Эллери Квин - Чудо десяти дней

Однако шеф Дейкин возразил прокурору:

— Мистер Шалански. Я и прежде слышал рассказы этого человека. Дайте ему шанс.

— Но это беспорядочный набор эпизодов. И у нас нет никакой правовой основы для подобных «слушаний», если только речь идет о них. Я не знаю, что это такое, и во всяком случае интересы Ван Хорна должен отстаивать адвокат.

— Дело скорее относится к компетенции следователя, — заметил коронер Грапп. — Может быть, это уловка и попытка создать предпосылки для будущего утверждения о незаконности процесса или что-то еще, Шалански.

— Ну дайте же ему сказать, — снова вмешался Дейкин. — Он вам что-нибудь сообщит.

— Что же именно? — ухмыльнулся прокурор.

— Не знаю. Но он всегда так поступает.

— Спасибо, Дейкин, — поблагодарил его Эллери и немного подождал. Когда Шалански и Грапп недоуменно пожали плечами, он продолжил: — Я припарковал машину у обочины дороги и перебрал все эпизоды случившегося, один за другим. Я их все проанализировал, но на этот раз у меня появилась канва для ссылок.

— Какая «канва для ссылок»? — осведомился Шалански.

— Библия.

— Что?

— Библия, мистер Шалански.

— Я начинаю думать, — проговорил прокурор, с улыбкой осмотревшись по сторонам, — что вы куда больше нуждаетесь в услугах доктора Корнбранча, чем этот малый.

— Прошу вас, Шалански, позвольте ему продолжить, — одернул его невропатолог, ни на секунду не отводя глаз от Говарда.

— Мне очень скоро стало ясно, — сказал Эллери, — что Говард несет ответственность за шесть поступков, а эти шесть поступков в сумме составляют девять различных преступлений.

Шалански больше не улыбался, а следователь вытянул свои длинные ноги.

— Девять различных преступлений, — повторил Шалански. — Вам они известны, Грапп?

— Черт побери, нет!

— Дайте же ему договорить, — остановил их Дейкин. — Какие девять преступлений, Квин?

Но Эллери тут же пояснил:

— Девять преступлений не схожи между собой, но в высшем смысле они являются одним и тем же преступлением. Я имею в виду, что в них есть продолжительность, слитность — модель. Они были взаимосвязаны, они были частями единого целого.

Когда я распознал природу этой связи, — продолжил Эллери, — и когда вы, господа, тоже поймете ее, то увидите, как и я, что каждое следующее преступление нетрудно предвидеть. Оно должно произойти. И это неизбежный вывод. Девять преступлений, неминуемо ведущих к десятому. Как только вы осознаете суть данной модели, то сможете предсказать — что я и сделал в отношении Дидриха Ван Хорна, — каким станет десятое преступление, против кого оно будет направлено и кто его совершит. Еще никогда в жизни я не сталкивался со столь безупречным замыслом, а ведь у меня накопился немалый опыт. Не хочу показаться самонадеянным, но сомневаюсь, чтобы кто-то из вас имел дело с подобным планом. Я даже склонен утверждать, что никто и нигде с ним не столкнется.

Теперь в гостиной не было слышно ни звука, кроме дыхания множества мужчин, да за окнами кто-то из конной полиции гневно повысил голос.

— Единственным непредсказуемым фактором оставалось время. Я не знал, когда именно будет совершено десятое преступление, — взволнованно произнес Эллери. — Ведь оно могло произойти, когда я сидел в машине, почти в пятидесяти милях от Райтсвилла, и обдумывал случившееся. Я подъехал к ближайшему телефону-автомату и дал указание Ван Хорну незамедлительно принять меры предосторожности, а сам постарался скорее вернуться сюда. Я не подозревал, что миссис Ван Хорн сделает такой выбор и будет сегодня ночью спать в постели своего мужа и в его спальне. Руки Говарда искали в темноте горло его отца, но вместо этого лишили жизни женщину, которую он любил. Не находись он в тот момент в состоянии амнезии, ощущение, наверное, подсказало бы ему, что он ошибся. И он смог бы вовремя остановиться. Но тогда он был просто машиной для убийства, а, как известно, приведенная в действие машина выполняет свою работу слепо и до конца.

Вот вам и вся история, — заключил Эллери. — А сейчас рассмотрим шесть поступков Говарда. Шесть поступков, в сумме составляющих девять преступлений, о которых я упоминал. И раскроем стоящий за ними план, сделавший предсказуемым десятое преступление.

Первый поступок. — Эллери помедлил, а потом словно нырнул на самое дно. — Говард создавал скульптурные изображения древних богов.

Пока он молчал, никто не решился задать вопрос, непременно пришедший бы в голову всякому практически мыслящему человеку. Неужели столь необычное утверждение свидетельствует о психическом здоровье?

— Древних богов, — ошеломленно откликнулся прокурор. — А какого рода?

— Что вы хотите сказать, мистер Квин? — встревоженно спросил шеф Дейкин. — Разве это преступление?

— Да, Дейкин, — ответил Эллери. — И не одно. Тут целых два преступления.

Шалански изумленно раскрыл рот и откинулся на спинку стула.

— Второе. Говард, по сути, достиг цели, поставив на своих скульптурах или, вернее, набросках и первоначальных моделях любопытно многозначительную подпись — « Г.Г. Уайи ».

Шалански покачал головой.

— Г.Г. Уайи. — Эту фамилию повторил следователь, выговорив ее без пренебрежения, а так, словно ему хотелось услышать ее звучание.

— И это тоже преступление? — осведомился прокурор с раздраженной ухмылкой.

— Да, мистер Шалански, — подтвердил Эллери. — И в высшей степени богохульное.

Третье. Говард украл двадцать пять тысяч долларов у Дидриха.

Все заметно расслабились, как будто посередине лекции на урду лектор вдруг вставил английское предложение.

— Что же, я согласен, это преступление! — засмеялся Шалански, снова осмотревшись по сторонам. Но никто не последовал его примеру.

— Вы согласитесь, мистер Шалански, когда сможете мысленно охватить модель в целом, ибо все поступки Говарда являются преступлениями, хотя некоторые из них и не относятся к разряду уголовно наказуемых.

Четвертое. Говард осквернил могилы Аарона и Мэтти Уайи.

— Вот тут почва гораздо тверже, — заявил следователь Грапп. — Теперь мы имеем дело с преступлением, Шалански — с вандализмом или чем-то в этом роде, не так ли? Не совсем точно. В законодательстве есть акт…

— Два преступления, которые совершил Говард, осквернив могилы своих родителей, нельзя найти в ваших законодательных актах, мистер Шалански. Я могу продолжить?

Пятое. Говард влюбился в Салли Ван Хорн. И здесь тоже целых два преступления.

И наконец, шестое. Оскорбительная ложь Говарда, когда он принялся отрицать, что отдал мне бриллиантовое ожерелье Салли для залога в ломбард.

Шесть поступков и девять преступлений, — подытожил Эллери. — Девять из десяти самых тяжких человеческих грехов, согласно авторитетному источнику, куда более древнему, чем ваши законодательные акты, мистер Шалански.