Найо Марш - Убитая в овечьей шерсти

— Но ведь вы так всерьез не думаете? — улыбнулся Аллейн.

— Не уверен, — прошептал Маркинс непримиримо.

— Есть еще один вопрос, — продолжал Аллейн. — Надо иметь в виду, что у агента могли быть и другие задачи. Например, его интересовали сведения о деятельности миссис Рубрик в комиссии по борьбе со шпионажем. Эта информация не требует документального подтверждения. Следовательно, встает вечный вопрос о радиопередатчике.

— Знаю я это, — проворчал Маркинс. — Тут в горах его спрятать ничего не стоит.

— Значит, это вполне возможно. Он должен вести передачу тогда, когда вражеский флот находится достаточно близко, чтобы уловить сигналы. В протоколах значится, что под предлогом поиска миссис Рубрик проводились серьезные расследования. Они даже привозили в машине радиолокатор и обшаривали им речное дно. Но вы сами были в этой партии.

— Да, — согласился Маркинс, — я был вместе с ребятами. Они хотели, чтоб я показал им механизм, ну что мне оставалось делать? Заткнуться и прикинуться дураком. Это ж надо, я шпион! Жестокий мир, сэр.

— Вы правы, — произнес Аллейн, подавив зевок. — Нам обоим вскоре предстоит появиться с сияющими утренними лицами. Я в неважной форме, а вы на работе. Будем считать, что сейчас все-таки ночь.

Маркинс сразу поднялся и стоял, учтиво наклонившись, моментально возвращаясь к роли слуги.

— Открыть окно, сэр? — предложил он.

— Пожалуйста. Вот хорошо, и отдерните занавески. Я задую свечу. У вас ведь есть фонарь?

— Мы тут не слишком беспокоимся о затемнении, мистер Аллейн.

Крылья занавески затрепетали. Слабо освещенный квадрат появился на стене. Свежий воздух с плато хлынул в комнату. Аллейн лицом ощутил его прохладу. Он потушил свечу и услышал, как Маркинс на цыпочках идет к двери.

— Маркинс, — глуховато прозвучал голос Аллейна.

— Сэр?

— Есть другое решение. Вы, конечно, думали об этом?

Последовало продолжительное молчание.

— Он может показаться высокомерным, — прошептал Маркинс. — Но, когда узнаешь его поближе, он славный молодой джентльмен.

Дверь скрипнула, и Аллейн остался один. Уснул он с трудом.

Аллейн настроился проснуться в пять, и ему это удалось. Он сразу почувствовал, что дом пробудился. Где-то в темноте прокукарекал петух, и звук повторился эхом. Под окном Аллейна кто-то уверенно прошагал по тропинке и свернул за угол. Этот кто-то нес жестяное ведро, которое звенело в такт шагам, и бодро насвистывал.

С той стороны, где жили слуги, донесся дружный лай сторожевых псов, глухой и холодный в рассветном воздухе. Послышался стук топора, отрывистый разговор, и сразу же поплыл приятный запах дыма. За все еще темными окнами мелькнуло только слабое обещание света, туманный отблеск, но темноту уже прорезал розовый рог, омытый неземной чистотой. Это был Пронзающий Тучи, там, далеко за плато, вставший навстречу рассвету.

Аллейн принял ванну и побрился при свете свечи и, когда вернулся в комнату, в окне стали различимы очертания деревьев, клочки тумана над болотами и дорога, одинокая и бледная, вытянувшаяся вдоль плато. Под его окном замер сад, бледно-желтый, морозный и жесткий. Пока он одевался, небо над горами прояснилось и, хотя плато все еще было окутано сумраком, их очертания стали отчетливей в слабом утреннем свете.

Завтрак начался при искусственном освещении, но вскоре лампы стали бледными и ненужными. Наконец наступило утро. Атмосфера в доме совершенно изменилась. Надо всем витал дух подготовки к трудовому дню. Дуглас и Фабиан были в рабочей одежде: бесформенных брюках, вылинявших свитерах, надетых на темные рубашки, в старых твидовых пиджаках и тяжелых ботинках. Урсула облачилась в короткий рабочий халат. Теренция Линн появилась, подтянутая, как всегда, в тиковом пальто, шерстяных чулках и бриджах — в английском стиле, как отметил Аллейн: одна из четырех, она, казалось, специально оделась для своей роли. Миссис Эйсуорси, как обычно, недоверчивая и лукавая, лидировала.

Дуглас закончил раньше остальных и, перебросившись парой слов с Фабианом, вышел, пройдя под окнами столовой. Вскоре он появился на дальней лужайке вместе с отарой овец в сопровождении собаки. Пять баранов-мериносов вытягивали головы, глядя на него. Аллейн видел, как Дуглас проследовал к воротам, открыл их и подождал. Спустя пару минут бараны двинулись к нему, тяжело, неторопливо. Он пропустил их в ворота, и вся группа исчезла.

— Когда вы будете готовы, — проговорил Фабиан, — не пойти ли нам в овчарню?

— Если вам что-нибудь нужно, — начала миссис Эйсуорси, — я имею в виду, мы все хотим быть полезными. Столько нужно всего… Другой раз невольно подумаешь… Но это совсем другое дело, конечно… — и она удалилась с несчастным видом.

— У Эйс голова пошла кругом сегодня утром, — сказала Урсула. — Вы скажете нам, мистер Аллейн, если мы сможем чем-нибудь помочь?

Аллейн поблагодарил ее и сказал, что ничего не надо. Он и Фабиан вышли из дома.

Лучи солнца еще не озарили Маунт Мун. Воздух был холодным, и земля хрустела под ногами. Со дворов доносился обычный шум высокогорной равнины, сонное, монотонное жужжание, блеяние овец. Фабиан шел слева по тропе, среди подстриженных тополей живой изгороди, уже охваченных цветом пламени. Они свернули на лавандовую тропинку и прошли через ворота, долго брели вдоль замерзшего потока, а затем стали подниматься в направлении домиков и сарая. Шум усилился. Блеяние овец, настойчивое и похожее на человеческие голоса, выделялось теперь из общего монотонного шума. Они приблизились к длинному навесу, крытому гальванизированным железом, в окружении близлежащих дворов, за которыми находился выгон, настолько заполненный овцами, что походил на движущееся озеро. Овец сгоняли ко дворам люди и собаки; люди кричали, а собаки лаяли злобно и отрывисто. Целый поток овец устремлялся по узенькой дорожке, понукаемый низеньким человеком с обезьяньим лицом, который разделял их на отдельные ручейки. Ему помогал юноша за оградой, который все время подбегал к овцам, размахивая шляпой и выкрикивая что-то фальцетом. При каждом таком выкрике овцы, погоняемые сзади собаками, бросались мимо юноши в распахнутые ворота.

— Это Томми Джонс, — сказал Фабиан, кивком головы указывая на мужчину у ворот. — А этот мальчик — Клифф.

У него довольно приятная внешность, подумал Аллейн. Прядь светло-каштановых волос падала на лоб. Лицо худощавое. Нежность и вместе с тем резкость очертаний скул гармонировала с разрезом глаз. Упрямо очерченный рот. Он все еще был худ и неуклюж, как подросток. Его серый свитер и грязные шерстяные брюки придавали ему вид школьника, хотя одет он был как взрослый. Увидев Фабиана, он усмехнулся, на минуту остановился, затем опять со свистом и гиканьем понесся за очередной овцой. Овцы заструились в ворота и сбились в кучу у него за спиной.