Петер Аддамс - Детектив перед сном

К пятидесяти шести годам, почти достигнув пенсионного возраста, он сумел обеспечить себе приличный доход, приобрел солидный, хорошо обставленный дом в Средней Англии и, по всей вероятности, вел весьма завидную для пожилого человека жизнь, без хлопот и потрясений, вместе с женой Эдит и дочерью Дороти. У него было достаточно времени, чтобы спокойно предаваться своим любимым занятиям: курить трубку, читать сочинения древних греков и слушать музыкальные радиопередачи из Центральной Европы. Он очень любил эти передачи и прослушал их столько, что мог свободно восстановить по памяти целые куски из Девятой и Героической симфоний, из всех Бранденбургских концертов и из многих дивертисментов Моцарта.

Он любил насвистывать, что называется, про себя, гуляя по лугам, рощам и проселкам, и жители Мальвернского округа часто наблюдали его за этим занятием. Никакая погода не являлась препятствием, хотя миссис Беллингэм охотно исключила бы из этого правила дождь и слякоть: он ведь вовсе не был таким уж здоровяком. Впрочем, миссис Беллингэм тоже, пожалуй, была чересчур уж заботлива. Это особенно проявлялось во время приготовления к его не слишком частым деловым поездкам.

Так и на этот раз, она потребовала, чтобы он выпил чего-нибудь горячего перед дорогой, сунула ему в руки чашку и блюдце.

— Ты совершенно напрасно беспокоишься, — сказал он. — Но я подчиняюсь…

— Не забывай пить горячее молоко перед сном.

— Я еду всего-навсего до Саутгэмптона, дорогая, — мягко возразил он. — И дня на два, не более. Что может со мной случиться за это время?

Дороти, которой только что исполнилось шестнадцать лет, поцеловала его в щеку:

— До свидания, папочка!

— До свидания. Ждите меня в четверг. Думаю, что к этому времени я справлюсь со всеми делами.

— Если пойдет дождь, — продолжала наставлять его Эдит Беллингэм, — не забудь надеть галоши.

— Да, конечно.

— От тебя будет больше толку, если ноги будут сухие.

— Да, дорогая.

— И горячее молоко. Ты ведь уже не мальчик, помни это.

— Да, дорогая.

Ее лицо смягчилось, и она с любовью взглянула на него:

— Я ужасно надоедлива, правда, милый?

Беллингэм ответил ей теплым взглядом и полуулыбкой.

— Мужчины вообще не переносят постоянной опеки, — продолжала она, вздыхая.

— А я обожаю ее!

Он поцеловал жену и вышел.

Через восемнадцать часов Беллингэм был в Анкаре.

В глубине небольшого ресторанчика, в комнатке, закрытой занавесками из стекляруса, одиноко сидел человек в феске. Он был смугл, коренаст, крепко скроен и, казалось, начисто лишен способности улыбаться. Беллингэма подвела к нему молодая турчанка.

Беллингэм стоял у стола, держа в руках портфель. На его лице было доброжелательное выражение. Он заговорил только после того, как турчанка вышла.

— Добрый вечер, — сказал он.

Мужчина ничего не ответил, только придвинулся ближе к столу. В жестах его сквозило нетерпение.

Беллингэм позволил себе сесть напротив. Человек в феске с минуту молча глядел на него, затем удовлетворенно кивнул.

— Очень хорошо, — произнес он на безукоризненном английском языке.

— Да, — согласился Беллингэм. — Во имя еще лучшего будущего.

— Переговоры — это единственный разумный выход, который остается вашим друзьям, — заметил его собеседник.

— Возможно.

— Совершенно очевидно, что я не могу быть более сговорчивым, чем был до сих пор, — продолжал человек в феске. — Но к чему, однако, вся эта секретность?

— Так будет лучше для начала, — ответил Беллингэм.

Человек с безразличным видом пожал плечами:

— Ерунда! Впрочем, теперь это уже не имеет никакого значения. Так что же, начнем?

Беллингэм принялся расстегивать портфель, который уже лежал перед ним на столе.

— Да, — покорно сказал он.

— Очень хорошо, — кивнул человек в феске. — Просто отлично.

Беллингэм достал из портфеля небольшой пистолет с прикрепленным к нему глушителем и в упор выстрелил. Послышался легкий хлопок, напоминавший звук откупориваемой бутылки с шампанским. Собеседник Беллингэма рухнул лицом на стол, феска свалилась с головы.

Беллингэм кашлянул, не спеша положил пистолет обратно в портфель, аккуратно застегнул его и поднялся из-за стола. Занавеска из стекляруса колыхнулась с легким звоном, и вошла турчанка. Неслышно ступая, она проскользнула мимо Беллингэма и молча стала у стены, ожидая, пока он уйдет.

— Благодарю вас, — вежливо сказал Беллингэм.

При благоприятных обстоятельствах уже завтра он будет дома.

«Чересчур щепетильных людей нельзя считать по-настоящему порядочными, — рассуждал Беллингэм, когда самолет переносил его через Дарданеллы. — Такие бог знает чего готовы натворить чужими руками, а сами бледнеют при виде крови. О да, они считают себя порядочными, предоставляя другим возможность таскать для них каштаны из огня! Жалкие трусы со слабыми нервишками…»

Беллингэм позволил себе воспроизвести в памяти пассаж из кантаты Баха и направил течение мыслей в другое русло.

Погода стояла отличная, и полет прошел благополучно.

Мистер Гаррет появился только после того, как поезд отошел от платформы в Саутгэмптоне, а Беллингэм удобно устроился в купе третьего класса. Мистер Гаррет обладал почти всеми необходимыми качествами для выполнения своего щекотливого поручения и, в первую очередь, отсутствием каких-либо особых примет. Тем не менее, вел он себя не очень умело. Уж слишком много напустил на себя таинственности, к тому же ему было явно не по себе. Войдя в купе, Гаррет неловко сел на краешек сиденья, негнущимися руками придерживая на коленях свой котелок.

— Вот, возьмите, — понизив голос, сказал он Беллингэму, передавая плотный конверт, который извлек из внутреннего кармана пиджака. — Здесь четыре тысячи фунтов, как и договаривались.

Беллингэм, не глядя, невозмутимо сунул пакет в карман.

— Спасибо, — просто сказал он.

— Я должен выйти в Ромсее, — объявил Гаррет после небольшой паузы.

— Да, я знаю.

После очередной паузы Гаррет снова нарушил молчание:

— Надеюсь, ваша поездка… была удачной?

Беллингэм посмотрел на него добрым и сочувствующим взглядом.

— Мистер Гаррет, прошу вас, не чувствуйте себя обязанным поддерживать приятную беседу. Я нисколько не буду на вас в претензии, если вы помолчите до конца нашего совместного путешествия. Не следует смешивать деловое поручение со светскими условностями, — добавил Беллингэм. — Даже на короткое время.

— Да, но… Все это так необычно… — усмехнулся Гаррет. — Не так уж часто приходится платить в поезде за работу!

— Вы, должно быть, новичок, — высказал предположение Беллингэм.

— А вы разве нет?

— Почему вы так думаете?