Агата Кристи - Испытание невиновностью

– Значит, он что-то такое нащупал, а? – предположил Микки. – Интересно.

До «Солнечного мыса» было несколько минут езды. Когда доехали, Микки сказал:

– Ты ступай в дом, а я немного похожу по саду, кое-что обдумаю. Ступай, ступай. Тина. Тебя ждет разговор с Филипом.

Тина спросила:

– А ты не... Ты не собираешься?..

– Прыгнуть вниз головой с Обрыва влюбленных? – со смешком договорил Микки. – Ты что? Ты же меня знаешь.

– Иногда мне кажется, что тут вообще никто никого не знает.

Сказав это, она повернулась и медленно пошла к дому. Микки стоял, засунув руки в карманы, и понуро смотрел ей вслед. Брови его были нахмурены. Немного так постояв, он начал обходить дом вокруг, внимательно поглядывая наверх. Ему припомнилось детство. Вот старая магнолия. Сколько раз мальчиком он влезал по ней до второго этажа и через окно на лестничной площадке забирался в дом. Под деревом был маленький участочек земли, который считался его личным садиком. Впрочем, садиками он никогда особенно не интересовался. Заводные игрушки, которые ему покупали, он всегда норовил разобрать на части. «Маленький разрушитель», – подумал он о себе и покачал головой.

Н-да. Человек какой был, таким и остается.

В доме Тина столкнулась в коридоре с Мэри. При виде сестры та удивленно вздернула брови.

– Тина! Ты приехала из Редмина?

– Да, – ответила Тина. – А ты разве не ждала меня?

– Я совсем забыла, – сказала Мэри. – Кажется, Филип упоминал о том, что ты должна приехать. Она отвернулась.

– Я иду на кухню, – сообщила она. – Узнать, привезли ли «Оувалтин» [26]. Филип пьет его перед самым сном. Кирстен понесла ему кофе. Он любит кофе больше, чем чай, говорит, что от чая у него расстройство.

– Почему ты обращаешься с ним, как с беспомощным младенцем, Мэри? спросила Тина. – Он ведь не беспомощный.

Глаза Мэри холодно блеснули.

– Когда у тебя будет свой муж, Тина, – сердито произнесла она, – тогда ты будешь лучше знать, какое обращение предпочитают мужья.

– Прости, – тихо сказала Тина.

– Только бы нам наконец вырваться из этого дома, – вздохнула Мэри. Филипу так вредно здесь находиться. А сегодня еще Эстер возвращается.

– Да? – удивилась Тина. – Эстер приезжает? Зачем?

– Откуда мне знать? Позвонила вчера вечером и сказала, что приедет. Каким поездом, представления не имею. Наверно, экспрессом, как обычно. Кому-то придется поехать в Драймут встретить ее.

Мэри скрылась в коридоре, ведущем в кухню. Тина, постояв мгновенье в нерешительности, пошла по лестнице наверх. Когда она поднялась на площадку, справа открылась дверь и вышла Эстер. При виде Тины на лице у нее выразилось удивление.

– Эстер! Мне сказали, что ты скоро приедешь, а ты, оказывается, уже здесь.

– Доктор Колгари привез меня на автомобиле, – объяснила Эстер. – Я вошла и сразу поднялась к себе. Никто в доме, наверно, не знает, что я уже приехала.

– И доктор Колгари здесь?

– Нет, он высадил меня и поехал в Драймут. У него там с кем-то назначена встреча.

– Мэри думает, что ты еще не приехала.

– Мэри вообще ничего ни о ком не знает, – сказала Эстер. – Они с Филипом держатся ото всех в сторонке. Папа с Гвендой, должно быть, в библиотеке. Похоже, жизнь тут как шла, так и идет.

– Отчего же ей не идти?

– Н-ну, не знаю. Просто я думала, что тут все переменилось.

Она обошла Тину и стала спускаться по лестнице. А Тина прошла в коридор и, не заходя в библиотеку, сразу направилась к апартаментам Даррантов. Перед их дверью стояла Кирстен Линдстрем с подносом в руке. Она резко обернулась.

– Господи, Тина! Как ты меня напугала, – проговорила она. – Я принесла Филипу кофе и печенье.

Тина подошла и встала рядом.

Кирстен, постучавшись, толчком открыла дверь и первой вошла в комнату. Из-за ее высокой плотной фигуры ничего не было видно, но Тина вдруг услышала, как Кирстен испуганно охнула и уронила поднос. Чашка, блюдце и тарелочка со звоном разбились о каминный экран.

– Нет! – вскрикнула Кирстен. – О нет!

– Филип? – только и вымолвила Тина. Она обошла обомлевшую женщину и приблизилась к инвалидному креслу у письменного столика. Филип Дар-рант, по-видимому, только что писал, возле его правой руки лежала шариковая ручка. Но голову он как-то боком уронил на стол. И на затылке у основания черепа виднелся маленький темный ромбик, сочившийся красным на белый воротник.

– Его убили, – проговорила Кирстен. – Закололи. Вот сюда, прямо в мозжечок. Сюда достаточно только вонзить острие – и моментальная смерть.

Она прибавила, повышая голос:

– Я его предостерегала. Я сделала все возможное. Но он вел себя как ребенок, который норовит поиграть с опасными предметами, не понимая, чем это может кончиться.

«Похоже на страшный сон», – мелькнуло в голове у Тины. Она стояла сбоку от Филипа и молча смотрела на него, пока Кирстен пыталась нащупать на его руке пульс, которого не было. О чем он собирался спросить ее? Какая разница... теперь он уже все равно никогда ничего не узнает. Не в силах ни о чем думать, Тина смотрела и машинально про себя отмечала: он писал, вон ручка валяется рядом, но бумаги на столе нет. Ни клочка, ни одной написанной строчки. Тот, кто его убил, забрал листок с записями. Она произнесла ровным механическим голосом:

– Мы должны сообщить остальным.

– Да-да, надо пойти вниз. Но сначала надо сказать вашему отцу.

Они двинулись к двери. Кирстен обнимала Тину за плечи. Тина, оглянувшись, посмотрела на упавший поднос и разбитую посуду.

– Это все не важно, – сказала Кирстен. – Потом можно будет прибрать.

Тина споткнулась. Кирстен поддержала ее.

– Иди осторожнее. Упадешь.

Они побрели в обнимку вдоль коридора. Распахнулась дверь библиотеки. Вышли Лео и Гвенда. Тина сказала ясным тихим голосом:

– Филипа убили. Закололи.

И опять все было как во сне. Потрясенные возгласы отца и Гвенды поплыли по коридору, мимо Тины, по направлению к Филипу... По направлению к Филипу, которого уже не было в живых.

Кирстен отпустила ее плечи и торопливо пошла вниз.

– Я должна сказать Мэри. Только надо как-то ее подготовить... нельзя вот так сразу... Бедняжка Мэри. Какой страшный удар.

Тина медленно побрела следом. Ощущение того, что вокруг туман, какая-то вязкая муть, усилилось, странно кололо сердце. Куда она идет? Она и сама не знала... Все вокруг было словно ненастоящим. Тина подошла к открытой парадной двери и шагнула за порог. И тут она увидела Микки, выходящего из-за угла. Машинально, словно именно к этой цели все время и стремилась, она пошла ему навстречу.

– Микки, – немеющими губами проговорила она. – О, Микки!

Он протянул к ней руки, и она очутилась в их кольце.

– Все хорошо, – сказал Микки, – Я тебя держу. Но Тина, обмякнув, повисла на нем и медленно опустилась на землю. В эту минуту из дому выбежала Эстер.