Эллери Квин - Происхождение зла

— Зовите.

Вошел улыбающийся Альфред Уоллес, безупречный мужчина, не подверженный фаренгейтовым страданиям простых смертных, с пенной волной седых волос, в жизнерадостно заломленной шляпе, с пурпурной астрочкой в петлице.

— Мистер Квин! — дружелюбно воскликнул он. — Так вот почему лейтенант Китc заставил меня прождать больше часа…

— Боюсь, что так. — Эллери не поднялся со стула.

Китc держался любезно.

— Прошу прощения, мистер Уоллес. Сядьте сюда, пожалуйста… Трудно рассчитывать время, расследуя убийство.

— Вы хотите сказать, предполагаемое убийство, лейтенант, — поправил Уоллес, сел, уложил ногу на ногу, аккуратно надел на колено шляпу. — Или что-нибудь новое вышло на свет?

— Выйдет кое-что новое, если ответите на несколько вопросов.

— Я? — Мистер Уоллес поднял красивые брови. — Вы для этого усадили меня лицом к свету? — Кажется, происходившее забавляло его.

Китc, молча дернув шнур, опустил жалюзи.

— Спасибо. Охотно отвечу на любой вопрос. Если, конечно, смогу.

— По-моему, на один легко сможете. Откуда вы, мистер Уоллес?

— Ах, — задумался безупречный мужчина. — Как раз на него, лейтенант, не могу.

— То есть не хотите?

— То есть не могу.

— Неужели не знаете?

— Именно.

— Если мистер Уоллес выбрал такую линию поведения, — вставил из своего угла Эллери, — думаю, можно закончить беседу.

— Вы неправильно меня поняли, мистер Квин. Я ничуть не желаю препятствовать следствию, — серьезно сказал Уоллес. — Не могу сообщить, джентльмены, поскольку в самом деле не знаю. Пал жертвой любопытного случая, о которых время от времени можно прочесть в газетах. Амнезия… потеря памяти.

Китc бросил взгляд на Эллери и поднялся:

— Хорошо, Уоллес. Все.

— Нет, не все, лейтенант. Я могу доказать. Собственно, раз зашла речь, настаиваю, чтобы вы выслушали доказательства. Наша беседа, естественно, будет записана? Хотелось бы зафиксировать.

Китc махнул рукой, глядя на Уоллеса с легким восхищением.

— Однажды, года полтора назад, точнее, 16 января прошлого года, я очнулся на углу улицы в Лас-Вегасе в штате Невада, — спокойно рассказывал Альфред Уоллес, — не имея понятия, как меня зовут, откуда я и как там очутился. На мне была грязная одежда не по размеру, я чувствовал себя совсем разбитым. Обшарил карманы, ничего не нашел — ни бумажника, ни бумаг, никаких документов, ни денег, даже мелочи. Подошел к полицейскому, объяснил, что со мной приключилось. Он отвел меня в участок, там выслушали мой рассказ, отправили к врачу на обследование. Доктор Джеймс В. Катбилл проживает в Лас-Вегасе на Северной Пятой улице, дом 515. Записываете, лейтенант?

Доктор Катбилл заключил, что я человек образованный, хорошего происхождения, лет пятидесяти, возможно, чуть старше… в отличном физическом состоянии, с североамериканским выговором. На теле, к сожалению, не обнаружилось ни особых отметин, ни послеоперационных шрамов, хотя доктор отметил, что, видимо, в детстве мне вырезали аденоиды и миндалины. Что, разумеется, пользы не принесло. Несколько зубных пломб высокого качества, но дантисты серьезно со мной не работали. В полиции меня сфотографировали, разослали снимки и описания во все розыскные бюро Соединенных Штатов. Один должен быть в лос-анджелесском архиве, лейтенант Китc.

Китc сердито побагровел и буркнул:

— Проверю… Вместе с прочим.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Уоллес. — В полиции Лас-Вегаса мне выдали чистую одежду, устроили на подсобную работу в мотеле за стол, ночлег и несколько долларов в неделю. Мотель стоит к северу от города на 91-м шоссе под номером 711. Я проработал там с месяц, сберегая зарплату. Когда полиция сообщила, что никто в стране не узнал меня по описанию и фотографии, бросил работу, добрался автостопом до Калифорнии.

В апреле прошлого года оказался в Лос-Анджелесе, остановился в отделении Ассоциации молодых христиан на Саут-Хоуп-стрит. Странно, что вы не заметили моей фамилии в регистрационных книгах, лейтенант, или не заглянули? Сразу начал искать место. Выяснилось, что я умею печатать на машинке, стенографировать, неплохо считаю… Видимо, получил специальное или просто широкое образование. Откликнулся на объявление, приглашавшее к инвалиду-бизнесмену секретаря, компаньона, помощника, камердинера… Рассказал мистеру Прайаму свою историю точно так же, как вам. У него в последнее время часто сменялись помощники, надолго не задерживались, возникла проблема… Он получил подтверждение моим словам, взял на месячный испытательный срок. С тех пор я у него служу, — заключил Уоллес с прежней улыбкой.

— Прайам принял вас без рекомендаций? — недоверчиво переспросил Китc. — Неужто был в таком затруднительном положении?

— В весьма затруднительном, лейтенант. Кроме того, он гордится умением разбираться в людях. Чему я поистине рад, ибо до сего момента не вполне уверен в собственной личности и характере.

Эллери закурил сигарету. Уоллес критически посмотрел на зажженную спичку. Эллери дунул — секретарь Прайама вновь улыбнулся. И сразу услышал вопрос:

— Почему вы назвались Альфредом Уоллесом, раз о прошлом ничего не помните? Или имя все-таки помнили?

— Нет, просто взял с потолка, мистер Квин. Альфред Уоллес — обычное имя… в любом случае лучше Джона Доу. [21] «Джоном Доу» в юридической практике условно называют лиц мужского пола, имя которых неизвестно или не разглашается по каким-то причинам. Будете проверять показания, лейтенант Китc?

— Обязательно, — заверил Китc. — Даты, адреса, фамилии наверняка подтвердятся. Только все это туфта, каждой косточкой чую. Между нами, костоправами, мистер Квин, как вам кажется?

— Врач в Лас-Вегасе расспрашивал вас под гипнозом? — спросил Эллери улыбчивого мужчину.

— Под гипнозом? Нет, мистер Квин. Он простой терапевт.

— После этого вы обращались к другому врачу? Например, к психиатру?

— Нет, не обращался.

— Не возражаете против обследования у психиатра, скажем… по выбору лейтенанта Китса?

— Пожалуй, возражу, мистер Квин, — пробормотал Уоллес. — Знаете, я не совсем уверен, что хочу выяснить, кто я такой. Вдруг, например, окажусь беглым грабителем, или где-нибудь найдется кривоногая жена с пятью слабоумными ребятишками… Мне и так хорошо. Разумеется, Роджер Прайам не лучший в мире работодатель, но имеются и свои преимущества. Живу в царских покоях, жалованье громадное… Щедрость — одна из немногих его добродетелей. Старушка-толстушка миссис Гуттьерес великолепная повариха, горничная Маггс, закоренелая старая дева, хотя и питает ко мне непонятную неприязнь, но делает уборку в комнате, регулярно чистит обувь… Даже сексуальные проблемы решились… или об этом говорить не следует? — Уоллес принял озабоченный вид, мягко махнул мускулистой рукой. — Язык без костей, джентльмены. Надеюсь, забудете мои слова.