Джон Карр - Девять неправильных ответов

Марджори вздрогнула.

— Кто-то допустил серьезную ошибку, — снова заговорил Билл. — Хотя и вполне естественную. Когда мы годами не видим родственника или друга, то всегда запоминаем его таким, каким он был при нашей последней встрече. Очевидно, кто-то год назад поручил художнику нарисовать портрет по фотографии. Имеем ли мы какие-нибудь указания на это? — Он достал пачку деловых карточек и взмахнул ими. — Знаете, Лэрри, вы здорово попытались сбить нас со следа этими карточками. Мы должны были подумать, что вы храните их ради игривых комментариев о ваших любовных приключениях и телефонных номеров, написанных карандашом на оборотной стороне. Но зачем хранить карточку с описанием женщины, которая дала вам от ворот поворот? Только ради имени и адреса. Кто-то за много часов до моего прибытия в Лондон доставил туда этот портрет и в первый четверг заменил им другую картину в галерее Гейлорда. Марджори и меня специально заставили ждать там, чтобы мы составили четкое представление о внешности самозванца, которого нам предстояло увидеть, и не были удивлены.

Билл поднял одну из карточек.

— Х.Ф. Томпсон, адрес студии в Лос-Анджелесе. На той картине его подпись. Никто, кроме вас, Лэрри, не мог передать художнику эту фотографию для копирования. Вот вам второй правильный ответ!

Лэрри облизнул губы и снова обмяк в кресле. Но палец на спусковом крючке «шпандау» оставался напряженным.

Бросив карточку, Билл достал клочок бумаги и показал его Лэрри:

— Третий правильный ответ! У меня в руке якобы вырезка из якобы американской газеты. Ее подсунули под мою дверь в «Уолдорфе» ночью после того, как вы якобы умерли. В целом заметка выдержана в духе американской бульварной прессы. Однако в ней присутствует фраза: «Хотя вскрытие еще не производилось, запах в стакане покойного указывает на цианистый калий». «Вскрытие» — чисто английский термин. Американский репортер написал бы «аутопсия». Следовательно, вырезка — фальшивка, состряпанная англичанином или англичанкой. Частный типограф мог бы изготовить ее в короткий срок. Но среди карточек имеется принадлежащая Эдуарду Дж. Райли, типографу из Гринвич-Виллидж, чей адрес неподалеку от бара, где вы якобы умерли. Ожив, вы отправились к нему и заказали текст. Заметка снова продемонстрировала вашу изобретательность. Свидетели давали в ней слегка неверные показания, как бывает в реальной жизни. Я уверен, что там присутствовало подлинное объяснение истории со стариком, подсматривающим сквозь дырку в газете. Но все остальное было выдумкой.

— Но зачем ему это понадобилось? — воскликнула Марджори. — Какая была необходимость подделывать газетную вырезку?

— Потому что в противном случае я мог бы отказаться участвовать в авантюре, — ответил Билл. — Я оказался в скверном положении, думая, что Лэрри мертв и при нем обнаружили мой паспорт и мои бумаги. Но если бы ты прочитала эту заметку, то поняла бы ее цель. В ней подчеркивалось, что мертвец не опознан, так как все, что было при нем, украдено. Следовательно, я оказался вне подозрений. Это сразу придало мне уверенности. Я отчаянно хотел выполнить эту миссию и понял, что мне незачем от нее отказываться. Конечно, я не знал, что Лэрри читает каждую мою мысль.

Лэрри снова выпрямился в кресле с пистолетом в руке. В его поведении появилось прежнее добродушие и обаяние, которое ранее ввело в заблуждение Билла.

— Совершенно верно, — кивнул он. — Я умею читать чужие мысли. Вы неплохой парень, старина, хотя и донкихотствующий простофиля. Но меня в самом деле отравили. В баре я думал, что мне конец. Я и сейчас понятия не имею, что тогда произошло. А вы ведь не детектив, Досон. Если я не могу понять, кто, как и почему сделал это, то вам это и подавно не удастся.

— Да, я не детектив, — подтвердил Билл. — Я всего лишь довольно рассеянный историк, накапливающий факты в голове и извлекающий их оттуда в случае надобности. Но я могу объяснить, кто, как и почему отравил вас.

«Шпандау» угрожающе блеснул.

— Вот как? Ну, давайте послушаем!

— Нет! — Билл покачал головой и поднялся. — Мне наскучил ваш нелепый пугач — я прекрасно знаю, что вы не выстрелите. Так что можете упиваться чувством превосходства, пока я буду говорить о более важных вещах, чем попытка вас отравить.

Глаза Лэрри стали холодными и неподвижными. Билл знал, что он выстрелит, как только его любопытство и тщеславие будут удовлетворены.

— Теперь рассмотрим одновременно правильные ответы номер четыре и пять, — продолжал Билл. — Почему, глядя на вас, было невозможно представить, что вы в состоянии сыграть роль Гея? С другой стороны, почему вам это удалось?

Билл снова сел.

— Вспомните, Лэрри, что в Нью-Йорке я видел вас только при очень тусклом освещении. В библиотеке адвоката царил полумрак. В кабинете Джорджа Эмберли с единственной лампой, прикрытой абажуром, также было достаточно темно. В коридоре, где вы предложили мне десять тысяч долларов, я видел только ваш силуэт. Внизу единственное освещение давала луна. Бар «Дингала» тоже был очень слабо освещен. Но даже там вы опустили поля шляпы, не смотрели на меня и говорили почти не открывая рта. Весь вечер я ни разу не видел ваши зубы. А в качестве самого характерного жеста вы поднимали руку и размахивали кулаком.

Настоящий Гейлорд был маленького роста, а вы куда выше тех пяти футов одиннадцати дюймов, на которые претендовали в разговоре со мной. Я могу доказать это с помощью портного в Южном Кенсингтоне, который подшивал для меня ваши брюки. Кстати, все разговоры о брюках в Нью-Йорке были призваны подчеркнуть разницу не между вами и мной, а между вами и Гейлордом. Вы настолько увлеклись, что зашли слишком далеко, заявив: «Большая часть моего роста приходится на ноги».

Есть и другие отличия. У вас карие глаза, а у Гейлорда были голубые. Не стану упоминать о двухфокусных очках, волосах и возрасте. Кроме того, у Гея были маленькие руки — взгляните на фотографию, — а у вас они большие. Казалось, это исключало возможность перевоплощения. Тем не менее, Лэрри, я проклинаю себя за то, что, когда провел вместе с Марджори вечер у мнимого Гейлорда, не отметил ряд любопытных деталей, хотя видел их.

Например, двухфокусные стекла должны были увеличивать глаза Гея — это абсолютно справедливо отображено на портрете. Однако каждый раз, когда я смотрел ему в глаза, они были маленькими. Значит, в очках были обычные стекла.

Другой пример. Когда я пришел в себя после отравления радием, доктор посоветовал мне очки для чтения или тонкие контактные линзы, которые вставляют под веки. К несчастью, я вскоре позабыл о его предложении. Но потом вспомнил, что линзы могут быть другого цвета, что незаметно для посторонних, так как они двигаются вместе с настоящими глазными яблоками. Этим вечером я пытался позвонить знакомому окулисту, но забыл его фамилию, поэтому удивил Марджори, когда искал ее в справочнике. Так как было уже поздно, я позвонил по домашнему телефону. Он сказал, что я прав, и спросил, не казались ли глаза этого человека блестящими даже при тусклом освещении. Так оно и было. Сейчас эти линзы лежат у вас на коленях.