Эллери Квин - Насчастливый город

До понедельника оставался целый уик-энд. На субботний вечер Нора пригласила Роберту Робертс и судью Илая Мартина к обеду, чтобы « все обсудить с семьей » . Гермиона хотела, чтобы Нора не вставала с кровати из-за ее « положения » , но Нора возразила:

— Мама, мне гораздо полезнее двигаться, чем лежать!

Поэтому Герми благоразумно предпочла не настаивать.

Нора начала заметно толстеть в талии, ее щеки внезапно стали одутловатыми, и она ходила по дому так, словно ноги у нее были налиты свинцом. Когда обеспокоенная Гермиона обратилась к доктору Уиллоби, тот ответил:

— Нора в настолько хорошем состоянии, Герми, насколько мы могли ожидать.

Герми не осмелилась задавать дальнейшие вопросы. Но она почти не отходила от дочери и бледнела, когда та пыталась поднять даже толстую книгу.

После ужина, казавшегося безвкусным и прошедшего почти в молчании, все перешли в гостиную. Луди наглухо закрыла ставни и разожгла огонь. Они сидели у камина в застывших позах людей, которые знают, что должны что-то сказать, но не находят слов. Даже потрескивающее в очаге пламя не приносило облегчения. Расслабиться было невозможно: присутствие Норы ощущалось слишком сильно.

— Сегодня вечером вы почти ничего не сказали, мистер Смит, — заметила наконец Роберта Роберте.

Нора вопросительно посмотрела на Эллери, но он отвел глаза.

— Говорить особенно не о чем, верно?

— Да, по-видимому, — пробормотала журналистка.

— Насколько я понимаю, у нас не интеллектуальная или эмоциональная, а юридическая проблема. Вера не поможет оправдать Джима, хотя, возможно, укрепит его Дух. Только факты могут его спасти.

— А их нет! — воскликнула Нора.

— Пожалуйста, дорогая! — простонала Герми. — Ты же слышала, как доктор Уиллоби говорил, что тебе нельзя волноваться.

— Знаю, мама. — Нора повернулась к судье Мартину, угрюмо смотревшему на огонь, растопырив перед носом длинные пальцы. — Как обстоят дела, дядя Илай?

— Не хочу обманывать тебя, Нора, — старый юрист покачал головой, — но хуже некуда.

— Вы имеете в виду, что у Джима нет ни единого шанса?

— Шанс есть всегда, Нора, — вмешалась Роберта Робертс.

— Да, — вздохнул судья. — С присяжными трудно что-то сказать наперед.

— Если бы мы хоть что-то могли сделать, — беспомощно произнесла Герми.

Джон Ф. глубже закутался в пиджак.

— Что вы за люди! — воскликнула Лола Райт. — Сидите, ноете и ломаете руки! Я устала от этого! — Она с отвращением швырнула сигарету в огонь.

— Я тоже, — сквозь зубы процедила Пэт. — Меня уже тошнит!

— Патриция, дорогая, — простонала Герми, — думаю, тебе лучше не участвовать в этой дискуссии.

— Еще бы, мама! — поморщилась Лола. — Ведь это твоя беби! Ты всегда смотрела на Пэт только как на длинноногую девчонку, которая не желает пить молоко и залезает на вишню Эми Дюпре!

Пэт пожала плечами. Эллери Квин с подозрением посмотрел на нее. С прошлого четверга мисс Патриция Райт вела себя в высшей степени странно — слишком тихо и задумчиво для здорового экстраверта, [52] Экстраверт — личность, направленная на внешний мир и питающая к нему интерес. — как будто в ее хорошенькой головке роились какие-то тайные мысли. Эллери хотел обратиться к ней, но вместо этого зажег сигарету. Золотая лихорадка 1849 года, подумал он, началась со старой кастрюли в грязном ручейке. Кто знает, где могут найтись факты?

— А что вы думаете, Эллери? — взмолилась Нора.

— Эллери размышляет о деле, пытаясь найти в нем лазейку, — объяснила Пэт судье Мартину.

— Не юридическую, — поспешил пояснить Эллери, когда судья сдвинул брови. — Но я так долго жонглировал криминальными фактами в моих книгах, что… э-э… приобрел некоторую сноровку, жонглируя ими в реальности.

— Если вы добьетесь успеха с этими фактами, — проворчал старый юрист, — то вы чародей.

— Неужели ничего нельзя сделать? — возмутилась Нора.

— Давайте посмотрим правде в лицо, Нора, — мрачно продолжил Эллери. — Положение Джима безнадежно. Вам лучше подготовиться… Я перебрал в уме каждую крупицу показаний, тщательно взвесил каждый факт и не нашел лазейки. Еще никогда не было такого однозначного дела против обвиняемого. Картер Брэдфорд и шеф Дейкин соорудили настоящего колосса, и понадобится чудо, чтобы его опрокинуть.

— А я отнюдь не Голиаф, [53] Голиаф — библейский великан филистимлянин, которого убил камнем из пращи юноша Давид, будущий царь Израиля. — сухо добавил судья Илай.

— О, я готова ко всему, — горько усмехнулась Нора, затем отвернулась и закрыла лицо руками.

— Не делай резких движений, Нора! — всполошилась Герми. — Ты должна соблюдать осторожность.

Нора кивнула не оборачиваясь. Комнату наполнила тишина, от которой она, казалось, вот-вот взорвется.

— Мисс Робертс, — заговорил наконец Эллери; его черный силуэт вырисовывался на фоне пламени, — я хотел бы узнать кое-что.

— Да, мистер Смит? — отозвалась журналистка.

— Вы потеряли вашу колонку, потому что решили противостоять общественному мнению и бороться за Джима Хейта?

— Слава богу, это еще свободная страна, — беспечно промолвила Роберта. Но было видно, что она напряглась всем телом.

— Почему вы проявляете такой интерес к этому делу, что готовы даже пожертвовать своей работой?

— Я верю, что Джим Хейт невиновен.

— Перед лицом всех доказательств против него?

Она улыбнулась:

— Я женщина и к тому же медиум. Вот вам две причины.

— Нет, — покачал головой Эллери.

Роберта поднялась.

— Не уверена, что мне это нравится, — заявила она. — Что вы имеете в виду?

Остальные нахмурились. В комнате появилось нечто, трещащее громче горевшего хвороста.

— Слишком уж это прекрасно, — усмехнулся Эллери Квин. — Крутая журналистка отказывается от заработка, защищая абсолютно постороннего ей человека, который, как указывают все факты и уверен весь мир, виновен, словно сам Каин. У Райтов есть предлог — они хотят, чтобы их зять был оправдан ради дочери и внука. Но каковы ваши причины?

— Я уже назвала их вам!

— А я вам не верю.

— Ну и что мне делать в связи с этим?

— Что вы скрываете, мисс Робертс? — строго осведомился Эллери.

— Я отказываюсь подчиняться допросу третьей степени.

— Очень жаль. Но вы явно что-то знаете и знали с того времени, как прибыли в Райтсвилл. Что вы знаете такого, что вынуждает вас встать на защиту Джима?

Журналистка подобрала свои перчатки и манто из чернобурки.

— Иногда, мистер Смит, вы мне очень не нравитесь… Нет, миссис Райт, не беспокойтесь. — Она быстро вышла.

Эллери Квин уставился на освобожденное ею место.

— Я думал, — виновато произнес он, — что гнев развяжет ей язык.