Петер Адамс - Роковое наследство

В первом ряду оказалось восемь карточек, на которых подряд стояли следующие слова; «мать, двери, мародерство, фонарь, актер, дверной засов, Лайна, ржавчина».

Дьюит был так взволнован этим, как будто уже нашел решение загадки. Совершенно забыв о Гилен, он вздрогнул и испугался, почувствовав ее дыхание за своим плечом.

— Что вы делаете? — Она старалась не показать своего любопытства, но это ей плохо удавалось. — Раскладываете новый пасьянс?

Дьюит оглянулся, но не встал со стула.

— Можете вы ответить мне на несколько вопросов?

— Конечно, — серьезно ответила она, — спрашивайте.

— Сколько лет этой гостинице?

— Не меньше пятисот. В городском музее есть подтверждающие материалы.

— Не знаете ли вы, почему она построена так далеко от центра города, на отшибе?

— Знаю. — Гилен становилась все внимательнее. — Здесь был ложный маяк. Мои предки были грабителями, они обирали потерпевшие крушения суда и трупы утонувших моряков, прибитые к берегу. Но все они получили отпущение грехов, потому что на рифах разбивались главным образом английские корабли.

— А теперь догадайтесь, что я пытаюсь установить? — Дьюит собрал свои карточки. — Хочу разобраться, каким путем убийца Лайны проник в дом!

— Поняла! — воскликнула Гилен. — Пожалуй, вы правы. Мой старый учитель, который работал в музее истории края, утверждал, что от берега до дома ведет подземный ход, что не зря об этом сохранились предания. Добычу с затонувших кораблей втаскивали в дом через этот вход…

— Пойдемте. — Дьюит вышел в узкий коридор около кухни, в конце которого виднелась обитая железом дверь. Он уже раньше проверял замок и засовы на этой двери.

— Этой дверью, насколько я помню, никогда не пользовались, — растерянно сказала Гилен. — Это же и снаружи заметно. Тут вековая ржавчина.

Дьюит снова прощупал засов, замок и петли, но не нашел никаких заметных следов того, что искал. Разочаровано опустив руку с фонариком, он вдруг вспомнил открытку, где гостиница снята со стороны моря. Бегом бросился он в свою комнату и нашел открытку. Дом имел четыре окна и пристроенный широкий дымоход, но ни одной двери со стороны моря!

Снова спустившись вниз, он тщательно осветил засов и даже присвистнул. Мощный засов был аккуратно перепилен стальной пилкой не толще бритвенного лезвия! И язычок замка тоже. Для того, кто хотел войти в дверь, препятствия не было.

Вопрос теперь состоял в том, отчего дверь сама по себе не открывалась.

Вскоре он нашел ответ и на это. Сбоку внизу была щель между досками, в которой скрывался упор французского замка.

Дьюит снова пошел наверх и вернулся с куском стальной проволоки, согнутой определенным образом. Неспециалист не сразу догадался бы о ее назначении. Провозившись с полчаса, Дьюит открыл замок.

— Ну вот, можете теперь открыть дверь, — обратился он к Гилен, которая все это время молча наблюдала за ним.

Она протянула руку и нажала на задвижку. Дверь бесшумно открылась. Убийца не забыл вовремя смазать петли. За дверью находился колодец, невидимый снаружи, потому что он примыкал к дымоходу. В стену были вделаны железные скобы для подъема и спуска.

Сначала Дьюит поднялся и попал в комнату без окон. В углу валялась куча тряпок, рядом — расколотая глиняная кружка и огарок свечи, а также много обгоревших спичек. Ясно было, что в этой комнате кто-то прятался и не один раз.

Хватаясь за скобы, Дьюит спустился до дна колодца, Гилен следовала за ним. Холодный воздух подул на них из бокового хода, в конце которого виднелся слабый свет. Пробравшись по этому ходу — он был очень низкий, и приходилось двигаться согнувшись, — они очутились среди скал. Со стороны вход не был заметен.

Молча оба смотрели на скалистый берег у своих ног. Какие трагедии разыгрывались тут в грозовые ночи, когда корабли разбивались о рифы, а прибрежные пираты, заманившие корабль в бухту ложным огнем, убивали тех, кто смог выбраться живым на берег. По этому ходу добычу затаскивали в потайную комнату и держали там, дожидаясь, когда можно будет вытащить ее на свет и продать. Проходили века, прибой все так же грохотал среди прибрежных скал, кричали в тумане чайки, садясь иногда отдохнуть на мокрые камни… Но Дьюит сейчас не думал об этом. Он погрузился в прошлое, как будто был очевидцем давних трагедий, и на время забыл о настоящем.

Нечто подобное чувствовала и Гилен. После долгого молчания она заговорила как бы сама с собой:

— В этой маленькой бухте, — сказала она, обведя рукой полукруг, — обрело вечный покой намного больше человеческих душ, чем на кладбище в Килдаре. Ужасно, что люди способны на такое.

— С тех пор ушло много поколений, но и теперь есть такие таланты, — заметил Дьюит. — Тот, кто убил обеих ваших сестер, и сейчас находится среди нас.

Они вернулись к колодцу и поднялись наверх. В гостиной Гилен подошла к столу, на котором лежали бумажные квадратики с надписями, и прочла вполголоса те слова, сочетание которых так поразило Дьюита: «мать, дверь, мародеры, фонарь, актер, замок, Лайна, ржавчина».

Она вопросительно взглянула на Дьюита, но он молчал.

Оставшись один, он позвонил Клэггу и молча выслушал его сообщение. После этого он отправился к Финнигану.

Бывший монастырь августинцев, что расположен между Килдаром и Чезвиком, был распущен еще до Первой мировой войны и превращен в пивоварню. Портер с этого пивоваренного завода экспортировался в разные страны, даже в Южную Африку. Монастырь окружали земельные участки, часть которых принадлежала приюту святой Барбары. В эти земли клином врезался участок, приобретенный покойным Скроггом далеко не честным путем, как утверждали злые языки. Вся же остальная земля принадлежала по-прежнему ордену монахов-августинцев; они сдавали ее в аренду крестьянам и выручали за нее примерно треть своих общих доходов.

Отцу Финнигана достался самый плохой участок. Большая часть пахотной земли была каменистой, мало пригодной для посевов, на ней рос ячмень, да и то хилый, а три коровы едва доились, молока никогда на всех не хватало. Жилой дом, а лучше сказать — пародия на это понятие, символизировал собой все хозяйство; к нему были пристроены амбар и хлев. Дом так покосился, что казалось просто невероятным, что он еще стоит, хотя должен неминуемо развалиться. Часть окон была забита досками, а шиферная крыша залатана кусками жести. В большой луже посреди двора валялась тощая свинья. По двору бегали куры до такой степени облезлые, что вряд ли могли снести в неделю пяток яиц.

У входа в дом Дьюит столкнулся с толпой ребятишек разного возраста, одетых в штопаное-перештопаное тряпье, но выглядевших вполне жизнерадостно. В кухне еще несколько малышей столпилось около корыта с бельем. Один из них лупил ладошкой по мыльной воде, брызги разлетались во все стороны, и остальные радостно визжали. Самый младший ревел.