Д. Баффа - Сценарий убийства

Я едва успел поздороваться с женой Гриффина, Клариссой, как Льюис отпустил мою руку.

– Майкла вы, конечно, знаете, – произнес Гриффин неожиданно глухим безжизненным голосом. – И, уверен, помните его супругу.

Согнувшись над столом, Майкл Уирлинг, не глядя в мою сторону, водил по краю тарелки кончиком пальца. Поджав губы, он с нарастающим раздражением наблюдал за движением своего пальца сначала в одну сторону, потом в другую, вперед и назад. Начав разговор с его женой – всего несколько не связанных реплик, – я тут же заметил, что с каждым сказанным словом его настроение ухудшается. Оторвавшись от тарелки, Уирлинг поднял взгляд на меня.

– Мы только что говорили о вас. Льюис рассказывал, как вы хорошо управились в суде при перекрестном допросе детектива. Того, который нашел окровавленную одежду Стэнли. – Уирлинг развернулся на стуле. Опершись локтем на спинку, он довольно мрачно и с вызовом уставился на меня. – Думаете так же управиться со мной?

Теперь я понял, в чем дело. Судя по озадаченным взглядам, немногие разделяли это понимание.

– Майкла вызвали в суд повесткой в качестве свидетеля обвинения, – объяснил Льюис Гриффин.

Я прошел на свое место с другой стороны стола. Пока все обсуждали новости, я сквозь застекленную стену смотрел во двор, где по гладкой поверхности пруда скользила пара белоснежных лебедей.

– Но, Майкл, по какой же причине вас вызывают в качестве свидетеля? – спросил Уильям Помрой. – И почему вы свидетель обвинения, а не защиты? – Он бросил в мою сторону быстрый взгляд.

Я постарался не придавать этому вопросу серьезного значения, как обычной рутине со стороны обвинения.

– Вполне могу представить, что суд хочет влезть в денежные дела студии «Блу зефир», – небрежно заметил я. – А финансовый руководитель компании – логичный кандидат на роль такого свидетеля.

– Кажется, вас это не удивляет? – спросил Помрой.

– Нет. – Подали салат. Взявшись за вилку, я ответил: – Обвинение представило мне список свидетелей по делу. Я узнал, что они собираются вызвать в суд Майкла Уирлинга, некоторое время назад.

Уирлинг едва не поперхнулся.

– Отлично. А я «некоторое время назад» не имел об этом понятия, – сказал он, сердито глядя на меня через стол. – Могли бы предупредить. Я узнал только вчера.

Я ответил, когда прожевал салат:

– Мистер Уирлинг, я не ваш адвокат и не даю советов свидетелям, которых намерено вызвать обвинение.

– Но я так и не понял. – Помрой продолжал задавать вопросы. Выпрямившись на стуле, он попытался сосредоточиться. – Для чего обвинению знать финансовое положение студии? Ведь это дело об убийстве. Какая им разница?

Уирлинг взглянул на продюсера как на конченого идиота. Он смотрел так на многих людей. И эта его черта вызывала наибольшее раздражение.

– Полагают, он мог убить ее из-за денег, – сухо сказал Уирлинг.

Опустив руки на колени, он выпрямился и, высоко подняв голову, принялся всматриваться куда-то в даль, словно видел там мотивы и обстоятельства, способные привлечь внимание суда. На Уирлинге были темный двубортный костюм и белая, застегнутая на все пуговицы рубашка без ворота. Весь его вид говорил о стиле – что, как хорошо знал сам Уирлинг, было зна́ком, отличавшим его как одного из основных игроков Голливуда.

– Они имеют право так думать, – произнес Уирлинг, и его глаза приняли осмысленное выражение. – Смерть Мэри Маргарет принесла с собой определенные финансовые выгоды.

– Майкл, по-моему, ты заходишь слишком далеко! – воскликнул Льюис Гриффин, бросив на стол вилку. – Понимаю, ты расстроен из-за повестки. Я не осуждаю тебя. Но, Бога ради, для чего нам обсуждать это так, словно ты действительно считаешь, будто Стэнли каким-то боком связан с убийством Мэри Маргарет…

Бросив напряженно-недоброжелательный взгляд на Гриффина, Уирлинг фыркнул:

– Уж не знаю, делал он это или нет, но раз ты считаешь, что я так не думаю… значит, он вполне мог это сделать.

Казалось, оба не желали уступать, и я не мог сказать, кто из них первым оборвет разговор. Кто отведет взгляд, уйдя в сторону от темы.

– Это разговор ни о чем, – саркастически заметил я. – То есть о том, что Стэнли Рот или кто-то другой совершил или мог совершить нечто ужасное.

Уирлинг сердито посмотрел по сторонам.

– И наконец, – добавил я прежде, чем он ответил, – разве о себе вы не могли бы сказать то же самое?

Каким бы образом Уирлинг ни собирался ответить, мои слова его остановили.

– Что вы имеете в виду? – спросил он, внимательно заглядывая мне в глаза.

Улыбнувшись в ответ, я подождал, пока салат не поменяют на следующее по очереди блюдо. Разговор вернулся в спокойное русло. Они обсудили, как хорошо Мэри Маргарет смотрелась в последней картине, что было отмечено не только в билетных кассах, но и среди критиков. Помрой был убежден в будущих номинациях на «Оскар». Он снова повторил мнение, которое я слышал от него же на первом закрытом просмотре фильма: лучшая картина Мэри Маргарет и лучшая роль, когда-либо исполненная Уокером Брэдли. Теперь Брэдли не возражал.

Несмотря на то что все старательно обходили тему судебного процесса над Стэнли Ротом, в воздухе чувствовалось напряжение, точно предчувствие, которое никто не хотел высказать. Словно каждый старался дождаться, пока это обнаружит кто-то другой. Странная форма отсроченного безумия. От любой остроты все принимались дико хохотать, и, казалось, элемент этого безумия заключал в себе даже смех. Сидевшие за столом точно опасались: сейчас смех закончится и все начнут рыдать.

Гости пили, некоторые больше других, но никто не пил больше Майкла Уирлинга, в отличие от остальных не смеявшегося. Сидя за столом, он почти ни с кем не разговаривал. Мрачное настроение Уирлинга понемногу распространялось на остальных. Что совершенно понятно: все они и их жизни в той или иной мере зависели от решения Уирлинга о судьбе студии «Блу зефир».

– Уокер тоже получил повестку, – с энергичной улыбкой возвестила Кэрол Конрад. Сказав это, она вдруг покраснела, только сейчас сообразив, что от реплики лучше было воздержаться.

– Уокер, что им нужно от тебя? – спросил Льюис Гриффин.

Прежде чем ответить, Брэдли похлопал жену по запястью, словно говоря, что беспокоиться не о чем.

– Мне кажется, хотят услышать, какой она была… О чем говорила и, знаете, все такое… насчет последних дней перед ее смертью. По крайней мере посланный ими следователь спрашивал только это.

– Ужасно, – явно оживившись, заметил Уильям Помрой. – Просто ужасно. Вы станете свидетельствовать против Стэнли. И это после стольких лет… Ужасно неприятное положение.

Брэдли только пожал плечами:

– Да ладно. Мы знали друг друга целую вечность, это правда. Но я бы не сказал, что мы так уж близки…