Найо Марш - Снести ему голову

Так они замерли — похожие на скульптурную группу в стиле рококо. Скрипач сменил мотив. Теперь из арки появился Конек Щелкун и Бетти. Они двигались рядом. Бетти являл собой традиционную для английских моррисов мужеженщину — такую же чернолицую, как и остальные. Верхняя часть у него была мужская, а нижняя — совершенно женская. Его огромная, похожая на шатер юбка начиналась от самых подмышек и подметала подолом землю. Голову его украшала шляпа — нечто среднее между цилиндром и дамским током. На правой руке — мужская перчатка, а на левой — женская, и то же самое с обувью.

— Надо же, — покачал головой преподобный отец. — И как это Ральфу удалось сотворить с собой такое!

— А вот и Щелкун…

— Можешь не сообщать нам, кто это, Дульси, — раздраженно сказала леди Алиса. — Мы и без тебя видим.

— Я всегда его так любила… — безмятежно сказала Дульси.

Железная голова, больше напоминающая птичью, нежели лошадиную, громко клацала челюстями. Свисающая с туловища холстина оставляла на земле следы растопленной смолы. Похожий на крысиный, хвост задорно торчал.

Щелкун бросился на зрителей. Девушки притворно завизжали и ухватились друг за друга. Некоторые парни крепко держали своих невест и специально подставляли их Коньку, чтобы тот вымазал их смолой. Другие девушки сами делали вид, что зазевались, и позволяли себя намазать. После этого они шумно возмущались и недоумевали. Таким образом молодежь разыгрывала старинную пантомиму «ухаживание».

— Нет, вы только посмотрите, тетя Акки! Он погнался за этой Кэмпион, и она по-настоящему от него убегает! — воскликнула Дульси.

Камилла и вправду без всякого кокетства убегала от Щелкуна. Клацанье отвратительного клюва за спиной и запах горячей смолы подгоняли ее. Кажется, вчерашний сон повторился наяву. Она металась то в одну сторону, то в другую, и везде толпа смыкалась перед ней и вставала стеной. Конек подпрыгнул, и под холстиной она увидела ноги в брюках и черные от смолы руки. Ей совершенно не хотелось пачкать свою одежду. Поэтому она снова сорвалась и побежала, а Щелкун припустил следом. Вокруг еще сильнее зашумели.

Камилла искала пути к отступлению. Но рядом были только перекошенные от смеха лица, в которых плясали отблески факелов.

— Нет! — кричала Камилла. — Нет!

Чудовище нагоняло ее. Из последних сил девушка пробежала через двор и угодила прямо в объятия Ральфа Стейне, одетого в свой невообразимый наряд.

— Все хорошо, малышка, — сказал Ральф. — Я с тобой.

Задыхаясь и чуть не плача, Камилла прижалась к его груди.

— Так-с, понятно, — протянула Дульси, наблюдая эту сцену.

— Не знаю, что уж тебе понятно, — мне лично ничего! — отрезала ее тетка. — А тебе, Сэм?

— Вроде бы тоже ничего… — замялся преподобный отец.

— А вот и Шут, — ничуть не смутившись, объявила Дульси.

Шут появился из темноты и, слегка подпрыгивая на ходу, двинулся вокруг двора. Завидев его, Щелкун прекратил свои «ухаживания» и скрылся в одной из арок. Только тогда Бетти решился отпустить Камиллу.

— Тетя Акки! Вы только посмотрите! Эта немка…

— Помолчи же, Дульси. Дай мне посмотреть выход Шута.

Шут, он же Отец, теперь, пританцовывая, передвигался по двору. На нем были перехваченные снизу широкие панталоны и свободная рубашка. На голову он надел особую шапку, сделанную из шкурки кролика в виде головы с торчащими ушами. Кроме того, лицо его закрывала грубо раскрашенная, ветхая от старости маска, которая мешком надевалась на голову и завязывалась под подбородком. Дырки для глаз были трагически обведены зеленым. В руках он держал шутовской жезл.

Скрипка молчала. Шут совершал свой обход в полной тишине. Кружась то в одну, то в другую сторону, он наконец дошел до надгробия и три раза ударил по камню своим жезлом. Как показалось Камилле, все его движения были совершенно непродуманны и бесчувственны. И все же в них была своя прелесть. Как только Шут закончил свой обход, на середину двора вышли Пять Сыновей. Со стороны центрального входа появился и Щелкун. Шут стоял возле надгробия и ждал.

И вот, снова попробовав звучание своей скрипки доктор Оттерли грянул мелодию второго танца — Танца с мечами.

Это было великолепное зрелище: искристый снег в сиянии факелов и на его фоне люди с черными лицами и руками, бьющие ногами в землю, словно в огромный барабан. Вот они встали в стальное кольцо, взявшись за красные ленточки на мечах друг друга. Вот они сцепили мечи в решетку и подняли их так, чтобы старик мог посмотреться в них, как в зеркало. Щелкун подошел поближе. Затем Шут своим невыразительным жестом разбил «зеркало».

— У Эрни совсем неплохо получается, — заметил преподобный отец.

Круг танца повторился дважды. Сначала Шут писал завещание и зачитывал его Сыновьям. Потом, в следующем кругу, на первый план вышли Щелкун и Бетти, ставшие по обе стороны от Шута. Сам он теперь был скрыт за Мардианской плитой. Сыновья, напротив, стояли перед ней. Затем Шут перегнулся через плиту и засунул голову в узел скрещенных мечей. Сзади к нему подошел Конек и неподвижно застыл, в мигающем свете похожий на зловещего языческого идола. Музыка оборвалась. Зрители тоже примолкли. Было слышно, как за стеной потрескивает костер.

И вот Сыновья со скрежетом разомкнули мечи. На камень полетела фальшивая кроличья «голова». Какая-то девица в толпе вскрикнула. Шут сполз по плите вниз и скрылся за ней.

— И в самом деле, — поежилась Дульси. — Прямо мурашки по спине, правда же, тетя Акки?

После этой сцены следовал небольшой антракт. Бетти взял нечто вроде ковша и с ним стал обходить толпу, предлагая кидать в него монеты.

— На что пойдут деньги? — поинтересовалась леди Алиса.

— В этом году на ремонт колокольни, — ответил преподобный отец так буднично, как будто это было естественно для Церкви — поощрять подобные языческие пережитки.

Ральф, воодушевленный неожиданным столкновением с Камиллой, закончил сбор и принялся веселить публику. Одного он хватал за подбородок, другого пытался вытащить танцевать, третьего грозился поймать своим пышным кринолином. Он был прирожденным комиком — все прямо покатывались от хохота, глядя на его выходки. Затем, демонстративно приложив палец к губам, он подкрался к Разгонщику и неожиданно выхватил у него из рук меч. Конек, который стоял за дольменом, пронзительно завизжал и побежал прочь. Разгонщик тем временем погнался за Бетти. В свете факелов они носились среди развалин, тут и там мелькали их нелепые наряды. Ральф изображал женский визг, хитрил, делал ложные выпады и наконец спрятался за контрфорсом у центрального выхода. Разгонщик не заметил его и пробежал мимо в темноту.

Тут вперед вышел один из Сыновей и принялся танцевать сольный танец. Движения его были точны и красивы.