Дороти Сэйерс - Пять отвлекающих маневров

— Вообще-то нет. Предположительно, Кэмпбелл рисовая и, поскользнувшись на камнях, упал. Разбил голову.

— Разбил голову? Значит, не утонул?

— Нет, не утонул.

— Н-да… Я всегда говорил Кэмпбеллу, что он рожден для виселицы, но ему удалось-таки вывернуться из петли. Ну, хоть не утонул, и то хорошо. Эх, бедолага, вот тебе и конец… Думаю, раз такое дело, надо войти и выпить по одной за упокой его души. Ты как? Мне он никогда не нравился, нет, но все-таки жаль… В том смысле, что я его больше не смогу одурачить. Присоединяетесь, офицер?

— Благодарю, сэр, но если бы вы все же любезно…

— Предоставьте это мне, — прошептал Уимзи, толкнув полицейского локтем и следуя за Грэхемом в бар.

— Как ты умудрился не слышать об этом, Джок? — продолжил лорд, когда подали напитки. — Где ты скрывался последние двое суток?

— Все вам расскажи! Ты прямо такой же любопытный, как наш друг полицейский. Я живу себе тихо-мирно, никого не трогаю. Но что там с Кэмпбеллом? Когда это все случилось?

— Тело обнаружили около двух часов пополудни, — сказал Питер. — Есть свидетели, которые видели Кэмпбелла живым пять минут одиннадцатого. Он писал пейзаж.

— Да, все всё видят. Знаешь, я всегда думал: вот пропадешь где-нибудь там, в холмах, и будут тебя потом искать неделю. Хотя, вообще-то Миннох довольно посещаемое место. В рыбный сезон, во всяком случае. Но не думаю…

— Могу я спросить вас, сэр, откуда вы узнали, что несчастный случай произошел именно в Миннохе? — вступил в разговор подошедший к ним констебль.

— Откуда я?.. О-хо-хо! Если процитировать одну в высшей степени порядочную и прилично одетую леди, которую мне как-то раз случилось подслушать, когда она болтала с подругой на улице Теобальда, «все это, черт возьми, неспроста». Сколько интереса к тому, где я был… И этот удар по черепу Кэмпбелла… Разве же я не понимаю, констебль? Меня подозревают в том, что это я огрел по голове хорошего человека и отправил его на корм рыбам, прямо как иноземный рыцарь в балладе?

— Э… Не совсем так, сэр, но по долгу службы…

— Все ясно.

— Постойте-ка! — вдруг воскликнул хозяин гостиницы, на которого снизошло озарение. — Вы что же, хотите сказать, что беднягу убили?

— Все возможно, — уклонился от ответа констебль.

— Он не хочет этого сказать, — заявил Грэхем. — Я прочитал это в его выразительных глазах… Ну и дела творятся в нашем тихом местечке!

— Кошмар, — кивнул хозяин «Анвоса».

— Ладно, Джок, — снова подал голос Уимзи. — Не томи! Мы не в силах больше выносить неизвестность… Как ты узнал, что Кэмпбелл погиб в Миннохе?

— Телепатия, — широко ухмыляясь, заявил Грэхем. — Я заглянул в ваши мозги, и вот какая передо мной предстала картина: речка, полная острых камней, крутой гранитный склон, нависающий над ней, мост, деревья и темная заводь под ними. И я сказал себе: «Это же Миннох, черт подери!» Элементарно, Ватсон.

— Не знал, что ты умеешь читать мысли.

— Как подозрительно, правда? Ну, вообще-то нет, не умею. Я узнал, что Кэмпбелл собирается на этюды в Миннох еще позавчера, от него самого.

— Он тебе прямо так и сказал?

— Прямо так и сказал. А что тут такого? Видите ли, иногда я разговаривал с Кэмпбеллом просто так, не швыряя в него ботинками. Он сказал мне в понедельник, что собирается на следующий день пойти порисовать мост. Так, пробурчал что-то… Ну, вы знаете его манеру.

Грэхем достал из кармана кусочек мела и принялся рисовать на стойке бара. Он скорчил рожу, очень достоверно изобразив тяжелую челюсть и надутые губы Кэмпбелла, а его рука имитировала быстрые и замысловатые мазки покойного живописца. Картина возникала с магической быстротой, словно кадр в кинофильме: речка, деревья, мост и белые пухлые облака — все настолько похоже на виденное Уимзи на этюднике, что он был просто сражен.

— Тебе нужно зарабатывать на имитациях, Джок.

— В этом моя проблема. Слишком восприимчив. Рисую в чьем угодно стиле, только не в своем собственном. Критики в волнении: «Мистер Грэхем все еще ищет собственный стиль», — вроде того. Но это забавно. Глядите сюда! Вот это Гоуэн.

Он стер предыдущий набросок, и на его месте возник яркий образчик композиции, характерной для Гоуэна: мрачная цитадель, широкий полукруг побережья, на переднем плане лодка, в ней коренастые рыбаки склонились над своими сетями.

— А это Фергюсон: одно деревце декоративного вида, его одинокое отражение в воде, широкая голубая даль — по сути, все в синих тонах — и какая-нибудь груда камней, для завершения композиции. Вот Фаррен: вид крыш Керкубри, обязательно с Толбусом [19] tollbooth (искаженное) — так в средневековой Шотландии называли дом, в котором располагались городские органы управления, суд, а также тюрьма. — все выглядит как Ноев ковчег, построенный из детских кубиков: киноварь, неаполитанский желтый, ультрамарин — наигранная наивность и отсутствие теней. Уотерз, по его собственным словам: «Не то, что эти шарлатаны, которые берутся за кисть» — каменоломня с высоты птичьего полета, в которой различима каждая трещинка, где-то вдали лошадь с телегой, детально прорисованные, в сущности, лишь для того, чтобы продемонстрировать свое мастерство. Ах, ты! — Грэхем плеснул на стойку бара немного пива и вытер пятно разодранным рукавом. — У всех у них есть один дар, которого я лишен. Они в своих работах совершенно искренни, а я нет — в том-то и разница. Говорю вам, Уимзи, половина этих треклятых портретов, за которые мне платят, — карикатуры. Только идиоты этого не видят. Если бы видели, они бы скорее умерли, чем выписали чек.

Питер рассмеялся. Если Грэхем пытается выиграть время, то делает это мастерски. Если хочет отвести подозрение от своего опасного дара имитатора, то едва ли что-нибудь сошло бы здесь лучше, чем подобная легкомысленная непосредственность. А его объяснение выглядело вполне убедительным: На самом деле, почему бы Кэмпбеллу не упомянуть, куда он собирается отправиться рисовать?

Полицейский начал проявлять нетерпение.

— По долгу службы… — снова завел он.

— О! — рассмеялся Грэхем. — Этот парень — один из и бульдожьей своры,

— Да уж, у него великолепная хватка, — подтвердил Уимзи. — Как у святого Генгульфа [20] Святой Генгульф, крупный землевладелец некогда живший в Бургундии. Славился благотворительностью и чудотворением, а погиб от руки любовника своей жены . Ему вслед вопили: «Боже мой! Какое упрямство!». Отвратительный мужик. Он намеревается получить ответ во что бы то ни стало.

— Бедненький, — сказал Грэхем. — «Мало ли чего вам хочется», как говорили нянечки в старые добрые времена, когда о Монтессори [21] Мария Монтессори (1870–1952) — итальянский педагог, создательница педагогической системы, основанной на идее свободного воспитания еще и слыхом не слыхивали. Меня не было в Миннохе. А где я был, это вас не касается.