Луи Тома - Фрагмент

Морис поспешил домой. Он хотел как можно скорее еще раз перечитать рукопись Даниэля, причем самым внимательным образом. Но после того как он еще раз прочел ее, путаница усилилась.

В свете последних событий текст приобрел совсем другое значение. Многие подробности, без сомнения, были не выдуманными, а реальными. Например, телефонный звонок Даниэля.

«Добрый день, приятель, как дела? Послушай, у меня к тебе просьба… Ты случайно не знаешь кого-нибудь из ЦНИИ?.. Я хотел бы знать, занимается ли там научной работой некий Дюпон… Оноре Дюпон, по профессии — криминалист?»

Хотел ли автор просто убедиться, нет ли случайно в ЦНИИ мужчины с такой фамилией, как и у его героя, во избежание последующих неприятностей? Во всяком случае, тогда именно это пришло в голову Мориса, но теперь…

— Вчера утром он мне звонил, сегодня утром я получил рукопись, и между прочим… Слушай хорошенько, Милорд.

Кот, точивший когти о ковер, застыл в позе сфинкса.

— Между прочим, Даниэль убит и притом из пистолета с глушителем. И именно это оружие предложил Оноре Дюпон, персонаж его романа. Ты считаешь, что это просто совпадение? Я не думаю. Даниэль тоже не верил в совпадения, как он сказал в своем тексте. И что же из этого вытекает? То, что существует очевидная связь между тем, что он написал, и преступлением, жертвой которого он пал.

Милорд сидел совершенно неподвижно и, видимо, с большим интересом следил за рассуждениями своего хозяина.

— А если Оноре Дюпон, его визит к Даниэлю, его угрозы и запугивания — не плод фантазии писателя, то почему бы и остальному не быть правдой?

Его возбуждение в связи с такой возможностью было настолько велико, что он на некоторое время забыл даже о своей печали. Потом он встал и закурил сигарету, что делал во время сильного умственного напряжения. Он прекратил свой монолог и даже перестал обращать внимание на Милорда. Недовольный кот подошел к двери, открыл ее когтями и удалился. Через открывшуюся дверь Морис услышал голос Изабель в роли Камиллы:

— …и если священник, который меня благословит, наденет на меня золотой венок и соединит меня с моим прекрасным супругом, то он сможет укрыться, как плащом, моими волосами.

— Мне кажется, что ты разгневана, — ответил ей голос Жана-Люка-Пердикана.

Когда Морис вернулся домой, он застал обоих молодых людей за репетицией. Жан-Люк, симпатичный молодой человек двадцати четырех лет, изучающий медицину, мечтал о карьере артиста. Он был небольшого роста, худощавый и совсем не похож на романтичного Пердикана. Но Изабель считала его просто «классным».

С беззаботностью молодости она за немногие часы вновь обрела свою жизнерадостность. Как только прошел шок, она стала думать только о своей роли и предстоящей репетиции.

Морис закрыл дверь и взял телефонный справочник. Под буквой «Ж» он действительно нашел Валери Жубелин, графика, проживающую в доме номер пятьдесят семь по улице Гей-Люссака. И поскольку эта Валери существовала, поскольку Даниэль почти дословно записал в рукописи телефонный разговор со своим другом, почему бы ему и в самом деле не звонить из квартиры Валери?

Морис все больше убеждался, что рукопись его друга является автобиографической. Но почему он избрал именно такую форму романа? Чтобы не выставить себя в смешном виде из-за необоснованных подозрений? Или же просто потому, что интрига показалась ему очень подходящим началом для романа? Морис и сам поступил бы так же.

На него нахлынули противоречивые чувства. Собственно говоря, он уже давно должен был передать рукопись комиссару Фушеролю. Он отчетливо представил себе этого полицейского, изрекающего с презрительной миной, что к такой сумасшедшей идее способен прийти только писатель.

Да, вероятно, нужно самому быть автором, чтобы понять, почему человек решил превратить в роман случившееся с ним самим происшествие. Какой гость, будь он безобидным человеком или убийцей, мог предугадать, что хозяин после его ухода в тот же час бросится к пишущей машинке? Это был непредвиденный поступок писателя, который в поисках темы воспользовался подвернувшимся случаем и, сам того не подозревая, превратил идеальное убийство в не идеальное.

Морис, помедлив, взялся за телефонную трубку. Он чувствовал настоятельную потребность проверить, насколько возможно, все данные, содержащиеся в рукописи.

Он набрал номер Валери. Пошли гудки, но никто не брал трубку. Он понимал, что сейчас еще только шесть часов вечера и она еще может находиться на работе, но все же его охватило беспокойство, которое он не мог заглушить.

Вошла Изабель.

— Мы уходим, папа, — заявила она. — Начало в семь, но сегодня я не могу опаздывать.

Заметив огорчение на лице отца, она добавила:

— Извини.

— Ну, зачем же извиняться?

Он заставил себя улыбнуться и положил руку ей на плечо. Она вышла к Жан-Люку, ожидавшему ее в прихожей. Морис снова подумал, что тот, со своей посредственной внешностью, не производит впечатления молодого любовника.

— Когда ты придешь? — спросил Морис.

— Вероятно, к девяти — половине десятого.

— Не беспокойтесь, мсье, — сказал Жан-Люк. — Я провожу ее домой. У меня машина…

У Жана-Люка была старая четырехместная машина с красным кузовом, на котором белой краской были написаны всякие безумные изречения.

— Обо мне не беспокойтесь, — предупредил Морис, — меня сегодня вечером, вероятно, не будет.

Лицо Изабель омрачилось.

— Это из-за Даниэля?

Вместо ответа он кивнул, не желая посвящать дочь в свои планы.

— Желаю вам успеха в сегодняшней репетиции, — сказал он.

— Спасибо! — крикнули молодые люди и сбежали по лестнице.

Морис вернулся к себе в кабинет. Он в третий раз перечитал одну страницу текста, чтобы окончательно убедиться, и выкурил еще полсигареты. Наконец он решительно встал и надел пальто.

Не спускавший с него глаз кот подбежал к двери и сел, вытянув хвост.

— Да, верно, я совсем про тебя забыл.

Морис вздохнул и пошел на кухню.

— Я не оставлю тебя голодным. Если у меня нет аппетита, то ты же не виноват.

Милорд имел обыкновение требовать пищу в определенное время. Морис открыл банку консервов и положил их в мисочку, в которой обычно лежала сочная снедь: смесь фарша из легких и свежей рыбы. Милорд с явным презрением обнюхал свою еду.

— Очень жаль, мой малыш, но сегодня мне некогда.

Не обращая внимания на жалобное мяуканье Милорда, он вышел из дома. Легкий ветер дул сквозь листву каштана. Морис поднял от холода воротник и направился к своей машине. С учетом заторов в движении, он должен был приехать на улицу Гей-Люссака минут через сорок.

Эти вычисления оказались правильными: он был вынужден объехать вокруг дома, прежде чем нашел место, чтобы припарковать свою машину.