Дороти Сэйерс - Труп в оранжерее

Вряд ли найдется что-то более обескураживающее, чем после того, как вы, испытывая душевные муки, рассказали человеку некоторые болезненные сведения, обнаружить, что он знал о них все это время и вовсе не так тронут, как вы ожидали. Мистер Паркер внезапно потерял свое самообладание. Он вскочил на ноги и воскликнул без малейшей причины:

— О, это — совершенно безнадежная попытка сделать что-нибудь!

Леди Мэри спрыгнула с сиденья у окна.

— Да, я рассказала, — сказала она. — Это чистая правда. Твое драгоценное дело закончено, Питер.

Вдова сказала без малейшего волнения:

— Ты должна позволить своему брату самому судить об этом, моя дорогая.

— Я думаю, — ответил его милость, — что Полли почти права. Надеюсь, что так и есть. Короче говоря, мы поймали парня, так что теперь дело за малым.

Леди Мэри онемела от изумления и сделала шаг вперед с поднятым подбородком и крепко сцепленными руками. Сердце Паркера было тронуто тем, как решительно она встретила непоправимую катастрофу. Официальная Часть его была совершенно изумлена, но человеческая часть немедленно склонилась в поддержку этого галантного вызова.

— Кого поймали? — спросил он голосом, совершенно не похожим на его собственный.

— Некоего Гойлса, — сказал лорд Питер небрежно. — Необыкновенно быстрая работа, правда? Так как у него не нашлось более оригинальной идеи, чем сесть на поезд до Фолкстоуна, согласованный с расписанием пароходов, с его поимкой не возникло затруднений.

— Это неправда, — сказала леди Мэри. Она топнула ногой. — Это ложь. Его не было там. Он невиновен. Я убила Дэниса.

«Прекрасно, — думал Паркер, — прекрасно! Проклятый Гойлс, что же он сделал, чтобы заслужить это?» Лорд Питер сказал:

— Мэри, не будь упрямой.

— Да, — сказала вдова спокойно. — Я собиралась рассказать тебе, Питер, об этом мистере Гойлсе — такое ужасное имя, дорогая Мэри, не могу сказать, что оно мне нравилось, даже когда против него ничего не было — тем более что он обычно подписывался «Гео». Гойлс — Г.е.о., знаете, мистер Паркер, это значит «Джордж» («Георг»), но я всегда читала это как «Горгулья». Я уже хотела написать тебе, мой дорогой, и упомянуть мистера Гойлса на случай, если ты вдруг увидишь его в городе, потому что, когда я задумывалась об этом деле с ипекакуаной, я чувствовала, что он мог бы иметь к этому какое-то отношение.

— Да, — сказал Питер с усмешкой, — ты всегда считала его немного тошнотворным, не так ли?

— Как вы можете, Уимзи? — проворчал Паркер укоризненно, указывая глазами на Мэри.

— Не обращайте на него внимания, — сказала девушка. — Если ты не можешь быть джентльменом, Питер…

— Проклятие! — закричал больной взрываясь. — Этот человек без малейшей провокации всаживает пулю мне в плечо, ломает ключицу, валит меня головой вперед на спинку медной кровати и удирает, а когда я, как мне кажется, весьма дипломатично называю его «тошнотворный парень», моя собственная сестра говорит, что я не джентльмен. Посмотрите на меня! В собственном доме я вынужден сидеть с совершенно ужасной головной болью и удовольствоваться тостом и чаем, в то время как вы, народ, набиваете себе животы грилем и омлетом с чертовски хорошим старым кларетом…

— Глупый мальчик, — сказала герцогиня, — не нужно так волноваться. И как раз пришло время принимать лекарство. Мистер Паркер, будьте любезны, дерните звонок.

Мистер Паркер повиновался в тишине. Леди Мэри медленно подошла и стояла, глядя на своего брата.

— Питер, — сказала она, — что заставляет тебя говорить, что он сделал это?

— Сделал что?

— Стрелял в тебя? — Слова были произнесены шепотом.

Появление мистера Бантера в этот момент с охлаждающей порцией лекарства разрядило напряженную атмосферу. Лорд Питер выпил свою микстуру, поправил подушки, дал измерить себе температуру и подсчитать пульс, спросил, нельзя ли ему съесть яйцо на обед и закурил сигарету. Мистер Бантер удалился, все расселись в удобные кресла и почувствовали себя более счастливыми.

— А теперь, Полли, старушка, — сказал Питер, — перестань рыдать. Я случайно столкнулся с этим Гойлсом вчера вечером в вашем Советском Клубе. Я попросил, чтобы эта мисс Таррэнт представила меня, но в ту минуту, когда Гойлс услышал мое имя, он сделал ноги. Я помчался вслед за ним, только желая поговорить, когда этот идиот остановился на углу Ньюпорт-Корт, подстрелил меня и убежал. Ничего глупее он не мог сделать. Я знал, кто он такой. Он не мог не быть пойман.

— Питер, — сказала Мэри призрачным голосом.

— Послушай, Полли, — сказал Уимзи, — я в самом деле думал о тебе. Честное слово, думал. Мы не арестовали его. Я не сделал никакого заявления вообще, не так ли, Паркер? Что вы сказали им сделать, когда были в Скотланд-Ярде сегодня утром?

— Задержать Гойлса для допроса, потому что он разыскивается в качестве свидетеля по делу Ридлсдейла, — медленно сказал Паркер.

— Он ничего не знает об этом, — сказала Мэри, на этот раз упрямо. — Его там и близко не было. Он невиновен в этом.

— Ты так думаешь? — спросил лорд Питер серьезно. — Если ты знаешь, что он невиновен, почему рассказываешь всю эту ложь, выгораживая его? Так не пойдет, Мэри. Ты знаешь, что он был там, и ты думаешь, что он виновен.

— Нет!

— Да, — сказал Уимзи, хватая ее здоровой рукой, когда она уклонилась. — Мэри, ты подумала о том, что делаешь? Ты даешь ложные показания и подвергаешь опасности жизнь Джеральда, чтобы оградить от правосудия человека, которого подозреваешь в убийстве твоего возлюбленного и который, скорее всего, пытался убить меня.

— О, — закричал Паркер с мукой в голосе, — так нельзя вести допрос!

— Не берите в голову, — сказал Питер. — Мэри, ты действительно думаешь, что поступаешь правильно?

Девушка беспомощно смотрела на своего брата минуту или две. Питер поднял непредсказуемый, обаятельный взгляд из-под повязки. Вызов растаял на ее лице.

— Я расскажу правду, — сказала леди Мэри.

— Молодчина, — сказал Питер, протягивая руку. — Прости. Я знаю, что тебе нравится парень, и мы уважаем твое решение. Это действительно так. А теперь, вперед, старушка, а вы записывайте, Паркер!

— Хорошо. С Джорджем все действительно началось много лет назад. Ты тогда был на фронте, Питер, но, предполагаю, тебе рассказали об этом — и преподнесли все в наихудшем свете.

— Я бы так не сказала, дорогая, — вставила слово герцогиня. — Я говорила Питеру, что мы были не особенно довольны кое-чем в поведении молодого человека. Например, ты помнишь, придя однажды в выходной, когда в доме было полно гостей, он, казалось, взял себе за правило считаться только со своим удобством и более ничьим. И, дорогая, ты как-то сама сказала, что он был излишне груб с бедным старым лордом Маунтвизлом.