Дороти Сэйерс - Труп в оранжерее

— Я готова рисковать, — перебила госпожа Граймторп твердо.

— Мы весьма признательны, — ответил сэр Импи. — Но раз существует риск для нашего клиента, мы должны учитывать этот риск прежде всего.

— Риск? — закричала Мэри. — Разве эти показания не докажут его невиновность?

— Вы можете поклясться, что абсолютно точно знаете, в какое время герцог Денверский пришел в Грайдерс-Холл, госпожа Граймторп? — продолжал адвокат, как будто ее не слышал.

— Была четверть двенадцатого на часах в кухне — они работают правильно.

— И он оставил вас в…

— Приблизительно пять минут второго.

— И сколько времени требуется человеку, чтобы, идя быстрым шагом, вернуться к охотничьему домику в Ридлсдейле?

— О, почти час. Там труднопроходимая дорога, крутой подъем вверх и спуск вниз к ручью.

— Вы не должны позволить другому адвокату запутать вас на этих пунктах, госпожа Граймторп, если они попробуют доказать, что у герцога было время убить Кэткарта — или до того, как он ушел, или после того, как возвратился. Но, признавая, что у герцога было нечто, что он хотел сохранить в тайне, мы обеспечим то, чего недостает обвинительной стороне — мотива для убийства любого, кто мог бы разоблачить его.

Наступила тишина.

— Могу я спросить, госпожа, — сказал сэр Импи. — У кого-то есть подозрения?

— Мой муж догадывается, — ответила она. — Я уверена. Он всегда знал. Но не мог доказать. В ту самую ночь…

— В какую ночь?

— В ночь убийства — он подстроил мне ловушку. Он вернулся ночью, надеясь поймать нас и убить. Но сильно напился перед поездкой и провел ночь в канаве, иначе вы бы расследовали смерть Джеральда и мою заодно.

Мэри была потрясена необычностью этой ситуации, когда имя ее брата произносилось вот так, такой рассказчицей и в такой компании. Она внезапно спросила, как бы между прочим:

— А мистера Паркера здесь нет?

— Нет, моя дорогая, — сказал мистер Мурблс с упреком, — это не вопрос полиции.

— Лучшее, что мы можем сделать, я думаю, — сказал сэр Импи, — приобщить к делу ее свидетельские показания и, если необходимо, принять меры защиты для этой леди. Тем временем…

— Она поедет со мной к матери, — сказала леди Мэри решительно.

— Моя дорогая леди, — запротестовал мистер Мурблс, — это было бы совсем некстати в сложившейся ситуации. Я думаю, едва ли вы понимаете…

— Мать сказала так, — парировала ее светлость. — Бантер, вызовите такси.

Мистер Мурблс беспомощно взмахнул руками, но сэр Импи был скорее удивлен.

— Бесполезно, Мурблс, — сказал он. — Время и неприятности заставят смириться современную молодую женщину, но современную почтенную даму невозможно контролировать никакой силой на земле.

Таким образом, из городского дома вдовствующей герцогини леди Мэри позвонила мистеру Чарльзу Паркеру, чтобы сообщить ему новости.

Буря стихла, и наступил замечательный свежий день, с просветами в небе и сильным ветром, катящем валуны кучевых облаков вниз к синим изгибам горизонта.

Заключенный уже не менее часа спорил со своими адвокатами, когда, наконец, они вошли в зал суда.

— Я не собираюсь ничего говорить, — твердил герцог упрямо. — Не стоит этого делать. Может, я не могу предотвратить ее вызов в суд, если она сама настаивает — черт бы ее побрал, — но это не принесет мне никакого облегчения.

— Лучше оставьте все, как есть, — сказал мистер Мурблс. — Произведите хорошее впечатление на судей. Позвольте ему сесть на скамью подсудимых и вести себя как подобает джентльмену. Им это понравится.

Сэр Импи, который сидел до рассвета, исправляя свою речь, кивнул.

В тот день первый свидетель стал своего рода сюрпризом. Она назвала свой адрес и представилась как Элиза Бриггс, известная как мадам Бригетт с Нью-Бонд-стрит, по роду деятельности — стилист и парфюмер. У нее была обширная аристократическая клиентура обоих полов и филиал в Париже.

Покойный был ее клиентом в обоих городах в течение нескольких лет. Ему делали массаж и маникюр. После войны он пришел к ней по поводу небольших шрамов, полученных, когда его задело шрапнелью. Он чрезвычайно беспокоился о своей внешности, и если вы называете это тщеславием, то можно сказать наверняка, что он был тщеславен.

Сэр Вигмор Вринчинг не предпринял попытку подвергнуть перекрестному допросу свидетеля, и благородные лорды спрашивали друг друга, что бы это могло значить.

В этот момент сэр Импи Биггс, наклонившись вперед и постукивая указательным пальцем по своему докладу, начал:

— Милорды, наш случай настолько чрезвычайный, что мы даже не думали о необходимости представить алиби… — В этот момент в зал суда неожиданно ворвался судебный пристав и взволнованно протянул ему записку. Сэр Импи прочел ее, покраснел, мельком оглядел недовольных слушателей, положил свой доклад, скрестил руки на груди и сказал внезапно громким голосом, который услышал даже глухой герцог Уилтширский:

— Милорды, я счастлив сказать, что наш отсутствующий свидетель — здесь. Я вызываю лорда Питера Уимзи.

Все вытянули шеи и уставились на помятую, запачканную маслом фигуру, которая появилась, несясь вдоль рядов и дружелюбно раскланиваясь на ходу. Сэр Импи Биггс передал записку мистеру Мурблсу и, повернувшись к свидетелю, который ужасно зевал и в промежутках ухмылялся всем своим знакомым, потребовал, чтобы его привели к присяге.

История свидетеля была следующей:

— Я — Питер, сын покойного Бредона Уимзи, брат обвиняемого. Я живу на Пиккадилли 110-А. Из-за тех обрывков слов, которые я прочел на кусочке промокательной бумаги, которую я сейчас опознаю, я поехал в Париж искать некую леди. Имя леди — мадемуазель Симон Вандераа. Я обнаружил, что она покинула Париж в компании с человеком по имени Ван Хампердинк. Я последовал за ними и через некоторое время встретился с ней в Нью-Йорке. Я попросил у нее письмо Кэткарта, которое он написал ей в ночь своей смерти. (Волнение в зале.) Я предъявляю это письмо с подписью мадемуазели Вандераа в углу — для того, чтобы его можно было идентифицировать, если обвинительная сторона попытается подменить его. (Радостные возгласы в зале, в которых утонули возмущенные протесты со стороны обвинения.) Извините, что сообщил вам это такой короткой телеграммой, старина, но я получил письмо только позавчера. Мы прибыли сразу же, как только смогли, однако нам пришлось приземлиться около Вайтхафена в связи с неисправностью двигателя, и если бы мы спускались на полмили быстрее, возможно, меня бы сейчас здесь не было. (Аплодисменты, поспешно прерванные председателем суда пэров.)