Джон Карр - Назло громам

— А на что я должен отвечать?

Стоя спиной к Брайану и Одри, скрывавшимися в углу, Ферье сделал циничный жест, словно насмехаясь над самим собой.

— Давайте будем честными до конца! Я прекрасно могу сыграть самые лучшие характерные роли. К счастью, большинство людей не знает, что это — самое легкое для профессионального актера. Но роль героя в идеальном о нем представлении — не для меня, разве что если надо подыграть женщине. Для семьи я человек конченый, к тому же обычно не мучаюсь угрызениями совести, и это меня тревожит. — Его глубокий голос зазвучал иначе: — Не совершил ли я ошибки, предупредив малышку Пейдж?

— Возможно, нет.

— Возможно?

— Во всяком случае, по моему скромному мнению, мисс Пейдж не угрожает опасность. Но черт возьми! Совершенно необходимо предупредить кое-кого другого!

— Неужели? Кого же?

Доктор Фелл назвал имя, но Брайан и Одри не услышали его: оно затерялось за его плечами на Новой площади в тени бастионов, когда-то укреплявших крепостные стены, защищавшие Женеву. Десмонд Ферье вышел следом за ним. Створки двери со скрипом захлопнул поднявшийся ветер.

Несколько секунд после их ухода Одри сидела неподвижно; необычный блеск ее глаз привел Брайана в замешательство и встревожил его.

В следующее мгновение Одри вскочила из-за стола и побежала к двери. Но около нее остановилась. Брайан поспешил за ней.

— Так-так! — прошептала она. — Кто же это, господи? Кого надо предупредить?

— Я не расслышал. Кого-то помимо тебя. А тебе-то не все равно?

— Да, но…

— Тебе-то что до этого? Ты же больше не собираешься присоединиться к их веселой вечеринке? Или я должен всю ночь сидеть рядом с тобой в отеле и стеречь тебя до самого самолета?

— Нет. Нет, клянусь! Ты не должен делать этого!

— Ты снова лжешь мне!..

Одри повернула к нему бледное лицо, подняла глаза и полным искренности голосом произнесла:

— О, Брайан! Неужели ты думаешь, что я так глупа? Я ни за что на свете не поеду туда. Я все сделаю так, как ты хочешь: при первой же возможности куплю билет на самолет в Лондон и улечу туда завтра утром или позже. Обещаю.

Одри не сдержала своего обещания.

Эти события произошли ночью в четверг, 9 августа. В восемь часов утра следующего дня (Брайану удалось поспать всего лишь четыре часа) в его спальне раздался телефонный звонок.

То, что он услышал, вскочив с постели, сбросило пелену с его глаз и разума, заставило помчаться вниз, к машине, и погнать ее прочь из Женевы по рю де Лион и трассе к французской границе. Только часом позже он понял, как любит Одри, несмотря на ее ложь, выходки и все остальное. А в тот момент у него не было времени даже проклинать ее. Страшная угроза окутала виллу «Розалинда». Смертельная ловушка в конце концов захлопнулась.

Дверной звонок не работал — или, по крайней мере, ему так показалось.

— Есть кто-нибудь? — крикнул Брайан и, открыв дверь в холл, постучал в нее с внутренней стороны.

Ответа не последовало.

Он оглянулся на свой автомобиль — побитый «моррис-гараж», оставленный им перед воротами виллы. В доме царила тишина. А небо было сплошь покрыто мрачными грозовыми тучами, которые, казалось, так и будут висеть весь оставшийся день над землей.

Как только Брайан, миновав пригороды Женевы, свернул направо на трассу на Аннеси и Шамбери, холмы сменились крутыми известняковыми хребтами, очень похожими на горы. До французской границы, если он не ошибался, было километров шесть или восемь.

— Вилла «Розалинда», месье? — прокричал в ответ на его вопрос встречный велосипедист. — Конечно, знаю эту виллу.

— Это далеко?

— Нет, недалеко.

— А как ее найти?

— Да она сама найдется! Такой невысокий белый дом с фронтоном и creuser позади.

Брайан справедливо решил, что «creuser» означает лощину или овраг.

Сейчас, стоя перед виллой — скромным, ничем не примечательным двухэтажным домом комнат на четырнадцать, — он слышал, как поднимающийся ветер рыщет в кронах деревьев. Фронтон или, скорее, его очертания виднелись над несомненно парадной дверью, над которой выделялось яркое и нарядное круглое слуховое окно из разноцветного стекла.

Ветер крепчал. Слева от виллы находился открытый и пустой навес для двух машин. Воспоминания о прошлой ночи, особенно о нескольких последних часах, проведенных с Одри, неожиданно ожили вновь.

Во втором часу ночи он привез ее обратно в отель «Метрополь». Приостановившись в дверях, Одри протянула ему руку и произнесла:

— Спокойной ночи, Брайан.

— Спокойной ночи.

— Ты… ты выглядишь подавленным.

— Есть немного.

Внезапно, вместо того чтобы пожать протянутую руку, ему страшно захотелось обнять ее, и это желание было таким сильным, что даже напугало его. Может быть, интуитивно Одри почувствовала это, а может быть, и нет, но взгляд ее изменился.

— Что с тобой? Ты по-прежнему думаешь, что мистер Ферье и я…

— Нет, не думаю, — почти прорычал он в ответ. — Это было идиотское заблуждение.

— Брайан, если мне позвонит кто-нибудь с виллы «Розалинда», я не стану отвечать. И вообще, я не стану отвечать на телефонные звонки.

— Нет, этого делать не стоит. Я хотел бы, чтобы ты позвонила Филу, — я ему обещал.

— Позвонить Филу? — Одри замерла в тускло освещенном дверном проеме. — Брайан! Ты не говорил ему, что подумал, будто мистер Ферье и я…

— Черт побери, Одри! Какой же свиньей ты меня считаешь! Конечно нет! Просто скажи ему, что у меня, как и у всех несносных импульсивных людей, не все дома; скажи, что ты летишь в Лондон и напишешь ему оттуда. Только слышишь: ни с кем другим из этого дома не разговаривай, особенно с мадам Евой. Договорились?

— Брайан, и все-таки что с тобой?

— Договорились?

— Да. — Ее губы дрогнули. — Да, да, да! Спокойной ночи!

Обратный путь Брайана домой проходил под визг и скрежет тормозов, что вполне соответствовало его настроению. Позже, сидя в гостиной своей небольшой квартиры на шестом этаже нового дома, выходившей на Рону, он, уставившись в окно, курил сигарету за сигаретой.

Без снотворного было не уснуть. Сквозь открытое окно слышался шум зеленых волн реки, бившихся о набережную; ночной город был тих, как Помпеи. В голову снова полезли мысли об убийстве или попытке убийства, пока, наконец, не подействовало лекарство. Об Одри он уже не думал, по крайней мере (если совершенно честно) так, как тогда, у отеля.

Его сон нарушил настойчивый пронзительный звук телефонного звонка. Спотыкаясь обо что-то, Брайан бросился в соседнюю комнату и секунд двадцать прислушивался к взволнованному голосу, прежде чем понял смысл того, что говорила ему Одри.

— Минутку! Повтори еще раз!

— Брайан, не сердись, ради бога! Я только хочу сказать…