на него:

– Стало быть, тот убитый не имеет никакого сходства с портретом?

– Ни малейшего.

– И в продолжение четырех часов, что вы просидели вместе, капитан не говорил об этом приключении?

– Нет, даже ни одним словом не напоминал о нем.