Джон Карр - Проклятие бронзовой лампы

Дверь была приоткрыта, и изнутри доносился бас, в котором слышались напыщенные потки ложной скромности.

— Вот еще одна фотография, сынок, и притом недурная, — говорил бас. — Она сделана… дайте подумать… да, когда я завоевал Гран-при на автомобильных гонках в 1903 году. Что вы о ней думаете?

— Превосходная фотография автомобиля, сэр.

— Черт возьми, я имел в виду себя, а не автомобиль!

— Ну, сэр…

В уютной буфетной происходила вполне домашняя сцена. На одном краю стола, отодвинув чайную посуду, восседал сэр Генри Мерривейл с большим кожаным альбомом, разбухшим от скверно наклеенных вырезок. На другом конце сидел Бенсон с таким же альбомом, но меньшего размера.

На заднем плане маячил Мастерс, которого этот замедленный процесс приводил в отчаяние.

— Послушайте, сэр Генри! — начал Кит. — Мы узнали…

Г. М. поднял руку и бросил на пришедших такой злобный взгляд, что они тотчас же стихли. Снова став добрым дедушкой, он обратился к Бенсону, указывая на другую фотографию:

— А вот здесь я освящаю военный корабль. Там случилась неприятность — бутылка шампанского вместо того, чтобы попасть в корабль, угодила в мэра Портсмута [35] Портсмут — город в графстве Гэмпшир в Южной Англии на острове Портси в проливе Ла-Манш. и сбила беднягу с ног.

— В самом деле, сэр? Надеюсь, обошлось без последствий?

— Да, если не считать фонаря под глазом. Но он здесь выглядит чертовски сердитым, верно?

— Да, сэр.

— А бутылка не разбилась, так что мы смогли все повторить. Я стою слева. Фоторепортеры говорят, что им нравится меня снимать.

— Не сомневаюсь, сэр. Вы, безусловно, обеспечиваете их поистине уникальными фотографиями.

Г. М. отмахнулся с той же ложной скромностью, которая не обманула бы и ребенка.

— А вот это, — он склонился вперед, — и впрямь отличный снимок. Крупный план и анфас. Меня сфотографировали, когда я баллотировался в парламент в Восточном Бристоле. Снимок должен был подчеркнуть суровость и благородство. По-моему, это удалось.

Очевидно, снимок производил впечатление. Даже Бенсон слегка вздрогнул и отпрянул.

— В чем дело, сынок? Разве фотография не делает мне чести?

Бенсон кашлянул.

— Откровенно говоря, сэр, не вполне.

— Ага! — воскликнул Г. М. — Слышали, Мастерс?

Старший инспектор воздержался от комментариев.

— А почему, сынок, — допытывался сэр Генри, — вы считаете, что снимок не делает мне чести?

Бенсон кашлянул снова.

— Ну, сэр, в вашем лице есть определенное качество — je ne sais quoi, [36] Не знаю какое (фр.). если можно так выразиться, — которое трудно определить. Сомневаюсь, что его можно воспроизвести на фотографии.

Г. М. строго посмотрел на него, как будто подозревая в его словах какой-то скрытый смысл. Однако тактичный дворецкий поспешил добавить:

— Такое часто встречается, сэр. У меня тут есть… — решив продемонстрировать свои сокровища, Бенсон протянул Г. М. альбом, — фотографии ее милости, сделанные в течение двенадцати лет. Несомненно, вы заметите…

— Да-да! Но я хочу вам показать…

— …что ее милость, — упорно продолжал Бенсон, — хотя и очень красива, но едва ли фотогенична. Думаю, все дело в цвете и выражении лица. Фотографии…

— Это я в Тадж-Махале. [37] Тадж-Махал — мавзолей султана Шах-Джахана и его жены в Агре (Индия), построенный в середине XVII в.

— …уродуют ее и делают неузнаваемой. Если вы посмотрите на снимок, сделанный недавно в Каире, с неким мистером Бомоном…

— А здесь я изображаю Петра Пустынника [38] Петр Пустынник (ок. 1050–1115) — французский проповедник, вдохновитель Первого крестового похода. во главе процессии крестоносцев.

Бенсон закрыл глаза.

— Да, сэр. Это приводит меня к следующему пункту, касающемуся достижения портретного сходства на ваших фотографиях. Я имею в виду ваше явное пристрастие сниматься с фальшивой бородой.

Г. М. выпрямился на стуле.

— А что в этом плохого? — осведомился он. — Мне нравятся фальшивые бороды.

— Мне тоже, сэр, — с лучезарной улыбкой кивнул Бенсон. — Особенно во время рождественских шарад.

— Ну, тогда…

— Но не менее чем на четырех снимках — особенно в роли Шейлока [39] Шейлок — персонаж пьесы У. Шекспира «Венецианский купец», еврей-ростовщик. и Деда Мороза — вы появляетесь с такой роскошной бородой, сэр, что трудно определить, где кончается борода и где начинается лицо. Вы признаете, что борода препятствует портретному сходству?

— Да, — согласился Г. М. — Вы правы.

— С другой стороны, сэр, у меня имеется фотография лорда Северна, где…

— Послушайте, сынок, вы, кажется, твердо решили поговорить о ваших хозяевах и не дать мне вставить слово. Ладно, поговорим о них. У вас есть много фотографий леди Хелен Лоринг. Но бьюсь об заклад, что у меня имеется снимок, которого нет у вас!

Г. М. раскрыл последнюю страницу альбома, где лежала пачка еще не наклеенных вырезок. Он начал сортировать их, роняя на пол и бормоча себе под нос:

— Снимок, который я ищу, был сделан на Центральном железнодорожном вокзале Каира около трех недель тому назад. На нем изображен я, приклеивающий пятифунтовый банкнот к лицу шофера такси.

Это было чересчур даже для Бенсона.

— Прошу прощения, сэр?

— Он отрезал мой галстук, поэтому я приклеил к его физиономии пятифунтовую купюру, — тщательно пояснил Г. М. — Но девушка тоже там присутствует — ее лицо четко видно на переднем плане. — Его голос стал сердитым. — Я знаю, что эта чертова фотография должна быть где-то здесь… А, вот она! — Он извлек очередную вырезку. — Хотите приобщить ее к вашей коллекции?

— Для меня это была бы большая честь, сэр.

— Вот, — продолжал Г. М., поднося вырезку к лампе, чтобы лучше видеть. — Это я без галстука и с открытым ртом. А это леди Хелен, и вы сами можете убедиться, что она…

И тогда это произошло. В эмоциональной атмосфере комнаты что-то изменилось так же явно, как лицо Г. М.

Он приподнялся на стуле, протягивая фотографию через стол и все еще глядя на нее. Что-то на снимке привлекло его внимание, буквально приковав к месту.

Остальные слышали тяжелое дыхание Г. М., смешивающееся с шумом дождя, видели его блестящую лысину, очки, золотую цепочку от часов на огромном животе. Теперь он думал не о себе — все его тщеславие испарилось.

Г. М. снова сел настолько резко, что казалось, задрожал покрытый линолеумом пол. На его лице застыло ошеломленное выражение.

— Господи! — бормотал он. — Только подумать, что я не заметил этого раньше!

Старший инспектор Мастерс хорошо знал это настроение.

— Что-нибудь обнаружили? — осведомился он.

— Дайте мне подумать! — рявкнул Г. М.

Опершись локтями на стол и прижав кулаки к вискам, он погрузился в размышления, покуда остальные молчали. Раз или два Г. М. кивнул, и вскоре его чело прояснилось. Когда часы в холле начали бить пять, он поднял взгляд и мягко обратился к Бенсону: