Джон Карр - Загадка Безумного Шляпника

– Надо же! – с лицемерной улыбкой посочувствовал ей Хэдли. – У этого старого бедолаги никаких эмоций, верно? Полностью отсутствуют романтические чувства! Но, мисс Биттон, когда сегодня утром вы разговаривали с мистером Далри, он сказал вам, что Филип Дрисколл, ваш кузен, собирается зайти к нему в Тауэр?

При упоминании имени покойного ее глаза снова заволокло грустью.

– Да, – помолчав, сказала она. – Боб еще спросил меня, не знаю ли я, в какую еще историю попал Фил на этот раз и что мне об этом известно. Он сказал, чтобы я никому об этом не говорила…

– И вы не сказали, да?

– Ну конечно нет! – вскричала девушка. – Я только намекнула на это во время завтрака, вот и все. Потому что сегодня мы завтракали только в десять утра, так все были расстроены накануне. За столом я спросила, знают ли они, зачем сегодня Фил идет в час дня в Тауэр. Но они не знали, и, естественно, я послушалась Боба и больше ничего им не сказала…

– Думаю, этого было достаточно, – пробормотал Хэдли. – Последовали за этим какие-либо замечания?

– Замечания? – неуверенно переспросила девушка. – Н-нет, они просто разговаривали и шутили.

– А кто был за столом?

– Только папа, дядя Лестер и этот ужасный человек, который остановился у нас. Тот самый, что уехал сегодня днем, никому ни слова не сказав, и напугал меня. И никто не знает, куда и почему он уехал. И вообще все так непонятно…

– А миссис Биттон завтракала с вами?

– Лаура? Нет, она не спускалась вниз. Она чувствовала себя не очень хорошо, но я ее понимаю, потому что она и дядя Лестер всю ночь не ложились и разговаривали, я слышала, и…

– Но, мисс Биттон, неужели никто так ничего и не сказал за столом?

– Нет, мистер Хэдли, никто, честное слово. Правда, мне совсем не нравилось сидеть за столом, когда там только папа и этот ужасный мистер Эрбор, потому что я почти ничего не понимаю из их разговоров о книгах и всяких таких вещах, а их шутки мне вовсе не кажутся смешными. Или когда они начинают говорить о всяких гадостях, как в тот вечер, когда Фил сказал дяде Лестеру, что он хочет умереть в цилиндре. Правда, дядя Лестер сказал, что он собирается зайти сегодня к Филу… Но ведь это не важно, правда?

Хэдли судорожно вздрогнул, вынул носовой платок и нервно вытер лоб.

– Ха-ха! – машинально засмеялся он. Казалось, этот смешок уже стал для него привычной реакцией на трескотню очаровательной девушки, но на этот раз он прозвучал жутковато. – Ха-ха! Вы никогда не замечаете важного, мисс Биттон, вот что жалко. Прошу вас, попытайтесь понять, что самый незначительный и неважный разговор, который вам пришлось услышать, может оказаться в высшей степени значительным. Гмм… Мисс Биттон, а что, собственно, вам известно о смерти вашего кузена?

– Не очень много, мистер Хэдли, – недовольно отозвалась она. – Мне ничего не говорят. Я ничего не добилась от Лауры и от папы, а Боб только сказал, что это был несчастный случай и он был заколот тем самым человеком, который ворует головные уборы, но только…

Она замолчала с виноватым видом, когда в комнате появился Далри, который привел себя в порядок.

– Шейла, – сказал он, – пора тебе заняться вещами, которые ты хочешь забрать. Мне здесь очень не по себе, куда ни пойди. Мне кажется, Фил по-прежнему находится здесь. Весь дом полон его присутствием. Лучше бы я был начисто лишен воображения…

Он вздрогнул и машинально протянул руку за сигаретами, коробка с которыми стояла на табурете, затем вспомнил, чьи они, и отдернул руку. Рэмпоул предложил ему свой портсигар, и он с благодарностью взял одну.

– А я не боюсь, – заявила девушка, выпячивая верхнюю губку. – Я не верю в привидения. Ты так много времени провел в этом заплесневелом от древности Тауэре, что…

– Тауэр! – воскликнул Далри, взъерошив свои светлые волосы. – Господи, я и забыл! – Он вытащил часы. – Ну вот! Без четверти одиннадцать. Я уже опоздал на три четверти часа. Дорогая, придется твоему отцу потерпеть меня у себя в доме на эту ночь. Будь я проклят, если останусь здесь!

Он посмотрел на кожаный диван, стоящий у стены, и снова передернул плечами.

– Мисс Биттон, если не возражаете, давайте продолжим наш разговор. Прежде всего расскажите об этой невероятной истории, как ваш кузен выразил пожелание умереть в цилиндре.

– Что? – сказал Далри. – Господи, а в чем дело?

– Как, Роберт Далри, – горячо сказала Шейла, – ты же отлично знаешь… Ох нет, не знаешь. Я вспомнила. Ты тогда сказал, что тебе пора возвращаться в этот противный Тауэр и тебе пришлось рано встать из-за стола. Это было в тот вечер, когда мистер Эрбор… Нет, не в этот, потому что тогда дома не было дяди Лестера. Словом, это было как-то вечером.

– Несомненно, мисс Биттон, – согласился старший инспектор. – Точная дата не имеет значения. Так что же произошло в тот вечер?

– Да, теперь вспомнила. За столом были папа, дядя Лестер и мы с Лаурой, да и, конечно, Филип. Это был такой мрачный вечер, если вы меня понимаете. И теперь я знаю, когда это было, потому что это был не воскресный вечер, а Филип был у нас. Вот, я вспомнила! Это был вечер накануне отъезда Лауры и дяди Лестера в Корнуолл. И Филип повел Лауру в театр, потому что дядя Лестер отказался в последний момент, у него были какие-то дела, понимаете, и он не смог пойти. Но они собирались уехать в Корнуолл, потому что, кажется, дядя Лестер потерял много денег или что-то в этом роде. И он был ужасно расстроен, у него появились мешки под глазами, и доктор сказал…

Ах да! Я чуть не отвлеклась. Так вот, это был очень мрачный вечер, шел сильный дождь, и ветер так ужасно завывал, а папа терпеть не может ужинать при электрическом свете, только при свечах, потому что он говорит, что это так похоже на старую Англию, да когда еще в камине горит огонь и старый дом поскрипывает, – словом, может, поэтому мы все так странно себя чувствовали. Дядя Лестер заговорил о смерти, что было странно для него, и у него был криво повязан галстук. Я захотела его поправить, но он не дался и выглядел так, как будто давно не спал. Все из-за проклятых денег, которые он потерял. И он спросил у папы, мол, если бы ему пришлось умереть, какую бы смерть он предпочел. В тот вечер папа был в хорошем настроении, что для него непривычно. Он рассмеялся и сказал, что он предпочел бы умереть как какой-то герцог, который, кажется, заявил, что предпочел бы кончить свои дни, утонув в бочке с вином… Ужас! Потом они стали всерьез это обсуждать, и мне стало страшно, потому что они говорили так тихо, а за окном бушевала страшная буря.

Наконец папа сказал, что, наверное, предпочел бы умереть от яда, про который ему говорили, что достаточно только вдохнуть его, как сразу умрешь. А дядя Лестер сказал, что он предпочел бы пулю в голову, и Лаура сказала: «Фи, какая гадость. Фил, пойдем же, а то опоздаем к первому акту». И когда Фил встал из-за стола, дядя Лестер спросил, как бы ему хотелось умереть. Фил только засмеялся. И знаете, он был таким красивым при свечах – в этой своей белой рубашке и волосы так красиво завиты! Он сказал что-то на французском. Потом папа объяснил мне, что это означает «Во всем оставаться джентльменом», и наговорил кучу всяких нелепостей и сказал… Словом, что ему безразлично, как умирать, если он может умереть в цилиндре и если хоть одна женщина прольет слезы над его могилой. Ужас! Я хочу сказать, это просто нелепо, как люди могут думать о таких вещах. А потом они с Лаурой уехали в театр.