Эллери Квин - Две возможности

— Вот как? Ну и что вы о ней думаете?

— Мне было смешно. Это и есть то, что называют детективной литературой?

— Только один из ее образцов.

— Но ведь в жизни таких сыщиков не бывает, верно? В книге он целует и щиплет каждую встречную девушку, избивает людей, стреляет направо и налево…

— Большинство детективов, которых я знал, носили одежду сорок восьмого размера, были вечно усталыми, годами не прикасались к револьверу и едва дожидались уик-энда, чтобы полить свои газоны.

— А потом эта девушка Джинджер, которую Дейв Дерк называет Джинни или Джиндживитис… [45] Гингивит, воспаление десен (англ.).

— Его секретарша?

— Я от нее очумела. Вечно попадает из одной неприятности в другую. И почему она называет Дерка «шеф»? Он ведь не начальник полиции.

— Он ее шеф.

— Сленг, — задумчиво промолвила Рима. — Меня это заинтересовало. Все секретарши детективов называют их шефами?

— Полагаю, что да.

— А у вас есть секретарша?

— В настоящее время нет. Но я ведь не из книги, Рима.

— А жаль. — Оба рассмеялись, и вокруг словно сразу прояснилось.

Они продвигались по северо-восточной части города, взбираясь на холм над Хай-Виллидж. Название «Шингл-стрит» на знаках исчезло. На склонах, как деревья, росли новые коттеджи. Вскоре впереди появились похожие на гигантские груди Твин-Хилл, за которыми находилась Скайтоп-роуд — новейшая жилая улица Райтсвилла, — а вдали замаячила вершина Лысой горы.

По указанию Римы Эллери свернул на узкую грязную дорогу. Через три мили она окончилась у валуна. Вокруг был густой лес.

— Что теперь? — осведомился Эллери. — Авиация?

— Просто прогулка пешком.

Воспоминания Эллери о следующем часе состояли из колючего кустарника, крапивы, жестких, как наждак, деревьев и скользкой земли — он был весь исколот, исхлестан и исцарапан. Рима невредимо порхала впереди, словно ее охраняли лесные духи. Иногда она останавливалась, чтобы расчистить путь похожим на мачете ножом, который носила за поясом своего саронга. В такие моменты Эллери в изнеможении обнимал дерево. Под конец, уже готовый взбунтоваться, он внезапно обнаружил, что находится в преддверии рая.

Они вышли на маленькую поляну, покрытую мхом и сосновыми иглами и окруженную с трех сторон огромными соснами, стофутовыми буками, красными елями, березами и кедрами. С четвертой стороны поблескивал водоем, который наполнял миниатюрный водопад, резвящийся на сверкающем граните. Лучи солнца поблескивали на воде, однако воздух, напоенный ароматами леса и земли, был влажным и прохладным. Повсюду щебетали птицы.

— Итайоа!

— Нравится?

Эллери улегся на благоуханный ковер и закрыл глаза.

Когда он их открыл, то увидел, как смуглое тело разрезает водную поверхность. Нож и твидовый саронг лежали на скале, нависающей над водой.

Рука девушки ухватилась за каменный выступ.

— Разве вы не будете купаться?

— Только если вы…

— Что за вздор!

— Черт возьми!.. — начал Эллери, но Рима засмеялась и исчезла. Чувствуя себя полным идиотом, он переоделся в купальный костюм за широким буком.

Они плескались и ныряли до посинения, а потом сохли на выступе скалы. Рима не воспользовалась предложенным Эллери полотенцем, и потому он скромно закрыл глаза и уснул, а когда проснулся, девушка, уже в саронге, сидела, поджав ноги, возле одного из полотенец, на котором она разложила содержимое корзины.

— Идите сюда, Эллери. Я проголодалась.

Они с удовольствием закусили, после чего Рима сплела венок из виноградных листьев и надела его на Эллери, сделав его похожим на Вакха, [46] Вакх — в греческой мифологии бог виноградарства и виноделия. покуда он вместо вина допивал остатки молока из термоса.

— А теперь, если вы будете сидеть тихо, — сказала Рима, — я приглашу к чаю своих друзей. Тут живет красавица олениха…

— С мамой Бэмби я познакомлюсь как-нибудь в другой раз, — прервал Эллери, снова ложась. — Изображайте публику, Рима. Я произнесу монолог.

Ему показалось, что радость тут же покинула девушку, но она послушно легла на ковер из мха, опустив голову на грудь Эллери.

— Рима, — начал он, пустив в небо кольцо дыма, — вещи не всегда таковы, какими кажутся. Существовала целая школа, ученые приверженцы которой настаивали, что вещи никогда не бывают такими. Я выбираю золотую середину: некоторые предметы, явления и факты правдивы, а некоторые только выглядят таковыми. Опытный следователь всегда помнит об этом противоречии, и его задача — определить, какие элементы дела, которым он занимается, истинны, а какие ложны. Некоторые явления двулики от начала до конца, и я боюсь, что наше как раз отмечено печатью Януса. [47] Янус — в древнеримской мифологии бог входов и выходов, изображался с двумя лицами.

— Вы и папа, — пробормотала Рима и умолкла, не объяснив, что имела в виду. Но Эллери думал, что понял ее, и некоторое время он разглядывал скачущую по дереву белку, давая Риме возможность вернуться к реальности.

— Три смерти, — продолжал Эллери. — Или две и одна предполагаемая. Люк Мак-Кэби умер от сердечного приступа (предположительно); Джон Спенсер Харт — от пули в голову (предположительно самоубийство); вашего отца засосали зыбучие пески под скалой Малютки Пруди (снова предположительно и опять же предположительно в результате насилия). Великое множество предположений. Конечно, видимость может оказаться правдой, но, с другой стороны, может и нет.

Теперь давайте разберемся в предположении моего таинственного корреспондента, что эти три смерти, вернее, три события связаны друг с другом. Есть ли доказательства этой связи? Существует ли общий фактор для всех трех событий? Да — доктор Додд. Доктор Додд оказался наследником Мак-Кэби. Доктор Додд стал деловым партнером Харта, и в результате Харт умер, пустив себе пулю в голову. И доктор Додд подарил вашему отцу пять тысяч долларов незадолго до его исчезновения.

Правда или видимость правды? Являются ли эти события такими, какими кажутся, или нет? Является ли доктор Додд, фигурирующий в каждом из них, тем, кем кажется, или нет?

Эллери вздохнул. Рима испуганно посмотрела на него.

— Доктор Додд?

— Я же не сказал «доктор Уиншип». Почему бы не доктор Додд? Если все три события таковы, какими кажутся, то они — естественные следствия естественных причин. Если нет — то они неестественные следствия причин, подстроенных с преступным намерением. Если мы примем историю доктора Додда за чистую правду от начала до конца, то, значит, доктор Додд такой, каким выглядит, — хороший, добрый и невинный человек. Если же мы сочтем эту историю полностью или хотя бы частично лживой, то доктор Додд может оказаться совсем другим человеком — злым, коварным и преступным.