Эллери Квин - Застекленная деревня

— Мистер Шинн.

— Да? — Джонни поднял голову. Это был Сэмюэл Шир. В комнате внезапно стало тихо. Хьюб Хемас шепотом что-то внушал окружавшим его соседям.

— Думаю, — тихо сказал мистер Шир, — здесь собирается произойти нечто очень скверное.

— Наверняка, — отозвался Джонни. — И что касается меня, то чем скорее, тем лучше.

— Значит, вы тоже?

— Что «тоже»? — удивленно спросил Джонни.

— Тоже сдались?

— Я не сдался, падре. Но чего вы от меня ожидаете?

— Борьбы со злом и заблуждениями!

— До самой смерти? В свое время, мистер Шир, я был хроническим борцом с ветряными мельницами. Ну и чего я достиг? Что это может изменить?

— Очень многое! Мы не должны отчаиваться… — Священник склонился к Джонни и зашептал: — На разговоры нет времени, мистер Шинн. Эти люди бедны, их души в смятении, и они замышляют что-то дурное. Если вы можете выбраться из комнаты, спуститься и предупредить остальных, я постараюсь отвлечь их внимание.

— Дверь заперта, а снаружи дежурит Берни Хэкетт. — Джонни стиснул руку маленького священника. — Я знаю, падре, как это тяжело для вас. Есть только один способ воспрепятствовать этому — по крайней мере, временно.

— Какой?

— Притвориться побежденными.

— Побежденными?

— Если мы с вами проголосуем за виновность, это их удовлетворит, а Ковальчику даст передышку…

Мистер Шир выпрямился.

— Нет, — холодно сказал он. — Вы смеетесь надо мной, мистер Шинн.

— И не думаю! — Джонни почувствовал гнев. — Наша цель — спасти Ковальчика, и это может помочь. Процесс ровным счетом ничего не значит, мистер Шир. Он был ненастоящий, это была уловка с самого начала.

— Кто знает, что настоящее, а что нет? Я не могу делать то, что противно моей совести, мистер Шинн. И вы тоже.

— Вы так полагаете? — Джонни мрачно улыбнулся. — Человек способен на все. Я видел отличных парней, храбрых солдат, прекрасных мужей и отцов, стойких патриотов, усердных прихожан, которых заставляли отрекаться от своих товарищей, жен, детей, страны, Бога — от всего, во что они верили. Они не хотели делать это, мистер Шир, но делали.

— Но вы также видели людей, которые этого не делали, — с презрением произнес священник, — однако предпочитаете не вспоминать о них! Мистер Шинн, если вы сейчас не встанете и не сделаете все, что можете, то будете еще хуже, чем Хьюб Хемас, Мерт Избел и Питер Берри, — хуже, чем все они, вместе взятые! Они не правы, но, по крайней мере, делают то, во что верят. Но человек, который знает, что прав, и не отстаивает свою правоту, пропащий, мистер Шинн, и весь мир пропадет вместе с ним.

Сэмюэл Шир метнулся к двери. Ключ торчал в замке. Он повернул его дрожащими пальцами и открыл дверь.

— Вынесли вердикт? — зевая, спросил констебль Хэкетт. — Давно пора.

Священник пробежал мимо него, но прежде, чем он успел сделать два шага по коридору, Хьюб Хемас оказался рядом.

— Нет, мистер Шир, — пропыхтел Хьюб.

Другие выбежали тоже и на глазах у ошеломленного Хэкетта втащили пастора назад в спальню. Джонни приподнялся со стула.

— Прислонись спиной к двери, Берни, — приказал Хемас и устремил бесстрастный взгляд на Джонни. — Орвилл, следи за ним.

Джонни почувствовал на своем плече железную хватку.

— Не дергайтесь, мистер Шинн, и вы не пострадаете, — негромко предупредил Орвилл Пэнгмен.

Сэмюэл Шир тоже смотрел на него. В ушах у Джонни зашумело, и он ухватился за спинку стула.

— Мы даем вам последний шанс, — сказал Хьюб Хемас. — Мистер Шир, вы измените ваш вердикт?

— Нет, — ответил Сэмюэл Шир.

Джонни закрыл глаза, но взгляд священника словно прожигал ему веки.

— А вы, мистер Шинн?

— Нет, — сказал Джонни.

— Теперь нам все ясно, — заявил Хемас. — Вы морочили нам голову. Я уже давно начал это понимать. Мы сами виноваты, позволив судье Шинну втянуть нас в это, позволив вам, мистер Шир, и этому чужаку из Нью-Йорка занять место среди нас. Мы провели наш суд. Нам все было ясно, когда мы поймали убийцу. А вы просто пытаетесь отобрать его у нас, как отобрали Джо Гондзоли.

Оставалось надеяться на губернатора и национальную гвардию…

— Вы этого хотите, не так ли? Но вам не отобрать у нас этого кровожадного бродягу. Верно, соседи?

Ему ответил торжествующий рев. Эти двадцать четыре свеженаколотых бруска дерева, напряженно думал Джонни. Что с ними не так?..

— Пошли!

Но констебль Хэкетт стоял в дверях, облизывая губы.

— Хьюб… — нерешительно начал он.

— И ты туда же? — рявкнул Хемас. — Отойди!

Берни Хэкетт отошел, и толпа хлынула мимо него из спальни Фанни Эдамс, увлекая за собой Сэмюэла Шира и Джонни Шинна, прогромыхала вниз по лестнице и ворвалась в комнату, где ожидали за чашками кофе судья Шинн, Эндрю Уэбстер, Феррис Эдамс, Роджер Казавант и Ашер Пиг, а Джозеф Ковальчик сидел за сосновым столом, уронив голову на руки, охраняемый близнецами Хемас.

Чертовы дрова! Куда они делись?.. Вот в чем дело! Что с ними произошло?

Внезапно в комнате воцарилась мертвая тишина. Мужчины за столом медленно повернулись, а заключенный поднял голову.

— Хьюб, — заговорил судья Шинн.

Но и он, и остальные все поняли.

— Суд окончен, — сказал Хьюб Хемас. — Вердикт — виновен. Наказание…

Джозеф Ковальчик сполз со стула на пол, как змея, проскользнул на четвереньках под столом к стулу Луиса Шинна и обхватил его ноги.

Близнецы вскочили. Томми Хемас отодвинул стул, а его брат бросился к заключенному.

— Остановитесь! — крикнул судья.

Томми Хемас взмахнул левой рукой и ударил судью по шее. Старик отшатнулся, а Томми вцепился в Ковальчика, которого уже держал его близнец.

В ушах Джонни Шинна звучало нечто подобное трубам, возвещающим о Судном дне. И внезапно он понял, что знает ответ!

Комната была полна кричащих, мечущихся людей и опрокидывающейся мебели. Констебль Хэкетт ударился об угловой буфет, стекло зазвенело, а старинное серебро Фанни Эдамс посыпалось с полок. Матильда Скотт вопила, лежа на полу, когда Питер Берри прошелся по ней своими тяжелыми башмаками. Элизабет Шир съежилась в углу, как испуганное животное. Муж тщетно пытался добраться до нее, беззвучно шевеля губами.

— Свяжите его! — рявкнул Мертон Избел.

Старый Энди Уэбстер, Пиг, Казавант и Эдамс вырывались из рук обезумевших мужчин и женщин. Эдди Пэнгмен и Дрейкли Скотт внезапно оказались в самой гуще толпы.

Джонни выбирался из-под обломков крушения. Это походило на эпизод его ночных кошмаров, в котором его молотили кулаками, царапали ногтями, давили коленями, но он не чувствовал боли, а только холодную отстраненность бестелесного ума, как будто в нем все умерло, кроме желания думать. Внезапно, сам не зная как и почему, он оказался на столе, отбиваясь ногами от тянущихся к нему рук и громко крича: