Джон Карр - А потом – убийство!

Теперь, сидя в кабинете мистера Томаса Хаккетта, Моника прямо-таки горела желанием немедленно приступить к работе. Она обещала себе, что будет хорошим драматургом; она сделает из «Желания» образцовый киносценарий! Подумать только – человек, которого называют молодым Наполеоном британской киноиндустрии, разговаривает с ней так вежливо и даже почтительно! Она испытывала такую горячую благодарность, что немедленно прониклась и деловитостью мистера Хаккетта, и его уверенностью, и его здравомыслием.

– Значит, решено. – Мистер Хаккетт перегнулся через стол и пожал ей руку. – А теперь, мисс Стэнтон, когда вы стали одной из нас, скажите откровенно: какого вы мнения о происходящем?

– По-моему, это замечательно, – искренне ответила Моника. – Но…

– Что такое?

– В общем… как мне работать? То есть… мне писать сценарий в Лондоне, а потом прислать его вам – или я должна работать здесь?

– О, вы будете работать здесь, – ответил мистер Хаккетт; сердце у Моники подскочило от радости. Вопрос о том, где ей работать, был последним из тех, что беспокоили ее. От одного вида «Пайнема» киношный микроб проник ей в кровь.

– Если вы останетесь в Лондоне, дело не выгорит, – сухо продолжал продюсер. – Мне нужно, чтобы вы были у меня перед глазами. Есть у меня один парень, который за секунду обучит вас всем правилам игры. Ваши кабинеты будут рядом. – Он что-то пометил в блокноте. – Но имейте в виду: вам придется попотеть! Поработать как следует, усердно, не щадя себя. И, кроме того, быстро, мисс Стэнтон. На скорости я особенно настаиваю. Я намерен приступить к съемкам… – продюсер коротко и деловито стукнул рукой по столу, – в самом ближайшем будущем. Если получится, через четыре недели. Еще лучше – через три. Что скажете?

Моника, еще не привыкшая к манерам киношников, приняла его слова за чистую монету, и ей стало нехорошо.

– Три недели! Но…

Мистер Хаккетт немного подумал, а потом как бы нехотя проговорил:

– Ну может быть, немного больше. Но помните – немного! Вот так мы здесь работаем, мисс Стэнтон. Я хочу запуститься сразу после «Шпионов на море», антинацистского фильма, который мы делаем сейчас.

– Понимаю, мистер Хаккетт, но…

– К тому времени съемки «Шпионов на море» должны быть закончены. Надеюсь. – На лице его на мгновение появилась зловещая гримаса, но морщины и складки тут же разгладились. – Скажем, от четырех до пяти недель; тогда у нас будет куча времени. Вот именно! Значит, решено! – Он записал что-то еще. – Ну как?

Моника улыбнулась:

– Постараюсь, мистер Хаккетт. И тем не менее… Мне столько предстоит узнать, столькому нужно научиться, и все же, думаю, за четыре недели мне удастся написать более-менее нормальный сценарий «Желания»…

Мистер Хаккетт смерил ее безучастным взглядом.

– «Желания»? – повторил он.

– Да, конечно.

– Но, милая моя, – в голосе мистера Хаккетта зазвучали снисходительные нотки, – вы будете работать вовсе не над сценарием «Желания».

Моника изумленно воззрилась на него.

– О нет, нет, нет, нет! – Мистер Хаккетт как будто удивлялся, отчего такая нелепая мысль пришла ей в голову, и даже укоризненно покачивал головой. Его зубы сверкнули в улыбке; усики зашевелились. Он сосредоточил все силы, всю свою энергию, чтобы вывести ее из нелепого заблуждения.

– Но я думала… я так поняла, что…

– Нет, нет, нет, нет, нет, – повторил мистер Хаккетт. – Над «Желанием» будет работать мистер Уильям Картрайт, и он научит вас всему, что вам необходимо знать. А вы, мисс Стэнтон, должны представить нам сценарий по новому детективу мистера Картрайта «А потом – убийство!».

По теории Данна, в подсознании творятся странные вещи. У Моники, хоть она на мгновение лишилась дара речи, появилось удивительное чувство, будто она уже здесь бывала. Вся окружающая обстановка – кабинет, выдержанный в белых тонах, ситцевые занавески на залитых солнцем окнах, громкий голос мистера Хаккетта – все показалось ей настолько знакомым, как будто ей уже пришлось пережить нечто подобное, и она точно знала, что далее последует.

Истинная же причина заключалась в другом. В глубине души Моника все время боялась, что счастье скоро закончится. Все слишком хорошо, чтобы быть правдой! Она была твердо убеждена: злобные богини судьбы уже готовятся испортить ей праздник каким-нибудь мерзким финтом.

И когда ее опасения сбылись, разумеется, оказалось, что финт связан с фамилией Картрайт. Неизбежность! Картрайт ее преследовал. Вся ее вселенная была омрачена существованием Картрайта. Куда ни глянь, повсюду маячила его злобная, отвратительная физиономия.

Но она пыталась бороться.

– Вы шутите? – умоляюще спросила она, все еще надеясь на что-то. – Мистер Хаккетт, вы ведь не серьезно?

– Совершенно серьезно, – любезно возразил ее собеседник.

– Мне предстоит писать сценарий по детективу, а не по моей собственной книге?

– Вот именно.

– А мистер Картрайт… – ей не без труда удалось выговорить ненавистную фамилию, – будет писать сценарий по… моей книге?!

– Вы угадали! – просиял продюсер.

– Но почему?

– Прошу прощения, что?

Моника испытывала к продюсеру настолько благоговейное чувство, что, будь ситуация рядовой, ей бы не хватило мужества возражать. Она бы молча страдала, думая, что, наверное, она сама во всем виновата. Но это уж слишком! С ее губ непроизвольно готовы были слететь слова: «Ничего глупее я в жизни не слышала!» И хотя она не сказала ничего подобного, в ее интонации отразились ее переживания.

– Я спросила: «почему?» – повторила она. – Почему мы должны писать сценарии не по своим книгам?

– Мисс Стэнтон, вы не понимаете.

– Знаю, мистер Хаккетт, но…

– Мисс Стэнтон, кто из нас продюсер с десятилетним опытом, вы или я?

– Конечно, вы. Но…

– Тогда все хорошо, – бодро заявил мистер Хаккетт. – Не надо стараться сразу нас изменить, мисс Стэнтон. Ха-ха-ха! Видите ли, у нас свои методы и приемы. Поверьте моему слову, после десяти лет мы кое в чем разбираемся. Ясно? А вы будете учиться. Да, в самом деле. С таким учителем, как Билл Картрайт, вы моментально во всем разберетесь.

Моника, до которой, наконец, дошла вся чудовищная глупость происходящего, вскочила на ноги.

– Вы хотите сказать, что я должна остаться здесь и учиться… учиться писать сценарии под руководством этого гнусного… отвратительного…

– Что такое? Вы знакомы с Биллом Картрайтом? – оживился ее собеседник.

– Нет, я его не знаю. Но мои родственники с ним знакомы. И они говорят… – тут Моника поневоле отступила от правды, – они говорят, что он – самый гнусный и отвратительный тип из всех, чьи ноги когда-либо попирали землю!