Саймон Толкиен - Последний свидетель

Томас вкратце пересказал другу, что случилось в доме отца. Губы и скула у него сильно распухли в том месте, где Питер ударил его.

— Твой папаша полный ублюдок, — заявил Мэтью. То было уже не первое нелестное его высказывание в адрес сэра Питера. — Мой, конечно, тоже не подарок, но хоть, по крайней мере, не лупит меня, пусть даже и руки у него иногда чешутся. Ты должен обратиться в полицию.

— Уже обращался, — заметил Томас с кривой улыбкой. — Он ей верит, вот в чем проблема. И неважно, осудят ее или нет. Это ничего не изменит, разве что он возненавидит меня еще больше. Так что она все равно останется в выигрыше.

— Так ее упекут?

— Упекут?..

— Ну, посадят за решетку, если признают виновной. Как думаешь?

— Нет. Этот ее толстяк адвокат разнес в пух и прах все мои утверждения. Теперь все считают, что я это выдумал.

— Понимаю. Мне тоже от него крепко досталось, — задумчиво протянул Мэтью. Его даже слегка затошнило при мысли о том, как Майлз расправился с ним в суде.

— И все равно, должно быть что-то доказывающее ее вину. Причем поверить этому должны не только присяжные, но и отец. Какой-то документ, что ли, что-то такое, чего она не сможет объяснить, как в случае с медальоном. Вот почему столь важным было свидетельство о рождении. Если б с самого начала ее не назвали Гретой Роуз, если б она взяла это двойное имя потом…

— К примеру, выйдя замуж за Роузи?

— Да. Именно поэтому отец просто сходил с ума. Прямо так и вцепился в это свидетельство, словно то была драгоценность из короны ее величества.

— Но ведь это свидетельство еще не означает, что она не могла быть замужем за Роузи. Возможно и то и другое, верно?

— Что? Чтоб Грета вышла замуж за типа по фамилии Роузи? — Томас смотрел скептически.

— Если Роузи его фамилия. И потом, я вовсе не хочу сказать, что ей было обязательно выходить за него замуж. Просто стоит проверить, вот и все. Больше мы ничего не сможем сделать. В суде оба уже выступили…

— Проверить? Но как?

— Ты должен обратиться в Центр регистрации гражданских состояний. Это на севере Лондона, неподалеку от оперы Сэдлера Уэллса. Там есть такие большие регистрационные книги с записями браков, рождений и смертей на всей территории Англии. И ведутся они чуть ли не со дня битвы при Ватерлоо.

— С тысяча восемьсот пятнадцатого?

— Ну, даты точно не помню, но это неважно. Важно, что книгам более ста лет, а если Грета и выходила замуж, то было это лет десять тому назад, никак не больше. Правильно?

— Похоже, что так. Послушай, Мэтью, а ты откуда все это знаешь?

— В прежней школе мы однажды получили задание. Проторчали в этом центре весь день. Каждый должен был как можно больше узнать об истории своей семьи, ну, по этим справочным книгам. И знаешь, я докопался до свидетельства о рождении своего деда. И кем, как думаешь, был его отец? Тюремным капелланом, так что наверняка молился вместе с преступниками перед тем, как им взойти на эшафот. Стоит только представить, прямо дрожь берет. И вообще все это жутко интересно.

— Так что же, любой имеет право взглянуть на эти книги? — спросил Томас.

— Да, и возраст твой значения не имеет. Нет, конечно, всю информацию сразу не получить. Придется заполнить бланк заказа на копию этого самого свидетельства, ну а потом остается только ждать.

— Сколько ждать?

— Не знаю. Мы ждали свои документы неделю, но, возможно, есть способ получить их быстрей. Если заплатить побольше.

— Недели у меня нет. Как только закончится дача свидетельских показаний, новые улики они уже не примут. Так мне объяснил сержант Хернс.

— А когда закончится дача показаний? — спросил Мэтью.

— Не знаю. Отец сказал, что его, вероятно, вызовут в четверг. Он будет выступать свидетелем защиты.

— Да, времени всего ничего. Как же мы не додумались до этого раньше?

— Да потому, что только сегодня отец рассказал мне о том ночном звонке, — ответил Томас. Потом задумался и добавил: — Говорил, что Грета сказала тому человеку: «Я не твоя Грета Роуз». Заметь, не просто «Грета Роуз», а «не твоя Грета Роуз». Так что, выходит, ее и этого Роузи что-то связывало, Мэт, точно тебе говорю. Не знаю, были ли они женаты или нет, но кто-то должен был видеть их вместе, знать о них. Ладно. Я пока займусь этой телефонной книжкой, посмотрю, может, возникнут какие имена. А завтра, прямо с утра, идем с тобой в этот самый центр.

Мэтью вскоре заснул, а Томас сидел чуть ли не до рассвета, ломая голову над записями в телефонной книжке, сделанными аккуратным почерком Греты. Затем вдруг подумал: а что, если завтра, прямо с утра, она хватится этой книжки? Хотя… вряд ли. У нее и без того хлопот полно, к чему искать какие-то старые телефонные номера.

Но ни одна из записей ничего пока что не говорила Томасу. Там был телефон матери Греты в Манчестере, но большинство остальных имен и фамилий были, похоже, связаны с работой и какими-то другими делами. Здесь значились телефоны парикмахерских, химчисток, туристических агентств, а также магазинов по продаже компьютерных принадлежностей. Нет, между ними все же попалось несколько имен, с фамилиями и без, которые Томас переписал на отдельный листок бумаги, чтоб поразмыслить над этим списком завтра с утра. Анна, Мартин, Джайлз, Питер, Пьер, Роберт, Джейн. Но ни Роуз, ни Роузи там не было. Ничего в цветочном розовом духе. Эти имена вертелись в голове у Томаса, когда он выключил ночник, но еще долго лежал без сна, глядя в высокое окно на полную луну, зависшую над крышами южного Лондона. Ночь выдалась ясной, и казалось, что до луны рукой подать. Она выглядела такой выпуклой, тяжелой, а вся ее поверхность занята безжизненной пустыней и кратерами. «Как, должно быть, там одиноко в ночи, какое абсолютное царит молчание», — подумал Томас и ощутил, что им овладевает отчаяние. Оседает на душу, точно космическая пыль. И этот широкий жест, каким он выбросил в Северное море сапфир Султана, показался ему сейчас дурацкой мальчишеской выходкой.

Томас подумал о последних словах отца: «Видеть тебя больше не могу. После всего того, что случилось», и тут же вспомнил свою красавицу маму, представил, как лежит она, неотмщенная, в сырой земле на кладбище Флайта. Времени у него не осталось, обратиться за помощью просто не к кому. Он отвернулся от луны, закрыл глаза и забылся беспокойным сном.

Когда он проснулся, то подумал, что прошло совсем немного времени, однако часы со светящимся циферблатом, что стояли на камине в комнате Мэтью, показывали без нескольких минут семь. И еще Томас слышал, как этажом ниже подняли возню малолетние детишки Барнов. Томасу казалось, что ему приснилось что-то очень важное, но он никак не мог вспомнить, что именно. Он был почти в отчаянии. То ли имя, то ли слово, оно застряло где-то в глубине подсознания, извлечь его оттуда не представлялось возможным. Он бы так никогда и не вспомнил, если б взгляд вдруг случайно не упал на список имен и телефонных номеров, которые он выписал из книжки Греты накануне, перед тем как лечь спать.