Роберт Гулик - КАНЦЕЛЯРСКАЯ ТЕСЬМА

Прибрежный округ Пэнлай, где судья Ди начал свою государственную службу, совместно управлялся судьёй как высшим местным гражданским чиновником и командующим расквартированными здесь частями имперской армии. Пределы их компетенции были определены достаточно чётко; гражданские и военные вопросы редко пересекались. Впрочем, уже через месяц службы в Пэнлае судья Ди оказался втянут в чисто армейское дело. В моей повести «Золото Будды» упоминается большая крепость, стоящая в трёх милях вниз по течению от Пэнлая, которая была возведена близ устья реки, дабы помешать высадке корейского флота. Именно в стенах этой грозной твердыни случилось убийство, описанное в этом рассказе: событие, в котором приняли участие настоящие мужчины без женщин — и бесконечные ярды красной тесьмы, которой перевязывают официальные документы!

Судья Ди оторвал взгляд от просматриваемых бумаг и с раздражением обратился к двум мужчинам, сидящим по другую сторону его письменного стола:

— Можете вы посидеть спокойно?! Прекратите вертеться!

Судья вновь углубился в свои бумаги, а два его дюжих помощника, Ма Жун и Цзяо Тай, предприняли героические усилия, пытаясь замереть на стульях. Вскоре, однако, Ма Жун украдкой ободряюще кивнул Цзяо Таю. Тот упёр в колени огромные руки и открыл рот, намереваясь заговорить. Но как раз в этот момент судья отпихнул в сторону бумаги и с отвращением воскликнул:

— Это переходит всякие границы, документ П-404 и в самом деле отсутствует! Я было подумал, что советник Хун засунул его не в ту папку, поскольку вчера он очень торопился. Но П-404 там нет!

— Может быть, он во втором разделе? — предположил Ма Жун. — Та папка тоже помечена буквой «П».

— Чушь! — рявкнул судья Ди. — Разве я не объяснял вам, что в архиве крепости есть две папки под литерой «П»: «П» как «Персональные дела» и «П» как «Приобретения»? Документ второй папки П-405, относящийся к покупке кожаных ремней, помечен вполне ясным указанием: «Возвращать к П-404». Это недвусмысленно указывает на то, что П-404 относится к «Приобретениям», а не к «Персональным делам».

— Эта канцелярщина не для меня, ваша честь! В глазах рябит от красных тесёмок! Кроме того, те два раздела «П» — только копии, присланные нам из крепости. А что касается крепости, ваша честь, мы…

— Это не просто канцелярщина, — раздражённо перебил его судья Ди, — а точное соблюдение установленного порядка делопроизводства, без которого разладился бы весь административный механизм нашей империи. — Заметив унылые мины на дочерна загорелых физиономиях своих помощников, судья через силу улыбнулся и продолжил уже помягче: — За четыре недели службы в Пэнлае вы доказали свою сноровку в выполнении чёрной работы. Но задачей судебного служащего является нечто большее, нежели аресты опасных преступников. Он должен не чураться бумажной рутины, но ощущать её тонкости и сознавать важность соблюдения этих тонкостей — то есть заниматься делом, которое могут называть канцелярщиной лишь невежественные профаны. Что же касается пропавшего документа П-404, то содержание его может оказаться весьма незначительным. Однако сам факт пропажи делает его в высшей степени важным.

Скрестив на груди руки, скрытые широкими рукавами, судья продолжал:

— Ма Жун верно заметил, что в этих двух папках, помеченных литерой «П», нет ничего, кроме копий переписки крепости со столичным Военным министерством. Документы эти посвящены чисто армейским вопросам и нас напрямую не касаются. А вот что нас определённо касается, так это неукоснительно содержать все без исключения документы в этом суде, важные или неважные, в надлежащем порядке и, прежде всего, в полном комплекте! — Судья подчеркнул важность сказанного, воздев указательный палец. — Теперь запомните раз и навсегда: вы обязаны свободно разбираться в делах, а это возможно лишь в том случае, когда вы абсолютно уверены, что все они находятся на своих местах. Не полностью укомплектованному делу нет места в хорошо организованной канцелярии!

— Давайте оставим в покое эту папку «П»! — воскликнул Ма Жун и тут же добавил: — Прошу прощения, ваша честь, но дело в том, что мы с братцем Цзяо несколько выведены из равновесия. Утром мы услышали, что наш лучший в Пэнлае друг, старший командир Мэн То-дай, был вчера вечером признан виновным в убийстве старшего командира Су, помощника коменданта крепости.

Судья Ди выпрямился в кресле.

— Э-э, так вы двое знакомы с Мэном? Я услышал об этом убийстве позавчера. Я не занимался расследованием, поскольку был очень занят составлением рапорта, который Хун повёз в столицу. Как бы то ни было, это чисто армейское дело находится в компетенции коменданта крепости. А вы-то как познакомились со старшим командиром Мэном?

— Ну-у, — протянул Ма Жун, — пару недель назад мы столкнулись с ним в городе, в питейном заведении, где он коротал вечер. Этот парень — настоящий атлет, превосходный мастер кулачного боя и первый в крепости стрелок из лука. Мы тут же подружились, и он стал проводить с нами все свободные вечера. А теперь они говорят, что он застрелил помощника коменданта! Что за нелепица…

— Не беспокойся, — принялся утешать друга Цзяо Тай. — Наш судья во всём разберётся!

— Дело было так, ваша честь, — страстно начал Ма Жун. — Позавчера помощник коменданта…

Судья Ди остановил его взмахом руки.

— Прежде всего, — сухо произнёс он, — я не могу вмешиваться в дела крепости. Во-вторых, даже имей я такую возможность, не стал бы доверяться слухам об убийстве. Впрочем, раз уж вы знаете обвиняемого, можете рассказать мне о нём подробнее.

— Старший командир Мэн — честный и открытый малый! — выпалил Ма Жун. — Мы дрались с ним на кулаках, мы пили с ним, мы ходили с ним к девицам. Уверяю вас, судья, именно так узнаёшь всю подноготную человека! А помощник коменданта Су был солдафон и задира, и Мэн получал от него свою долю ругани. Я могу себе представить, как в один прекрасный день Мэн впадает в ярость и убивает Су на месте. Но Мэн тут же взял бы себя в руки и ответил за свой поступок. Убить же человека во сне, а потом всё начисто отрицать… Нет, ваша честь, на такое Мэн неспособен. Никогда!

— Известно ли вам, как отнёсся к этому комендант Фан? — осведомился судья. — Я полагаю, он председательствовал в трибунале?

— Именно так, — отозвался Цзяо Тай. — И он же утвердил приговор о предумышленном убийстве. Фан — человек высокомерный и неразговорчивый. Но ходят слухи, что решением он не слишком доволен, хотя все улики говорят против Мэна. А мнение коменданта свидетельствует о том, как обвиняемый всеми любим, даже начальством!