Эллери Куин - Лицом к лицу

Я допускаю, что можно самым невинным образом спутать даты однажды. Хотя ошибка в целых полгода – вещь сама по себе почти невероятная. Но вы допустили ее и во второй раз, в день, когда я разгадал значение слова «лицо» ("Face"). Вернее не слова, а четырех букв, его составляющих. Мы извлекли на белый свет тайное послание, и мой отец громко прочел обвинение против вас в вашем же присутствии. Вы немедленно охарактеризовали время описываемых событий как «та самая майская ночь», о чем только что упоминал и Харри. Что ж, весьма оперативно с вашей стороны, Роберта. Вы раньше нас всех сообразили, что Глори позабыла указать дату рокового события, и ловко воспользовались этим обстоятельством, чтобы укрепить в наших глазах свои собственные показания.

По вашим словам, вы Армандо в глаза не видели с «той самой майской ночи» и до вечера тридцатого декабря, когда он внезапно появился у вас в квартире, чтобы установить свое алиби.

Но теперь становится понятным, что вы преспокойно встречались с вашим любовником до последнего времени, хотя заявляли, что с ужасом отвергли его уже в мае. Ваши свидания происходили вплоть до ночи первого декабря. Ночи, когда он действительно предложил вам совершить преступление. А вовсе не за шесть месяцев до этого! Если же описанные события имели место не весной, а в декабре, то значит, вы преспокойно встречались с ним в течение лета и последующих месяцев, вплоть до первого декабря.

И в этом вы солгали нам, Роберта. Но если так, то и все остальное, рассказанное вами, немедленно ставится под сомнение. Каждое ваше слово теперь требует проверки. Возьмем, например, алиби Армандо на ночь убийства. Стоит нам заподозрить фальшивость его алиби, как отсюда автоматически вытекает НЕНАДЕЖНОСТЬ ВАШЕГО СОБСТВЕННОГО АЛИБИ на роковую ночь. Ведь алиби вообще – палка о двух концах, только второй не сразу бросается в глаза. С одной стороны, оно работает на человека, алиби которого подтверждается. Но, с другой, в то же самое время оно косвенным образом является алиби и для того, кто его обеспечивает. Вот на этом-то и основывался ваш почти гениальный план! Вы оба выходили сухими из воды, создавая алиби друг для друга. Вот что послужило причиной вашего внезапного ночного появления у меня дома. Вы, выгораживая своего любовника, одновременно загодя отводили подозрения и от себя самой.

Знаете, Роберта, подлинно невинный человек не станет придумывать хитрые ходы, чтобы избавиться от подозрений.

Все мои логические рассуждения в результате сводятся к одному, – снова обратился прямо к медноволосой девушке Эллери. – Вы, Роберта, и были тем орудием, при помощи которого Армандо привел в исполнение свой план. Вы были его помощницей. Вы и есть та женщина, за которой мы все время безуспешно охотились, – женщина, застрелившая Глори Гилд.

Девушка стояла белая как полотно, судорожно прижимая к груди букетик гардений – символ невесты, – так что цветы безжалостно ломались. Кожа Берка стала похожа на медленно, но верно твердеющий гипс, и только в прозрачных глазах еще можно было заметить слабые признаки жизни. Что касается Армандо, то он облизнул пухлые губы, краснеющие на угреватом смуглом лице, и затем полуоткрыл их, как бы собираясь заставить Роберту молчать. Но тут же сжал зубы, так и не издав ни звука, видимо, испугавшись, что этим он, несомненно, выдаст себя.

Эллери отвернулся было от новобрачных – вид их был для него невыносим. Но тут же справился с собой и повернулся обратно.

– Я сказал, что вы были помощницей Армандо, – обратился он к Роберте. – Остается убедиться – так ли это?

Увы, это – так.

Я утверждаю столь уверенно, потому что есть три соображения, подтверждающие вашу вину. Эти соображения с неизбежностью вытекают из самого хода следствия.

Первое. В своем послании между строк завещания Глори оставила нам подробнейшее описание женщины, с которой Армандо обсуждал планы убийства. И это описание полностью совпадает с вашим обликом, Роберта, – вплоть до родинки на щеке. Вы лгали нам, поэтому теперь мы не можем принимать на веру заявление о том, что вы с ужасом отвергли предложения Армандо. А вот факт остается фактом: в своем письме Глори недвусмысленно обвинила вас. «Вот эта женщина и есть помощница Карлоса, – написала она в конце. – Если меня найдут убитой, то она – тот самый человек, который совершил для него убийство». И я допускаю, что Глори никогда не оставила бы такого уверенного обвинения, если бы у нее не было никаких оснований. То есть беседа, подслушанная ею в ночь первого декабря, не оставила у нее ни малейшего сомнения в том, что вы поддержали идею Армандо. Будь вы охвачены таким «ужасом» и «омерзением», о каком рассказывали нам, так что не могли «и слова вымолвить», то у Глори Гилд сложилось бы совсем другое впечатление! Следовательно, в ту ночь вы сказали или сделали нечто такое, что убедило Глори в вашем полном единодушии с Армандо и согласии на убийство.

Более того, мне хотелось бы обратить ваше внимание на шифрованный ключ-ребус, при помощи которого Глори указывала на свое тайное послание между строк завещания. Представьте себе Джи-Джи в ночь тридцатого декабря, сидящую за своим рабочим столом, смертельно раненую, но нашедшую в себе силы схватить ручку и нацарапать на клочке бумажки четыре буквы, напоминающие слово «лицо» ("Гасе"), за секунду до того, как рухнуть на него всем телом. Это не было внезапным озарением на пороге смерти или порывом отчаяния. Теперь мы знаем, что Глори заранее заготовила свой ключ из четырех букв, имеющих к тому же и словесное значение, почти за месяц до роковой ночи. Именно тогда – то есть первого декабря – она написала симпатическими чернилами те же самые четыре буквы – слово на пустой странице дневника.

Теперь становится понятным, что не страсть Глори к головоломкам побудила ее в последний момент прибегнуть к шифровке и тайнописи. Хобби певицы просто подсказало способ действия, но мотивы были совсем иные. Оставь она заранее прямые указания о том, что заговор от первого декабря стал ей известен, то в таком случае следовало опасаться или Армандо, или Джин Темпль, секретарши. Оба имели свободный доступ к ее бумагам и оба могли легко найти разоблачительные записи и уничтожить их: Армандо по вполне понятным соображениям, а Джин Темпль просто потому, что была его любовницей и он вертел ею, как хотел.

Тут мы приближаемся ко второму подтверждению вины преступной парочки, – Эллери неожиданно резко обернулся к Армандо, так что тот невольно отшатнулся назад. – Когда вы задумали убийство вашей жены, Армандо, то полагали, что брачный договор с нею уничтожен после пятилетнего испытательного срока. Как вы возмущенно утверждали во время чтения завещания, Глори разорвала его на ваших глазах по истечении пяти лет. Но выяснилось, что она и не думала делать ничего подобного: уничтожена была простая бумажка, подделка. Поэтому когда мистер Уессер прочел завещание вернувшимся с похорон наследникам, до вас впервые дошло, что она перехитрила вас. Что ваш брачный договор все еще в силе. Что вы пустились во все тяжкие, включая и организацию убийства, ради всего-навсего жалких пяти тысяч долларов!