Морис Леблан - Арсен Люпен — благородный грабитель

— Действительно, моя… Как это получилось?

— Не тратьте время на пустые разговоры, прошу вас, дорогой мой месье Андерматт, поставьте подпись и все.

Банкир достал авторучку и подписал. Варен протянул руку.

— Руки прочь, — заявил Даспри, — не все еще кончено.

И обратился к банкиру:

— Речь шла также о письмах, которые вы требуете?

— Да, о связке писем.

— Где они, Варен?

— У меня их нет.

— Где они, Варен?

— Не знаю. Ими занимался мой брат.

— Они спрятаны здесь, в этой комнате.

— В таком случае вы сами знаете, где они находятся.

— Откуда мне знать?

— Черт возьми, разве не вы добрались до тайника? Вы, кажется, осведомлены не хуже, чем… Сальватор.

— В тайнике писем нет.

— Они там.

— Открой его.

Варен посмотрел на Даспри с вызовом. И в самом деле, Даспри и Сальватор — не одно ли это лицо, как легко было предположить, исходя из всего, что происходило? Если да, он ничем не рисковал, показывая уже известный тайник. Если же нет… то было бесполезно…

— Открой его, — повторил Даспри.

— У меня нет семерки червей.

— Вот она, — сказал Даспри, протягивая железную пластину.

Варен в ужасе отшатнулся.

— Нет… нет… я не хочу…

— А! Была не была.

Даспри направился к изображению старого седобородого монарха, встал на стул и приложил семерку червей к основанию меча у рукоятки, так, что края пластины совместились с его краями. Затем шилом, которое поочередно вставил в каждую из семи дырочек, проделанных в углах червонных знаков, Даспри нажал на семь маленьких камешков мозаики. На седьмом из них что-то щелкнуло, и фигура короля стала поворачиваться, открывая большое отверстие в виде сейфа с железной обшивкой и двумя блестящими стальными полками.

— Сам видишь, Варен, сейф пуст.

— Действительно… Наверное, мой брат вынул письма.

Даспри опять приблизился к Варену и сказал:

— Не хитри со мной. Есть и другой тайник. Где он?

— Другого нет.

— Быть может, ты хочешь денег? Сколько?

— Десять тысяч.

— Месье Андерматт, десять тысяч за эти письма — нормальная для вас цена?

— Да, — громким голосом ответил банкир.

Варен закрыл сейф, с откровенной брезгливостью взял семерку червей и приложил ее к мечу у рукоятки, точно в том же месте. Затем последовательно вонзил шило в кончик каждого из семи сердечек. Опять раздался щелчок, но на этот раз — неожиданная вещь — повернулась только часть сейфа, и в толщине дверцы, закрывавшей большой сейф, открылся другой маленький ящичек.

Пачка писем, перевязанная бечевкой и запечатанная, лежала там. Варен передал ее Даспри. Тот спросил:

— Чек готов, месье Андерматт?

— Да.

— И у вас есть также последний документ, доставшийся вам от Луи Лакомба и дополняющий чертежи подводной лодки?

— Да.

Обмен состоялся. Даспри положил документ в карман и отдал связку писем господину Андерматту.

— Вот то, чего вы хотели, месье.

Банкир с секунду колебался, словно боялся дотронуться до этих проклятых листков, которых он так упорно добивался. Затем нервным движением схватил их.

Рядом со мной послышался стон. Я взял мадам Андерматт за руку: она была ледяной.

Даспри сказал банкиру:

— Я думаю, месье, наш разговор окончен. О! Не надо благодарности, умоляю вас. Только случай помог мне оказать вам услугу.

Господин Андерматт удалился. Он уносил с собой письма жены к Луи Лакомбу.

— Замечательно, — с восторгом воскликнул Даспри, — все устраивается великолепно. Остается лишь завершить дело, приятель. Бумаги с тобой?

— Вот они все.

Даспри проверил их, внимательно осмотрел и положил в карман.

— Прекрасно, ты сдержал слово.

— Но…

— Что «но»?

— А два чека?.. Деньги?..

— Ну и наглец же ты, дружище. Подумать только, он еще чего-то требует!

— Я требую то, что мне положено.

— Неужели тебе что-то должны за бумаги, которые ты украл?

Но Варен, видно, уже не отвечал за себя. Он дрожал от злости, глаза его налились кровью.

— Деньги… двадцать тысяч… — пробормотал он.

— Ни за что… я сам знаю, куда их употребить.

— Деньги!

— Ну хватит, будь благоразумным и оставь-ка свой нож в покое!

Даспри схватил его за руку с такой силой, что Варен взвыл от боли.

— Иди прочь, приятель, — продолжил Даспри, — свежий воздух сейчас полезен тебе. А может, тебя проводить? Мы пойдем через пустырь, и я покажу тебе груду камней, под которой…

— Это ложь! Ложь!

— Нет, это правда. Ведь маленькая железная пластина с семью красными дырочками именно оттуда. Луи Лакомб с ней никогда не расставался, как ты помнишь. Вы с братом закопали ее вместе с трупом… и другими предметами, которые наверняка чрезвычайно заинтересуют полицию.

Варен закрыл лицо яростно сжатыми кулаками. Затем сказал:

— Что ж, меня здорово облапошили… Оставим это. Только скажите… одно слово, я хочу знать…

— Была ли в тайнике… в том, что побольше, шкатулка?

— Была.

— Когда вы пришли сюда ночью с 22 на 23 июня, она еще находилась там?

— Да.

— И в ней лежало?..

— Все, что спрятали туда братья Варен, — очень симпатичная коллекция драгоценностей, бриллиантов и жемчуга, которые упомянутые братья ухитрились стянуть отовсюду, где можно.

— И вы их забрали!

— Конечно! Поставь себя на мое место.

— Значит… мой брат покончил с собой, обнаружив, что шкатулка пропала?

— Возможно. Исчезновения вашей переписки с майором Лебеном было бы недостаточно. Но пропажа шкатулки… Больше ничего не хочешь у меня узнать?

— Еще одно: ваше имя.

— Ты произнес это так, будто намерен взять реванш.

— Еще бы! Счастье изменчиво. Сегодня вы победили. Завтра…

— Ты?

— Я очень рассчитываю на это. Ваше имя!

— Арсен Люпен.

— Арсен Люпен!

Варена будто обухом огрели, и он зашатался. Судя по всему, эти два слова лишали его всякой надежды.

Даспри расхохотался:

— Вот-те на! Неужели ты допускаешь, что такое красивое дельце мог обстряпать какой-нибудь Дюран или Дюпон? Брось, пожалуйста, для этого нужен по меньшей мере Арсен Люпен. А теперь, когда ты все знаешь, малыш, иди, готовься к реваншу. Арсен Люпен ждет тебя.

И он без дальнейших разговоров вытолкал его на улицу.

— Даспри, Даспри! — позвал я, невольно произнеся то имя, к которому привык, и отодвинул бархатную портьеру.

Он бросился ко мне.

— Что? Что случилось?

— Мадам Андерматт плохо.

Он засуетился, дал ей понюхать соль и, хлопоча вокруг нее, расспрашивал меня:

— Ну что же все-таки произошло?

— Письма, — ответил я, — письма Луи Лакомба, переданные вами ее мужу!

Он стукнул себя по лбу.

— Она подумала, что я это сделал… Ну конечно, она и в самом деле могла так подумать. Какой же я дурак!

Мадам Андерматт, уже пришедшая в себя, жадно слушала его слова. Он достал из бумажника маленькую связку, абсолютно не отличавшуюся от той, что унес господин Андерматт.