Анна Грин - День возмездия. В лабиринте грехов (сборник)

Позвали горничную и спросили ее, не относила ли она писем и не впускала ли кого-нибудь в рабочий кабинет.

– Нет, – сказала Жозефина, сильно покраснев, потому что боялась молодого, красивого господина. – Правда, кто-то приходил, но он не поднимался наверх. Мистер Уайт не знал этого человека и сказал, что сегодня не может никого принять.

– А он назвал себя?

– Да, но я забыла его имя. Что-то вроде Стюарта, только немного иначе. В руках у него был небольшой пакет.

– Он его оставил?

– Нет, не думаю. Когда я сошла вниз, его уже не было. Вероятно, ему кто-нибудь сказал, что сегодня день свадьбы мистера Уайта.

Феликс и Питер покачали головой. Они не видели приходившего и ничего не слышали о нем.

– Я оставила его в передней, – робко продолжала Жозефина, – быть может, это было нехорошо, но он казался вполне приличным человеком.

Хотя Стенхоп не думал, чтобы этот случай мог иметь какое-нибудь значение, но все-таки хотел основательно разобраться в нем. Поэтому он спросил, в какое время приходил незнакомец. Девушка ответила, что вскоре после десяти часов. Вслед за этим мистер Уайт послал ее в отель «Вестминстер», чтобы передать небольшой пакет. Тогда, вероятно, было половина одиннадцатого. Стенхопу показалось странным, что человек, желавший говорить с мистером Уайтом, принес пакет и что полчаса спустя отец послал прислугу с пакетом же в отель. Может быть, пакет был тот же самый, который видела горничная у посетителя? Он не мог удержаться, чтобы не спросить ее об этом.

Жозефина посмотрела на него широко открытыми глазами. Вероятно, молодой хозяин не расслышал, как она говорила, что незнакомец унес пакет с собой. Но она ничем не выразила своего удивления, а только ответила, что это были совершенно разные пакеты: тот, который она относила, – маленький, завернутый в белую бумагу, а другой, находившейся в руках посетителя, – коричневый и большого размера. Стенхоп мысленно выбранил себя дураком; он решил больше ни о чем не спрашивать и отпустил слуг. Но его все больше и больше занимала мысль, что послал его отец в отель и с каким намерением мог приходить человек с коричневым пакетом. Вдруг он вскочил, пораженный. Как раз сверху в корзине для бумаг, около стола, за которым он сидел, виднелся зеленый шнурок с разрезанным узлом и коричневая оберточная бумага; она еще сохранила форму ящика, который был в нее завернут. Под ней он нашел письма, полученные отцом во время завтрака. Он рассмотрел внимательно коричневую бумагу. Надпись гласила: «Мистеру Уайту»; дальше была приписка: «Вскрыть собственноручно». Это придавало посылке особенную важность. Пораженный своим открытием, он уже собирался позвать Жозефину, чтобы спросить у нее дальнейших разъяснений, как легкий стук в дверь помешал ему привести свое намерение в исполнение. Вошла Флора Уайт, молодая вдова, в руках у нее был завернутый в белую бумагу пакет.

Дрожа, положила она его на стол.

– Это сейчас переслал мне владелец отеля «Вестминстер». На верхней обложке написан его адрес, но под ним… Посмотрите, Стенхоп!

Когда была снята верхняя бумага, он увидел хорошо знакомый почерк отца.

Надпись гласила: «Супруге Сэмюела Уайта. Отель «Вестминстер».

– Это он послал мне туда незадолго до свадьбы, в тот час, когда с ним произошла такая сильная перемена. У меня не хватает духа вскрыть этот пакет.

– Разве вы не собирались ехать на юг, а хотели остаться в «Вестминстере»?

– Только на время, необходимое для отдыха.

Лицо Стенхопа прояснилось.

– Так он, посылая это, рассчитывал сам приехать туда. Может быть, это окончательно разрешит наши сомнения. Раскройте ящичек, покончите с неизвестностью.

– Я не могу, – с ужасом отступила она, – для меня это так же страшно, как дотронуться до мертвеца. Откройте его за меня, у меня нет силы.

Без возражения он взял ящичек и снял с него обертку. Под ней был маленький бархатный футляр с потертыми углами. Стенхоп вскрикнул от изумления и покраснел.

– Я знаю этот футляр, – сказал он тихо, – в нем моя мать хранила свои драгоценности.

Он нажал пружину, крышка отскочила – в футляре лежала брошь и пара серег в старомодной оправе. Это был тот самый убор, который Стенхоп помнил еще с детства.

– Зачем он прислал мне это? – проговорила взволнованная и пораженная молодая женщина. – Он мне подарил уже много драгоценных камней и бриллиантовый убор к свадьбе. Быть может, он этим хотел сказать…

– Прочтите, что это значит, – прервал Стенхоп и протянул ей записку, взятую из ящика.

В ней было немного строк, которые Флора быстро пробежала. Когда после того она протянула ему листок, он увидел слезы, дрожавшие на ее ресницах.

– Я была не достойна стать его женой, – прошептала она, тронутая. – Посмотрите, здесь, мне кажется, ясное доказательство, что причиной его смерти была несчастная случайность.

Записка содержала следующие слова:

«Моя горячо любимая Флора!

Эти драгоценные камни, которые носила мать Стенхопа, приношу я тебе в дар в день нашей свадьбы не потому, что они красивы или очень ценны, но как величайшее доказательство моего уважения и поклонения тебе. Тебя я избрал занять в моем сердце место, принадлежавшее до сих пор подруге моей юности. Я желал бы, чтобы ты раз в год в этот день надевала их в знак того, что ты понимаешь чувства, побуждающие меня предложить тебе самый дорогой подарок, какой только я могу сделать».

– Какая большая тяжесть снята теперь с моего сердца, – прошептала после короткого молчания Флора, – теперь я могу плакать. Но все-таки это была странная мысль прислать мне убор, который я теперь к тому же не могу надеть. Возьмите его, – быстро прибавила она, увидев, что Стенхоп еще раз поднял крышку, чтобы взглянуть на украшения, вид которых пробуждал в нем столько воспоминаний. – Эти камни по праву принадлежат вам и у вас лучше всего сохранятся.

– Благодарю вас, – ответил он и спрятал ящичек в карман. – Память о моей матери для меня дорога и священна.

Глаза Флоры наполнились слезами.

– Теперь вы будете счастливее? – спросила она серьезно.

– Надеюсь. Письмо, которое вы были добры показать мне, должно служить доказательством, что я заблуждался как относительно душевного состояния моего отца, так и причины этого неожиданного несчастья. Нет, он видел впереди не смерть, а жизнь – жизнь с вами.

Она тяжело вздохнула.

– До похорон мы вряд ли еще увидимся. Прощайте!

Недолго оставался Стенхоп наедине с своими мыслями.

– Мистер Холлистер желает говорить с вами, – доложил вошедший слуга.

Джек был в лихорадочном волнении, но ему тотчас же бросилась в глаза благоприятная перемена, происшедшая с его другом.